Место издания: Чужбина (сборник) - Аринштейн Леонид Матвеевич (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
– Хорошо! – ответил кутила и иронически улыбнулся. – Позовите мне такси!
Бригадир рассердился.
– Вы – во Франции, – сказал он, – а потому вам придется отправиться не в такси, а пешком.
Толпа снова негодующе загудела.
– Хорошо, – сказал кутила добродушно, – но, может быть, вы мне дадите ваш велосипед. Я вам его не сломаю…
– Прошу без шуток, мосье, – сухо сказал бригадир. – Но, если при вас есть бумаги, я могу вас отпустить по составлении протокола.
Кутила вынул визитную карточку и сунул ее в нос бригадиру.
Я заглянул в нее через бригадирское плечо. На ней стояло имя известного принца одного из царствующих королевских домов Европы.
Отдав свою карточку бригадиру, он окликнул проезжавшего мимо конного извозчика и отбыл в неизвестном направлении.
Пико ликовал:
– Там оставалось всего десять газет, старина!.. Из них шесть я подобрал под шумок – они еще вполне годятся для сдачи Ашету, а он дал мне 100 франков! По 25 франков за одну «Энтран»!.. Это же колоссально!!!
Какой отвратительный климат в Париже! Вчера к утру сразу потеплело, весь день шел дождь, а сейчас ревет ветер, разрывает белые облака за Эйфелевой башней, гонит бесконечные тучи, и они снова и снова плачут над площадью Конкорд…
И Большая Генриэта, и белокурая Симонн, терпеливо ждущая моего согласия на наш «брак по расчету», жмутся под сводами галлерей, спасаясь от дождя и ветра. На клиентов сегодня рассчитывать трудно, значит – о заработке не мечтай!..
Но Симонн неожиданно улыбнулось «счастье». Ее увлек какой-то мрачного вида, высокий и худой господин в темных очках. Предварительно он подвел ее к свету фонаря и долго, словно покупая рабыню, рассматривал бесцеремонно ее лицо, фигуру и ноги.
– Симонн сегодня везет, – не без дружеской зависти вздохнула Большая Генриэта…
Я посочувствовал ее неудаче и философски заметил, что, очевидно, господин в темных очках предпочитает женщин хрупкого и некрупного телосложения…
Подвыпивший принц, повернув за угол бульвара Мадлэн, вероятно, уже забыл о Пико, а Пико будет вспоминать о нем всю жизнь…
Как легко ближнему оставить след в нашем сердце…
Уже было далеко за полночь, когда я услыхал испуганный и визгливый крик Большой Генриэты. Человек в кепке и шарфе, одноглазый и со шрамом на лице, вырывал у нее сумочку и бил ее по лицу.
Из-за угла спешил на эту сцену знакомый уже мне «буржуа» с рыжими усами. Сутенер оказался его случайным помощником, так как задерживал Генриэту.
Я подбежал сзади к сутенеру и, дав ему здорового тумака, оторвал его от жертвы.
Большая Генриэта была спасена. Прижав к груди сумочку, она бросилась бежать.
Я повалил сутенера и прижал его к земле.
«Буржуа» был вне себя от негодования.
– Послушайте, черт вас побери! – завопил он, брызгая слюной. – На кой дьявол вы вмешиваетесь не в свое дело?!. Сторожите себе ваши двери и окна и не суйте рыло туда, куда не следует!..
– Я защитил женщину от этого негодяя, – ответил я, осторожно выпуская апаша из своих объятий. – Это – мой долг, не только как стражника, но и как мужчины… А по какому праву вы суетесь ко мне со своими замечаниями?
– Вы мне помешали задержать Большую Генриэту. Эта развратница опять улизнула от меня…
Я насмешливо свистнул…
Он готов был разразиться новым потоком ругательств и угроз, но в это время подошел мой бригадир и он обратился к нему с официальной жалобой. Бригадир аккуратно все записал, но не сделал мне никакого замечания.
«Буржуа» удалился взволнованный…
Зайдя к себе в закутку, чтобы подбросить угля в печку, я нашел у себя новую гостью.
Бабочки летят на огонь, а в такой холод особенно…
Это была среднего роста, стройная, не по сезону легко одетая блондинка. В лице ее, красивом и немного надменном, не было ничего, что роднило бы ее по профессии с Большой Генриэтой и белокурой Симонн.
Я приложил руку к козырьку и вопросительно посмотрел на нее.
– Я сейчас уйду, – сказала она и, сняв с удивительно красивой и тонкой ножки бальную, серебряную туфельку, стала сушить ее у огня.
Английский костюм и бальные туфельки слишком не подходили друг к другу, и я невольно обратил внимание на этот контраст.
– Не удивляйтесь, – сказала она, и лицо ее скривилось в болезненно-презрительную гримасу. – Вчера они проиграли мою шубу и новые, лакированные туфли.
– Кто «они»?..
– Мой муж и его папаша… Они погубили меня и сами в конце концов кончат плохо…
– Но… почему же вы…
– Почему я на улице?
Туфля ее высохла, и она сняла другую.
– Потому, мосье, что я – уличная девушка.
Я дежурил двадцать седьмую ночь на площади Конкорд и потому уже ничему не удивлялся. И я сказал спокойно:
– Я бы вас принял скорее за учительницу английского языка, чем…
Она оживилась:
– Да? Вы угадали… Я англичанка и действительно была учительницей английского языка.
Я молчал. Я чувствовал какую-то необычную драму…
– Мой муж – итальянец и оказался негодяем и проходимцем… – продолжала она. – Мои родители были против этого брака и отказались от меня. Теперь вот уже год, как я по ночам зарабатываю им на игру, а они проигрывают и проживают все до последнего сантима…
– Но почему же вы не уйдете от них?..
– Не знаю… Не могу… Я потеряла волю… Меня надо подтолкнуть, заставить… Я понимаю, что еще не все потеряно, что я еще могла бы спастись… Но воля надломлена. Воли нет…
Говорила ли она правду? Или она только впала в то фантазерско-романтическое настроение, в которое обычно впадают эти женщины, пока они еще не окончательно огрубели.
Я посмотрел на нее с любопытством. Она вдруг вынула из сумки маленькую коробочку.
– Вы не хотите? – спросила она так, как будто предлагала мне папиросу.
– Нет! – ответил я грубо. – Я не хочу, и вы должны бросить эту гадость!.. Тогда вы будете спасены.
Я вырвал у нее маленькую коробочку, бросил ее в грязь и растоптал зловещий белый порошок своим тяжелым кованым сапогом.
Она посмотрела на меня совсем без раздражения, а скорее с интересом.
– Это стоит дорого… – сказала она неуверенно.
– Это вам будет стоить жизни, если вы будете так продолжать…
– А черт с ней, с жизнью, я ее не жалею!..
– Сколько вам лет?
– Двадцать три года…
…Вдали показался субригадир на велосипеде. Я двинулся ему навстречу, она выскользнула за мной, и я видел, как фигурка ее потонула в тумане…
…Мне оставалось еще около часа до конца дежурства, когда у отеля остановилась необычайной мощности и редкой красоты машина.
Из нее вышел полный, представительный господин лет под шестьдесят, седой, но румяный, и, слегка шатаясь, подошел ко мне.
– Который час? – спросил он меня.
На руке у него я заметил золотые часы-браслет, но, уже привыкнув ничему не удивляться, посмотрел на свои часы и сказал ему время.
– Где еще можно пить в Париже?..
Он говорил с сильным американским акцентом.
Я назвал ему два ночных ресторана, открытых до раннего утра…
– Очень хорошо… – сказал он и вдруг, качнувшись, взялся за мое плечо, чтобы удержаться на ногах. – В таком случае – садитесь!..
– Куда?..
– Ко мне в автомобиль…
– Я вас не понимаю.
– Мы поедем с вами пить… Я хочу допивать именно с вами.
– К сожалению, не все желания исполнимы на этом свете… – ответил я. – Я на посту и освобожусь не ранее как через час…
– Ерунда… Поедем, и я заплачу за вас штраф…
– Тут пахнет не штрафом. Меня выгонят со службы.
– А сколько вы получаете?
– 32 франка в ночь.
– 32 франка?..
Он прислонился к колонне и долго беззвучно хохотал, повторяя:
– 32 франка… 32 франка… 32 франка…
Потом он вынул сигару, сунул мне в рот и пытался ее зажечь.
– 32 франка!.. Вот видите эту сигару? Она стоит две ваши ночи и плюс еще 11 франков, а ее можно выкурить в десять минут!..
