Я буду рядом - Шин Кун-Суук (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Возможно, еще не поздно передумать, – снова сказала она.
Я покачала головой. И тогда, погрустнев, она крепко обняла меня:
– Возвращайся сюда, если тебе придется нелегко.
От моей двоюродной сестры исходил запах молодой женщины, недавно вышедшей замуж. Это был смешанный запах земляники, листьев, персика. Ощутив этот аромат, я окончательно поняла: мое решение правильное. И хоть я занимала в доме всего одну небольшую комнату, это все-таки был дом новобрачных. Только подумать, ведь я закрыла окно комнаты черным картоном и вынудила новобрачных смущаться своего радостного смеха и улыбок в моем присутствии. А моя сестра никогда даже хмуро не взглянула на меня. Однажды ее муж-пилот спросил:
– А не слишком ли темно в этой комнате?
Я ответила:
– Мне так нравится.
Он больше не спрашивал ничего подобного.
Тот год жизни в маленьком городке своего детства был скучным и неинтересным. Дэн тоже учился в колледже и жил теперь в другом городе. Времена года сменяли друг друга: на деревьях набухали почки, мимо проносились тайфуны, наливались соком созревавшие плоды хурмы, шел густой снег. Мой отец вел ту же жизнь, что и раньше, несмотря на мое присутствие. Мама довольно долго была прикована к постели, и отец привык сам о себе заботиться. Жизнь не стала сложнее с ее уходом, но его спина сильно сгорбилась, и он как-то быстро превратился в старика, сделался еще более неразговорчивым. Порой мне казалось – его тяготит мое присутствие. Даже в те дни, когда я поздно ложилась спать и не могла проснуться рано утром, он, встав на заре, первым делом отправлялся к маме. Он обкладывал могилу свежим дерном, даже выкопал во дворе миртовое дерево, которое ей нравилось, и пересадил поближе к ее могиле. Несколько раз я ходила вместе с ним, но все-таки старалась всеми силами этого избегать. Глядя на идущего впереди меня по тропинке отца, я думала о том, что он похож на старый, покосившийся и заброшенный дом. Я старалась приходить на могилу в середине дня или на закате. Так у меня было меньше шансов столкнуться с ним.
Мама не боялась умереть. Скорее сожалела об этом.
Несколько дней непрерывно лил дождь. И когда он, наконец, прекратился, произошло сразу две вещи.
Отец вернулся из городка, снял рубашку и бросил ее на крыльце. Затем в одной нижней рубашке вышел из ворот с лопатой в руке. Из кармана его брошенной рубашки вывалилась пачка сигарет. Я подобрала сигареты и направилась в заднюю часть дома. Наш сельский дом с двух сторон имел небольшие дворики, можно было пройти через весь дом и выйти на задний двор, где росли тыквы и таро. Я присела на корточки, чиркнула зажигалкой и собралась прикурить сигарету. Я смотрела туда, откуда меня могли увидеть, но вдруг с другой стороны появился отец. У меня не было времени спрятаться. Наши взгляды встретились, когда я собралась прикурить сигарету. Отец поглядел на меня, а затем медленно скрылся за углом дома, не сказав ни слова. Я приготовилась к тому, что позже он станет ругать меня, даже подумала, что, если мы начнем спорить, это поможет избавиться от тягостного молчания и отчуждения. Но к моему удивлению, он ни словом не обмолвился за ужином. Я подумала – наверное, ему было больно увидеть меня курящей, и потому он решил притвориться, будто ничего не видел. Тут меня охватил странный гнев. Я искренне хотела, чтобы он отругал меня, тогда смогла бы спокойно курить и не чувствовать себя виноватой. Я уже убирала со стола, как вдруг он назвал меня по имени и неожиданно спросил, не хотела бы я накрасить ногти.
– Накрасить ногти?
– Не знаю, помнишь ли ты, но как-то раз, когда ты была еще маленькой, я положил тебе на ногти лепестки бальзамина.
Неужели это действительно было? Я опустила глаза и уставилась на свои руки, держащие поднос.
– Утром ты сняла лепестки с ногтей и закричала: «У меня кровь идет из ногтей!», побежала к колодцу и опустила руки в ведро с холодной водой. Ты была еще совсем крошкой…
Когда мама заболела, летними вечерами отец обрывал лепестки бальзамина, размельчал и прикладывал к ее ногтям, оборачивал пакетами и обвязывал нитью. Она так хотела. Отец сказал, что ему казалось, будто из-за лепестков бальзамина наркоз так плохо подействовал во время маминой операции. После ужина отец принялся измельчать лепестки бальзамина и прикладывать к моим ногтям, а я смотрела и вдруг еле слышно пробормотала:
– Папа, неужели эти лепестки могут повлиять на наркоз?
А он удрученно ответил:
– Не знаю.
И я мысленно произнесла, обращаясь не к нему: «Прости, мама. Я больше не стану курить».
В тот вечер я обмотала ногти с лепестками бальзамина полосками ткани и вместе с Дэном отправилась на окраину города. Он приехал погостить домой из южного города, где учился. Дэн сделался неразговорчивым, как мой отец, постоянно хмурился, был небрит и, скорее всего, решил ни с кем не любезничать, поэтому совсем не улыбался. Даже мне. В темноте мы поднялись к железнодорожному полотну.
– Дэн!
Я остановила его и всмотрелась в его силуэт. Темные шпалы простирались вдаль до бесконечности, словно разделяя нас.
– Давай пойдем на могилу моей мамы.
Я и не надеялась, что он так легко согласится. Но Дэн тут же добавил, что сначала надо зайти к нему домой и взять налобный фонарь.
– Налобный фонарь?
– Знаешь, я беру его для ночных прогулок.
– Это такая штука, которой пользуются шахтеры?
– У них настоящие каски с мощным фонарем… мой фонарь гораздо меньше. У меня бессонница, и я пользуюсь им в общежитии, когда делаю эскизы. Мой сосед по комнате не может спать при включенном свете. И еще я ношу фонарь в сумке и достаю его только в темноте на улице.
Неужели он сейчас признался, что посреди ночи в комнате надевает на голову фонарь, чтобы делать эскизы?
Неожиданно Дэн со своими рассказами о том, как делает эскизы при свете налобного фонаря, потому что у него бессонница, показался мне совершенно незнакомым человеком. Мы молча пересекли железнодорожное полотно и направились к его дому. Наши тени перекрещивались на стене. Дэн проскользнул в дом и вернулся с фонарем. Он попытался нацепить его на меня.
– Лучше ты надень его и иди впереди, – предложила я.
Дэн зажег фонарь. Когда яркий свет озарил его лоб, он словно преобразился. Мы прошли через поле и направились к горе, где была похоронена мама.
– А ты хорошо держишься.
– Что?
– Я имею в виду твою маму.
Я вдруг почувствовала острый укол боли в груди и ухватила одним пальцем с лепестками бальзамина палец Дэна.
После смерти мамы я перестала читать.
Двоюродная сестра звонила из города и пыталась уговорить меня пойти в церковь, но я никого не хотела слушать. Целый год я ничем толком не занималась. В те дни, когда беспрестанно лил дождь или когда я чувствовала себя словно выкопанная из земли картофелина, я отправлялась в центр городка, заходила в кинотеатр, где шел двойной сеанс фильмов, и неподвижно сидела в кресле, а затем возвращалась домой. Мамино кольцо с жемчужиной в виде слезы я всегда носила в кармане. Я могла заснуть, но вдруг проснуться, в ужасе торопливо просунуть руку в карман и проверить, на месте ли кольцо. Едва коснувшись жемчужины, я тут же успокаивалась. В момент прикосновения к кольцу я чувствовала тоску по маме. Однажды, в начале ее болезни, мы о чем-то поспорили, и я повысила голос. Я так сильно разозлилась на нее, что представила, как я умерла, а она не находит себе места от горя. Всякий раз кольцо напоминало мне об этом случае. Я уже ничего не могла исправить, но чувствовала грусть и ненавидела себя за те мысли. У мамы были изящные пальцы, поэтому ее кольцо с жемчужиной пришлось мне впору, но я не могла заставить себя носить его. Это означало бы, что я смирилась с ее смертью, а меня от одной такой мысли бросало в дрожь.
Когда мы добрались до подножия горы, Дэн вдруг резко остановился.
– Что случилось?
– Пауки.
До маминой могилы мы должны были пройти по горной тропе, и на ней большие пауки растягивали свои сети и терпеливо поджидали жертву, ползая по камням.
