В Восточном экспрессе без перемен - Миллз Магнус (книги без регистрации .txt, .fb2) 📗
Это выпивка, думаю я, повела меня таким путем, а не по дороге. Ровно так же, как выпивка подтолкнула меня на мостки, когда я добрался до лодочного проката. Я вышел на них и встал на самом конце, откуда мог едва различить семь гребных шлюпок, выстроившихся на своем рейде. По дальнему берегу озера бежала другая дорога, и я, пока стоял на мостках, заметил, как с юга движутся огни машины. Дотуда было больше полумили, но даже на таком расстоянии меня поразило, до чего они яркие. Кроме лучей фар я различал несколько светящихся силуэтов на крыше, но разобрать, что это, не сумел. На миг-другой машина исчезла, скрывшись среди деревьев, а затем вынырнула снова, дальше по берегу озера. Теперь она была почти прямо напротив меня. Вечером поднялся легкий ветерок, и с ним долетал гул мотора и рокот шин по поверхности далекой дороги.
И тут из-за озера донесся еще один звук. Длился всего несколько секунд, и я не смог определить, откуда он прилетел, но мне показался смутно знакомым. В темноте перезвоном лилась еле слышная мелодия, и я узнал небольшой фрагмент детской песенки. Той, где «Полфунта киселя» [1]. Потом снова все стихло, и остался только шелест мягко качавшихся деревьев да плеск озера о берег.
Когда я наутро проснулся, у меня болела голова. Я намеревался попить воды из водоразборной колонки перед тем, как лечь спать, но, когда наконец добрался до кемпинга, совсем об этом забыл. Вместо этого я залез к себе в палатку и сразу уснул, а теперь у меня похмелье. Такова цена пяти пинт «Топэмовского» «Эксцельсиора-горького». Или шести? Четко припомнить я не мог, но решил, что быстрый душ смутность эту с меня смоет. Подходя к душевому блоку, я вспомнил, что нужно включить подачу воды, поэтому робко зашел в женское отделение и проделал всю ту процедуру, которую мне показала школьница. Все вроде бы получилось как надо, но, обогнув душевой блок в мужское отделение, я обнаружил, что вода течет совершенно холодная. После чего я осознал, что те несколько мгновений теплой воды, какими я насладился накануне вечером, наверняка были последними каплями нагреваемого запаса. Отныне, если мне хотелось принять душ, вода будет только холодной. Надувательство какое-то, по-моему. В конце концов, если человек платит за то, что живет в кемпинге, ему полагается сколько-то горячей воды. Тут я сообразил, что за эту неделю на самом деле ничего не платил. Взамен я покрасил ворота. Следовательно, у меня нет другого выбора — только собраться с духом и принять полуминутный холодный душ. Я шагнул под лейку и встал, голый и дрожащий, под ледяным водопадом. И вот тут-то вспомнил человека в картонной короне и его вопросы о зеленом квадрате. Он и впрямь, что ли, допрашивал меня перед всем пабом? Да, так и есть. Все стояли вокруг и слушали, а потом кто-то спросил у меня, не видел ли я еще, как мистер Паркер выходит из себя. Очевидно, само собой, что этого я пока не видел. Я провел здесь всего несколько дней и вообще с ним едва знаком. Однако все они вели себя так, словно дело это — наивысшей важности. Ну, лично я не понимал, из-за чего такой шум. Ладно, признаю — мистер Паркер не придет в восторг от вида зеленого квадрата посередине своего главного въезда. Что есть, то есть, но я едва мог себе представить, что из-за такого он станет выходить из себя. Напротив, казалось, он такой человек, кто к подобному относится скорее философски. Со мной пока он вел себя крайне вежливо и учтиво, и у меня не было сомнений, что таким же он останется и впредь, несмотря на происшествие с разлитой краской.
Одевшись, я сходил выключить воду, а затем направился к своей палатке. По пути я заметил, что у ворот стоит мистер Паркер — открывает и закрывает их, тщательно осматривая покраску. Я решил, что с таким же успехом могу и сразу к нему подойти и убедиться, что он доволен моими стараниями, поэтому я, как бы между прочим, направился к нему. Когда я подошел и встал рядом, мистер Паркер кратко на меня взглянул, но затем продолжал озабоченно разглядывать ворота. Казалось, он не обращает внимания на зеленый квадрат у себя под ногами или на человека, его нарисовавшего. Он просто стоял и молчал. Лишь после нескольких долгих мгновений повернулся и наконец открыл рот.
— Вы говорили, вам на лодке покататься хочется?
— Э… да, — сказал я. — Мне бы хотелось.
— Ну, можно, если желаете.
— О, здорово. Значит, можете устроить, да?
Он улыбнулся.
— Я что угодно могу устроить.
— Так это, значит, ваши лодки?
— У меня в них главная доля, да.
— А, — сказал я. — Этого я не осознавал.
— Хотите сегодня утром?
— Ага, было 6 замечательно.
— Хорошо, что ж — тогда я через полчаса зайду, мы сходим и одну вам спроворим.
— Ладно, — сказал я. — Спасибо.
Когда он ушел, я еще раз посмотрел на зеленый квадрат, не понимая, с чего это люди в пабе так раздули это дело. В конце концов, мистер Паркер про него ни словом не обмолвился. Надо признать, не обратить внимания на квадрат было очень трудно, особенно при свете нового дня, но я вскоре пришел к выводу, что они просто раздували из мухи слона, потому что им не о чем больше поговорить. Я решил выкинуть все дело из головы и вместо этого наслаждаться тем, что мне щедро предлагало утро.
Мистер Паркер подъехал на своем пикапе вскоре после того, как я дозавтракал тушеной фасолью и кружкой чая.
— Очень скудное существование вы тут ведете, — заметил он, когда я сел к нему в кабину.
— Ну, это же всего на несколько дней, — сказал я. — Для разнообразия даже мило вообще-то.
— Вам, значит, трудности нравятся, нет?
— Да не особо, но я ж говорю это всего несколько дней.
— А потом опять путешествовать отправитесь?
— Таков план, да.
Пока мы так беседовали, он медленно култыхался ко въезду на нижнее поле, — и вот подъехали.
— Ворота откроете, нет? — сказал мистер Паркер.
Он передал мне ключ, я вышел и отомкнул цепь на воротах. Снова стоял солнечный день, и, пока мы направлялись к озеру, я ощущал, до чего мне повезло: все тут — мое. Мистер Паркер ехал с ленцой и, похоже, по пути осматривал собственность. На дальнем краю поля он притормозил оглядеть какие-то упавшие ветки, разбросанные среди замшелых деревьев. А также — оценить разломанные остатки перевернутой лодки у самой грунтовки. Лодку эту я видел всякий раз, когда ходил мимо в паб, и прикидывал, что она лежит тут брошенная, должно быть, много лет. Сквозь ее днище, где вся древесина сгнила, уже проросло несколько видов растений и деревца, и, на мой глаз, из лодки получилась вполне привлекательная достопримечательность.
— Придется нам от нее когда-нибудь избавиться, — объявил мистер Паркер.
— Вам она, значит, не нравится? — спросил я.
— Нет, не нравится, — сказал он. — Очень неприглядно.
— А по-моему, она смотрится вполне мило, — заметил я. — Очень буколически.
Он покачал головой.
— Что толку в буколике, если проку в ней никакого.
— О, что ж, ну да, — осторожно проговорил я. — Тогда, наверное, нет.
Мы поехали дальше к озеру и подкатились к зеленой хижине лодочного проката. Мистер Паркер извлек еще один ключ и с пары попыток отомкнул дверь. Когда она открывалась, раздалось потрескивание краски, и я понял, что хижину тоже покрасили совсем недавно.
— Кто-то постарался, — сказал я.
— Да, — ответил он. — Нам нравится не отставать с покраской.
— Это я заметил.
Сказать правду, кто бы хижину ни красил, старался он не очень. Повсюду остались потеки, а дверь, похоже, закрыли, не успела краска высохнуть. Явно не профессионал трудился. Однако я ничего об этом говорить не стал и подождал, пока мистер Паркер заглянет в хижину, словно бы стараясь привыкнуть к сумраку внутри.
— Кстати, — продолжил он. — Вам грести раньше доводилось?
— Ну, только в детстве, сказал я. — Мы раньше жили рядом с парком, а в нем был гребной пруд.
— Так грести, значит, умеете, нет?
