Похищенный шедевр, или В поисках “КРИКА” - Долник Эдвард (книга жизни txt) 📗
Спустя день или два после похищения картины один из журналистов позвонил Людвигу Нессе и высказал «безумное предположение»: а что, если грабителями являются Людвиг Несса и Борре Кнудсен? Несса сделал глубокий вдох и не вымолвил ни слова. Репортер объяснил, почему, собственно, он пришел к такому выводу, и повторил свой вопрос.
— Без комментариев, — наконец ответил экстремист от религии.
* * *
Утром семнадцатого февраля все радиостанции и телестудии, а также корреспондентские пункты ведущих новостных изданий в Норвегии получили факс от священников — листовку с надписью крупным жирным шрифтом: «Что дороже — жизнь ребенка или картина?»
Средства массовой информации вновь заинтересовались Нессой и Кнудсеном. Си-эн-эн, Би-би-си показали в эфире сюжеты, в «Нью-Йорк таймс» опубликовали большую статью. Но священники так и не ответили на вопрос, причастны ли они к похищению картины.
— Мы не можем говорить об этом открыто, — заявил Кнудсен. — Нам бы хотелось, чтобы нас поняли правильно.
Общественность поняла это как намек на то, что бывшие священники готовы пойти на сделку. В надежде вернуть картину в Национальную галерею государственный телеканал Норвегии согласился показать фильм о необходимости запрещения абортов «Молчаливый крик».
Журналисты любой ценой стремились получить хоть какую-то информацию.
Знает ли Кнудсен, где находится «Крик»?
— Без комментариев.
Могли он похитить произведение, чтобы всколыхнуть интерес сообщества к проблеме, которая его волнует?
— Разумеется.
Средства массовой информации падки на сенсации, но полиция лишь посмеялась над версией о священниках-похитителях. Они, по мнению Лифа Лиера, следователя по делу о похищении, всего лишь «ловили рыбку в мутной воде» и к преступлению отношения не имели.
— На протяжении нескольких лет оба устраивали акции протеста. Превосходная история для скучающей публики, но для полиции интереса не представляет, — отметил Лиер.
Ограбление в норвежском музее заинтересовало детективов Скотленд-Ярда из отдела по розыску похищенных произведений искусства. В понедельник четырнадцатого февраля 1994 года руководитель артсквода[3] позвонил одному из своих агентов.
— Чарли, ты слышал о похищении «Крика»?
— Да, я узнал об этом из новостей.
— Как ты думаешь, мы могли бы помочь?
Это дело не относилось к юрисдикции лондонской полиции, и Скотленд-Ярд официально не имел никакого отношения к картине, пропавшей в другой стране. Ее поиск представлялся опасным и дорогостоящим мероприятием, но это был слишком лакомый кусок, чтобы его упустить.
Глава 5
АРТСКВОД СКОТЛЕНД-ЯРДА
В мире преступлений в области искусства Лондон является одним из центров, куда сходятся много нитей. По сравнению с одним городом Соединенные Штаты с единственным крупным похищением произведений искусства из Музея Гарднер — тихая заводь. Грабители знают, что полиция одного государства не может действовать на территории другого. Однако для произведений искусства границ не существует. Украденная из женевского музея картина Ван Гога нисколько не теряет в цене в Риме.
В каждой стране свои законы. К примеру, в Италии человек, легально покупающий произведения искусства у официального продавца, не теряет своего права на вещь, если позднее выяснится, что она краденая. В Японии почти столь же лояльное отношение к честным приобретателям: сделки не пересматриваются по истечении двух лет после совершения. Если украсть шедевр, спрятать его на два года, затем продать в Японии, то владелец картины может законно выставить ее у себя дома и смело заявить всем о приобретении. В Соединенных Штатах руководствуются другим правилом: никто не может продавать то, что ему не принадлежит. Поэтому коллекционерам произведений искусства рекомендуют быть при покупке осторожными. Если американец купит краденую картину, то закон будет на стороне ее прежнего законного владельца.
Именно поэтому похищенные полотна и скульптуры подолгу путешествуют в тени. Ни один уважаемый торговец не станет продавать краденую вещь. Это было возможно раньше, но сейчас, когда существуют электронные базы данных похищенных произведений искусства, торговцы с чистой репутацией в сомнительных сделках не участвуют. Поэтому краденые сокровища кочуют из одних нечестных рук в другие, пока не обретают новых хозяев. Порой преступники вымогают выкуп у музеев, в которых выставлялись творения мастеров. Нередко похититель — это человек, который прежде не бывал в музее и вошел в храм прекрасного только для того, чтобы его обокрасть. Произведения искусства пропадают даже из поместий старой аристократии, пакуются в пластиковые пакеты и лежат в вокзальных камерах хранения в ожидании нового владельца.
Отдел по борьбе с хищениями предметов искусства и антиквариата Скотленд-Ярда призван отслеживать извилистые пути этого криминального бизнеса.
* * *
Артсквод не слишком преуспел в делах. В лучшие времена в нем работало не более шести сотрудников, а порой двое или трое. Столь немногочисленный отряд вряд ли справится с хорошо организованным преступным сообществом. К тому же над отделом всегда висит угроза реорганизации.
Дик Эллис, руководивший отделом на протяжении десяти лет, признался:
— Люди думают, что я много знаю об искусстве. На самом деле я многое знаю об оборотной, темной стороне этого мира. Порой за преступлениями подобного рода стоит большая политика.
Полицейские обычно сочувствуют жертвам преступления. Однако лорд Пиффльпаффл, владелец поместья площадью около четырехсот гектаров и особняка с сотней комнат, заявивший о пропаже картины, купленной в позапрошлом веке, к ним не относится. Когда на стенах сотни творений, а пропавшее полотно наверняка застраховано, сыщики отнюдь не исходят сочувствием. Особенно если лорд ведет себя с полицейскими высокомерно, будто считает их слугами. Высокопоставленной особе объяснили, что он легко отделался.
В редких случаях, когда украдено национальное достояние, а также если во время похищения кто-то пострадал, раскрытие преступления является приоритетной задачей для всех подразделений полиции.
Со страхованием предметов искусства дела нередко обстоят неблагополучно. Трудно поверить в то, что многие объекты стоимостью в миллионы долларов не застрахованы, но это факт. К примеру, экспонаты Национальной галереи Великобритании и Галереи Тейт не застрахованы на случай похищения. Считается, что страхование — пустая трата денег. Налогоплательщики уже заплатили за приобретение картин, поэтому не может быть и речи об оплате страховки из государственной казны.
Иное дело выездные экспозиции в других музеях. В таких случаях произведения страхуются, но, так сказать, «от порога до порога». Страховка действует с момента снятия картины со стены до момента ее возвращения на место после «гастролей». В музеях ценные предметы обычно страхуются от повреждения, но не от похищения. Ночным кошмаром музейщиков является пожар, который может полностью уничтожить коллекцию. В случае ограбления обычно пропадают одна-две вещи. Для предотвращения краж в залах устанавливают видеокамеры и нанимают охрану, и, по мнению музейных работников, этого достаточно. Картина Мунка «Крик» также не была застрахована.
Американские музеи отличает от европейских иная политика: они страхуют произведения искусства. В маленьких галереях по страховке возмещается от пяти до десяти миллионов долларов за украденный экспонат. Для всемирно известных музеев сумма возмещения может доходить до пятисот миллионов долларов.
Но и в Америке есть исключения. К ним относится Музей Гарднер. Галерею во дворце псевдоитальянского стиля основала Изабелла Стюарт Гарднер, эксцентричная светская дама и покровительница искусств. «Миссис Джек» умерла в 1924 году, но ее образ живет не только на портрете художника Джона Сингера Сарджента, друга и единомышленника, но и в многочисленных историях — к примеру, однажды она прогуливалась по улице Тремонт с львенком на поводке, — а также в музее ее имени. На протяжении многих лет она занимала четвертый этаж особняка, три этажа которого отдала под любовно собранные сокровища. По завещанию Гарднер коллекция должна демонстрироваться в неизменном виде. Ни одна вещь не должна быть продана и даже перемещена на другое место. Пополнение коллекции также возбранялось. За сто лет своего существования этот небольшой изысканный музей ничуть не изменился.
