После дождика в четверг - Орлов Владимир Викторович (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Они тыкались тупыми своими мордами и скользкими корявыми боками в бревна второго сруба и до третьего добирались, но скорость их была сбита и сила заглушена, а парни на мосту успокоились, снова расправлялись с ними умело и без потерь пропустили раздерганный косяк к Тубе.
Снова летели теперь к мосту одиночки по проторенной косяком дорожке, Чеглинцев и двое парней из кузова отгоняли их от машины, но иногда они все же стукали по металлу, и Чеглинцев с досады ругался громко.
Потом потянулись еще косяки, и кому-то пришла в голову мысль лезть в воду и еще до машины гасить скорость бревен, прижавшихся друг к другу, толкать их сгустки вправо, чтобы легче было ребятам на мосту управляться с ними. Добровольцы с шестами поспешили спуститься в воду, и Олег побежал неуклюже, он не мог упустить этой минуты, ему хотелось оказаться первым в головном дозоре, он ковылял по насыпи, а потом по берегу, но в воду вошел не первым, потому что не знал, где важнее встать.
Рядом он видел Терехова, Севку, Тумаркина и еще многих, лица у всех были мрачные и озабоченные, и Олег почувствовал, что всем эта волынка надоела еще больше, чем ему, а он, наоборот, сейчас ощущал непонятный прилив сил и желание воевать с Сейбой.
Терехов уже шагал в воде, шест нес у груди, как белье в детстве, когда собирался переплыть канал, и Сейба скрыла его сапоги, добралась до пояса, покачивала Терехова, не решаясь свалить его. А он встал, расставил, наверное, ноги упорами, вмял их в податливое дно, и шест его кинулся вправо, вспомнив о своих заботах. Рядом с Тереховым остановились еще парни, а Олег не смог удержаться и пошел, покачиваясь, дальше, чтобы встать первым в их лихом отряде. Он брел долго, напролом и смеялся над Сейбой и успокоился, только когда оказался метрах в пятнадцати впереди Терехова и его парней. Бревна все плыли, и Олегов шест первым вступал с ними в бой и иногда сдвигал их вправо, а часто промазывал, но это было неважно, главное, что он, Олег, не боялся Сейбы, не боялся ничего, стал хозяином и с ребятами, с работящими мужиками, был в одном ряду, даже впереди их, и чувство, что он с ними на равных, чувство кровного родства с этими людьми, радовало его и давало ему силы.
«Ах, как здорово! Как здорово!» – приговаривал Олег, и даже боль в спине и в пояснице, мучившая его десять минут назад, даже мокрая и холодная одежда, прилипавшая к телу, теперь, казалось, доставляли ему удовольствие. «Пошли, пошли!» – говорил он лесинам ласково, но и с укором.
И вдруг он услышал крик на берегу, или крик этот ему померещился, но он все же обернулся резко и ничего сзади себя не увидел и только, когда повернулся влево, заметил, что из березового залива, пугавшего Рудика, прямо на него летит черная громадина. Он растерялся, словно не соображал, что происходит, повернулся лицом влево, смотрел на громадину.
Бревно, тяжелое и длинное, болтавшееся в тихом сейбинском закутке, в хитром сейбинском резерве, а теперь брошенное ею в свалку, летело стремительно, словно мстило за сонное свое пребывание в заливе, летело тараном прямо на Олега. И он вдруг ощутил тело свое, оно показалось ему беззащитным, хрупким, пластмассовым. Он почувствовал, что сейчас бревно сомнет его, раздавит, искорежит его живот и грудь, и мысль об этом была как порез бритвой, и он понимал также, что ничего не сможет сделать. Еще он вспомнил, что за ним стоят люди, которые этого бревна, летящего к ним по-предательски, сзади, из-за угла, не учуют, а оно их ударит с разгона, и надо ребят предупредить. Он хотел было сделать какое-то движение, но так и остался стоять зачарованным, а бревно, здоровенное как баржа, летело вперед и было уже в метре от него, и тогда он, бросив шест, кинулся в сторону, успел сделать два скользких шага и свалился в воду, почувствовал холодеющей спиной, как проскребла по нему своим обдиристым колючим боком сосновая махина. Он поднялся, выплевывая ломившую зубы воду, опомнился, увидев уплывающее бревно, дотянулся до шеста, крутившегося рядом, но не достал им до бревна сзади и застыл в оцепенении, видел, как бревно неслось на парней из группы Терехова и должно было ударить в них, надо было ему кричать что-то, а он потерял голос. И все же в последнюю секунду парни почувствовали опасность и обернулись разом, но было уже поздно, безоружными стояли они перед громадиной, и вдруг кто-то из парней шагнул вперед и бросился на бревно грудью, словно мог остановить его. Бревно стукнулось тихо, дернулось, замерло на мгновение и вдруг как бы нехотя повернуло вправо. Кто остановил его, Олег не разобрал, он видел только, что парень этот, вскрикнув, осел и пошел под воду, но ребята тут же подхватили его под руки.
Олег бросил шест и, торопясь, пошел в сторону парней. Страх, не успевший вспыхнуть в секунды опасности, теперь разошелся и в кончиках пальцев поигрывал, покалывал их мерзко. «Надо же!» – повторял про себя Олег и сплевывал в Сейбу, никак не мог отделаться от привкуса ее грязной, пахнущей черт-те чем воды. Он догнал парней и увидел, что они волокут Тумаркина. Тумаркин кашлял и охал иногда. Парней вело его много, и все же Олег втиснулся в их ватагу, оттеснил плечом кого-то и шел, легонько дотрагиваясь до руки стонущего Тумаркина, словно без поддержки его, Олега, тот мог свалиться. «Осторожней, осторожней», – приговаривал Олег, как бы упрекая парней за их неумелое обращение с человеком.
Почувствовали под ногами почву потверже и остановились. На травяном бугре было холодно, и подлая дрожь стала бить Олега.
– Теперь я сам, – сказал Тумаркин.
Он отстранил всех недовольным движением руки, как будто его вели насильно, и стоял теперь пошатываясь, а потом закашлялся.
– Постучите по спине, – прохрипел он.
Сочувствующих нашлось много, но Олег успел первым.
– Заработаешь тут с вами чахотку, – попробовал пошутить Тумаркин.
– Тебе надо в теплушку, – сказал Терехов, – сам ты сможешь идти?
– Могу, – кивнул Тумаркин и решительно шагнул вперед, но колени у него подкосились, и он осел на траву, заохал, взявшись руками за бок.
– Ему надо помочь, – сказал Олег, хотя все понимали, что Тумаркину надо помочь.
Терехов стал подымать Тумаркина, и тот, выпрямившись, сделал испуганное и возмущенное движение рукой: «Я сам…»
Повели Тумаркина в теплушку, и Олег шел справа, поддерживая его.
– Что ж ты бревно не остановил? – сказал Олегу Севка. – Хоть бы крикнул, что ли.
– Я кричал! – соврал Олег.
Севка сказал ему без осуждения, он просто сожалел, что Олег не остановил бревно, а Олег ответил ему с возмущением, но через секунду ему стало противно, что он соврал и что он с таким искренним возмущением ответил Севке.
– Мог бы и остановить, – буркнул Севка.
– Чего ты к нему пристал, – сказал Терехов, – он-то тут при чем?
– Попробовал бы ты остановить, – обиженно сказал Олег.
– Он-то остановил, – сказал Севка.
– Ну не надо, ребята, ну кончайте, – устало проговорил Тумаркин, – никто тут ни в чем не виноват…
– Я разве говорю, что кто-то виноват? – возмутился Севка.
– Ну и помолчите…
В теплушке было темно, и Терехов, ворча, искал по карманам спички, а Олег все поддерживал Тумаркина и говорил ему: «Сейчас приляжешь, легче будет». Свечка загорелась, и слабый огонек ее высветил мученическое лицо Тумаркина. Тот понял, что все расстроены видом его, и поторопился улыбнуться, но улыбка получилась у него жалкая. Севка сдвигал лавки, старый ватник, скатав, положил в изголовье, плащ помогли снять Тумаркину и прилечь ему помогли.
– Где болит-то? – спросил Терехов.
– Вот тут и вот тут, – показал Тумаркин и добавил нерешительно, с некоторой боязнью, но и с надеждой, что его сейчас успокоят, пообещав удачный исход: – И внутри вроде что-то…
– За Илгой пошли, – сказал Терехов. – Илга придет, посмотрит. Все нормально будет, старик.
Олег почувствовал в словах Терехова теплоту и ласку.
– Только бы внутри ничего не отбило, – с отчаянием сказал Тумаркин.
– Мы тебя еще в футбол играть научим…
