Город и псы - Льоса Марио Варгас (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗

– Простите, сеньор майор, – сказал Гамбоа. – Не было доказано, что он убил себя сам.

– Не было? – Глаза майора вспыхнули. – Хотите, я покажу вам докладную?

– Полковник уже объяснил нам, почему была составлена такая докладная, сеньор майор. Надо было избежать осложнений.

– Вот! – воскликнул майор с победным видом. – Именно! И вы тоже написали этот чудовищный рапорт, чтобы избежать осложнений?

– Теперь другое дело, сеньор майор, – невозмутимо сказал Гамбоа. – Все изменилось. Раньше то предположение было наиболее правдоподобным, точнее – единственным. Врачи сказали, что выстрел произведен сзади. Но я и другие офицеры считали, что это был случайный выстрел, несчастный случай. И тогда мы имели право приписать вину самому пострадавшему, чтобы не повредить училищу. Я в самом деле думал, что виноват Арана, сеньор майор. По крайней мере – отчасти. Скажем, был плохо прикрыт, замешкался на перебежке. Можно было допустить даже, что пуля вылетела из его собственной винтовки. Но дело меняется, если нашелся человек, который утверждает, что здесь имело место преступление. Тем более что обвинение приемлемо и не лишено известного основания, сеньор майор. Кадеты…

– Глупости, – сердито прервал его майор. – Вы, наверное, любите детективы, Гамбоа. Давайте покончим разом с этой волокитой. Довольно спорить попусту. Ступайте в карцер и выпустите этих кадетов. Скажите им, что, если они станут болтать, их исключат и не дадут им свидетельства. А сами напишите новое донесение, опустив все, что касается смерти Араны.

– Не могу, сеньор майор, – сказал Гамбоа. – Кадет Фернандес не отказывается от обвинения. Насколько я мог проверить, он говорит правду. Обвиняемый находился позади убитого во время учений. Я ничего не утверждаю, сеньор майор. Я только хочу сказать, что с технической стороны обвинение вполне приемлемо. Только совет офицеров может решить дело.

– Ваше мнение меня не интересует, – брезгливо сказал майор. – Я вам приказываю. Оставьте эти басни для собственного употребления и выполняйте приказ. Иначе вы предстанете перед советом. Приказания не обсуждаются, лейтенант.

– Вы можете отправить меня в совет, – медленно проговорил Гамбоа. – Но я не переделаю донесения. Я очень сожалею, но должен напомнить вам, что вы обязаны передать его полковнику.

Майор мгновенно побледнел. Позабыв о всяком приличии, он тщетно пытался достать ус зубами и невероятно гримасничал. Потом вскочил на ноги. Глаза его потемнели.

– Хорошо, – сказал он. – Вы меня еще не знаете, Гамбоа. Я бываю мягким, когда со мной обходятся как полагается. Но я очень опасный противник, и вы в этом убедитесь. Это дорого обойдется вам. Клянусь, вы меня попомните. А пока останетесь в училище до уяснения дела. Я передам рапорт. Кроме того, я подам докладную о вашем отношении к старшим по чину. Идите.

– Разрешите, сеньор майор, – сказал Гамбоа и не торопясь вышел.

– Сумасшедший, – сказал майор. – Он с ума сошел. Ну я его вылечу.

– Вы передадите донесение, сеньор майор? – спросил капитан.

– Ничего не поделаешь. – Майор посмотрел на капитана так, точно удивился, что он еще здесь. – И вы тоже сели в лужу, капитан Гарридо. Ваш послужной лист будет замаран.

– Сеньор майор, – пролепетал капитан, – я не виноват. Это произошло в первой роте, у Гамбоа. В остальных все идет превосходно, как по маслу, сеньор майор. Я всегда точно выполнял инструкции.

– Лейтенант Гамбоа – ваш подчиненный, – сухо возразил майор. – Если кадет приходит и рассказывает вам, что делается у вас в батальоне, это значит, что вы все это время считали ворон. Какие же вы офицеры? Вас и в простую школу нельзя пустить – всех распустите! Советую вам навести порядок на пятом курсе. Можете идти.

Капитан повернулся и только у двери вспомнил, что надо отдать честь. Он сделал пол-оборота и стукнул каблуками: майор просматривал донесение – шевелил губами и морщил лоб. Быстрым шагом, почти бегом, капитан направился в канцелярию пятого курса. Во дворе он дал пронзительный свисток. Вскоре сержант Морте явился в его кабинет.

– Созвать всех офицеров и сержантов пятого курса, – сказал капитан. Он сжал рукой свои неимоверные челюсти. – Вы мне дорого заплатите, черт побери! Виноваты вы, и больше никто. Что рот разинули? Идите выполняйте приказ.

VI

Гамбоа помедлил, прежде чем открыть дверь. Он был удручен. «Из-за этой истории, – думал он, – или из-за письма?» Он получил его несколько часов тому назад: «Я очень скучаю по тебе. Мне не надо было ехать. Я же говорила тебе, что лучше остаться в Лиме. В самолете меня тошнило, все на меня смотрели, и мне от этого становилось хуже. В аэропорту меня встречали Кристина с мужем, он очень милый и добрый, я расскажу тебе. Меня повезли скорее домой и позвали врача. Он сказал, что на меня подействовала дорога, а в остальном все хорошо. Но головная боль не прекращалась, и мне не становилось лучше, его опять вызвали, и тогда он сказал, что надо положить меня в больницу. Сейчас я нахожусь под наблюдением врачей. Меня всю искололи, и я не могу двинуться и лежу без подушки, это страшно неудобно, ты знаешь, что я люблю спать почти сидя. Мама и Кристина не отходят от меня, Кристинин муж навещает меня после работы. Все очень добры ко мне, но я бы хотела, чтобы и ты был здесь, только тогда я бы совсем успокоилась. Мне сейчас немного лучше, но я боюсь потерять ребенка. Врач говорит, что первый раз всегда трудно и что все будет в порядке. Я нервничаю и все время думаю о тебе. Береги себя. Ты скучаешь без меня, правда? Я скучаю сильнее тебя». Он читал и огорчался все больше, но не успел он дочитать, как к нему вошел капитан и кисло сказал: «Полковник все знает. Вы добились своего. Начальник казармы сказал, чтобы вы взяли из карцера кадета Фернандеса и явились вместе с ним к Полковнику». Гамбоа ничего не почувствовал, ему стало все равно, точно эти события не имели к нему никакого отношения. Однако он не привык к унынию, оно угнетало его. Он сложил письмо вдвое, сунул в планшет и открыл дверь. Альберто, несомненно, заметил его через решетку и теперь ожидал, вытянувшись по стойке «смирно». Этот карцер был светлее, чем тот, где сидел Ягуар, и Гамбоа разглядел, что защитного цвета брюки до смешного коротки кадету: они обтягивали ноги, как рейтузы, и нельзя было застегнуть прореху на все пуговицы. Рубашка, наоборот, была широка: плечи свисали, а на спине торчал горб.

– Послушайте, – сказал Гамбоа. – Где вы успели сменить выходную форму?

– Здесь, сеньор лейтенант. Будничная форма была у меня в чемодане. Я беру ее домой по субботам, чтобы постирали.

Гамбоа заметил на топчане белый круг кепи и блестящие пуговицы гимнастерки.

– Разве вы не знаете устава? – резко сказал он. – Будничную форму надо стирать в училище, ее нельзя выносить на улицу. А что случилось с вашей формой? Вы похожи на клоуна.

Альберто нахмурился. Одной рукой он попытался застегнуть верхние пуговицы брюк, но, как он ни втягивал живот, это ему не удалось.

– Брюки сели, а рубашка раздалась, – ехидно сказал Гамбоа. – Что же вы украли, брюки или рубашку?

– И то и другое, сеньор лейтенант. Лейтенанта покоробило: в самом деле, капитан прав, этот кадет считает его своим союзником. «Черт», – сказал он про себя.

– Вы понимаете, что вас сам Бог не спасет? Вы же влипли хуже всех. Да, неважную услугу оказали вы мне своими откровениями. Почему вы не пошли к Уарине или к Питалуге?

– Не знаю, сеньор лейтенант, – сказал Альберто. И тут же добавил: – Я только вам верю.

– Я вам не товарищ, – сказал Гамбоа, – и не сообщник, и не защитник. Я только выполнял свой долг. Теперь все зависит от полковника и от совета офицеров. Они решат, что с вами делать. Идемте. Полковник требует вас к себе.

Альберто побледнел, зрачки его расширились.

– Боитесь? – спросил Гамбоа.

Альберто не ответил. Он стоял навытяжку и мигал.

– Идемте, – сказал Гамбоа.

Они пересекли плац, и Альберто удивился, что Гамбоа не ответил на приветствия караульных. Сюда он входил впервые. Только снаружи это здание было похоже на другие корпуса. Внутри все было не так. Вестибюль, устланный толстым, смягчающим шаги ковром, был освещен так ярко, что Альберто несколько раз закрыл глаза. На стенах висели картины: лица на картинах показались ему знакомыми по учебнику истории. Художники изобразили героев в решающие минуты жизни: вот Бологнеси отстреливается до последнего патрона, вот генерал Сан-Мартин [22] водружает знамя, Альфонсо Угарте прыгает в пропасть, президенту республики вручают орден. За вестибюлем находилась большая пустынная зала, тоже ярко освещенная; по стенам висели спортивные трофеи и дипломы. Гамбоа пересек ее наискосок. Они вошли в лифт. Гамбоа нажал кнопку четвертого – очевидно, последнего – этажа. Альберто подумал о том, как странно, что он за три года не заметил, сколько этажей в этом здании. К нему запрещалось подходить, и оно отпугивало кадетов, как логово дьявола: здесь притаилось начальство, здесь составлялись списки наказанных, и всем казалось, что серое здание от них так же далеко, как архиепископский дворец или самый дальний пляж в Анконе.