Кукольник - Кортес Родриго (бесплатные полные книги .TXT) 📗
— У тебя все готово? — повернулся он к Платону.
— Конечно, масса Джонатан, — кивнул тот. — Но вы же помните, что из ружья нельзя?
Джонатан усмехнулся. Он помнил, да он и не стал бы никого убивать из ружья — совсем не те ощущения. В конце концов, не только Мбоа соскучился по свежей крови.
Они спрыгнули с лошадей, привязали их в ближайшей ложбинке и где бегом, пригибаясь, а где и ползком преодолели три сотни футов, отделявшие их от парочки. Те резвились, как котята.
— Ну подожди! — хохотала толстушка, притворно отбиваясь от парня. — Ты меня еще не попросил!
— Что ты говоришь, Джесси? Как не попросил? — возмущался парень. — Я вот у этой щечки спрашивал, нравится ли ей, и что мне щечка ответила?
— Нра-авится… — хихикала толстушка.
— А потом я у этой грудки спрашивал, нравится ли ей… и что мне грудка ответила?
— Нравится! — заходилась хохотом девчонка.
У Джонатана перехватило дыхание, а сердце буквально заходилось от сладостного предвкушения.
— А потом я у ножек спрашивал, нравится ли им врозь…
Джонатан повернулся к Платону и решительно кивнул:
— Давай!
Словно две черные тени, они выскочили из темноты, и Платон оттащил за ноги парня, а Джонатан ухватил взвизгнувшую толстушку за талию и повернул животом вниз, чтобы не перепачкаться.
— Мамочка! — завизжала она, но визг почти мгновенно перешел в стон, а затем и в хрип.
Джонатан встал на ноги, приподнял толстушкин зад повыше, чтобы голова болталась внизу, и слушал, как толчками выходят и бьются о землю струи молодой, горячей крови. В этот миг он позабыл все свои высокоумные планы и проекты и знал только одно — именно сейчас к нему возвращается его настоящая жизнь.
«А Энни все-таки хороша…» — мелькнуло в голове, но Джонатан стремительно отогнал эту никчемную мысль, повернулся к Платону и захохотал. Тот стоял точно в такой же позе: ноги расставлены в стороны, негритенок подтянут к поясу задом вверх, и выглядело это чрезвычайно комично.
— Красивые фигуры делать будете? — поинтересовался Платон.
— А как же иначе?! — возбужденно хохотнул Джонатан. — Обязательно будем. Только знаешь, Платон, жалко мне с ними со всеми расставаться… — прочувственно, чуть ли не со слезой в голосе добавил он и, взяв девицу за копну курчавых волос, приподнял безжизненную голову. — Ты посмотри, какая красота!
Лейтенант Фергюсон взялся за дело основательно. С прямого указания мэра к нему в кабинет стекались не только все донесения; он детально заносил в добрый десяток папок все, о чем вообще болтали люди — хоть черные, хоть белые. И результат был. Спустя неделю он знал о здешних преступниках больше, чем любой местный констебль, а про великого Мбоа — больше, чем любой из негров.
Он совершенно точно, хотя и с некоторым удивлением, выяснил, что беглая Джудит Вашингтон лицом вылитая Лоуренс, и это несколько меняло общую картину событий. Кроме того, он не один раз сидел вечерами с очевидцами целого ряда событий и, в частности, выяснил, что у констеблей, видевших труп Луи Фернье, были сомнения в том, что это именно он. Тем более что документы при нем были настоящими.
Фергюсон сделал запрос в архив и установил, что Оскар Мак-Кой, чьими документами якобы воспользовался мулат, незадолго до того задерживался полицией за нарушение общественного порядка, а после этого словно испарился в воздухе. И даты пропажи бродяги и смерти беглого мулата от рук шерифа Айкена были весьма близки.
И вот тогда Фергюсон отчетливо почуял запах следа. Он прошел через весь город, нашел двух бездомных пьяниц, видевших Оскара незадолго до исчезновения, расспросил их, чем конкретно обладал их друг, сравнил полученный список с перечнем предметов, изъятых полицией при обыске трупа и шалаша мулата, и затаил дыхание. Списки были одинаковы! Вплоть до котелка, чайника и количества мелких наличных денег — именно столько Оскар выиграл в кости перед тем, как исчезнуть.
Выходило так, что тесно связанный с Аристотелем беглый мулат по имени Луи Фернье мог быть жив! Фергюсон тут же вспомнил, что сделал неведомый убийца с телом пожилого фермера Леонарда де Вилля, и даже взмок от ясности и точности вырисовывающейся картины. Все становилось на свои места.
Теперь лейтенант почти не сомневался, что Платон — фигура достаточно вторичная, и все убийства до единого — дело рук Луи Фернье, выбравшего в качестве конечного пункта поместье Лоуренсов.
Но вот что касается конечной цели Фернье, здесь лейтенант терялся. По одной версии, цель Фернье — семья Лоуренс. Это хоть как-то объясняло жуткую смерть отца Джонатана, и именно на этом настаивал Платон, когда говорил о том, что некто идет «по следам крови Лоуренсов».
Но, с другой стороны, семейство Лоуренс с мулатом Луи Фернье не связывало ровным счетом ничего, а вот Платон когда-то имел к ферме Леонарда де Вилля самое прямое отношение. И могло быть так, что старый ниггер просто прикрывался хозяином, чтобы выжить самому.
Почему так? А бог его знает! Может быть, этого мулата науськал на месть Платону давно уже покойный Аристотель Дюбуа. В любом случае центральной фигурой дела теперь становился Луи Фернье.
К огромному сожалению, смысла в «промежуточных» убийствах, вроде жуткой резни в борделе, Фергюсон пока не видел, и тут снова приходилось притягивать за уши версию о роли Джудит Вашингтон, кстати, тоже принадлежащей к дому Лоуренсов… и все возвращалось на круги своя, а лейтенант Фергюсон чувствовал, что еще немного подобной бессмыслицы, и он просто-напросто свихнется.
За две недели Джонатан и Платон принесли в жертву Мбоа одиннадцать человек, в том числе двух белых — почтальона и бродячего ремесленника. И никогда еще Джонатан не ощущал себя таким сильным и целеустремленным. Он словно опять обрел яркое, красочное восприятие мира — точь-в-точь как в детстве. Но сила в нем уже бродила настоящая, мужская.
Более взрослым становилось и отношение к делу. Джонатан более не стремился любой ценой поразить воображение трех-четырех случайных прохожих. Теперь, вместо того чтобы немедленно выставлять свои жертвы на всеобщее обозрение, он аккуратно обрабатывал новых кукол, подчеркивая характерные черты каждой, а затем припрятывал их по ночам в стогах старого сена, в заброшенных сараях, в недоступном для мышей и собак месте, где-нибудь под стропилами, а то и под мостами и даже на деревьях. Он верил, что придет срок, и каждая кукла обязательно отыграет предписанную ей роль.
Но, что было самым интересным, совершенно не веря в мифического Мбоа, Джонатан остро ощущал, как с каждой новой куклой меняется и его судьба, становясь все яснее и определеннее, а давным-давно поставленные цели обретают реализм и выглядят теперь вполне достижимыми. Джонатан чувствовал, что, если не спешить и тщательно все подготовить, общество получит такой мощный урок, после которого лгать самим себе станет попросту невозможно.
Луи ждал долго. Очень долго. Но Мбоа снова как отвернулся от него. Расставленные вокруг поместья полицейские становились все опаснее и не пропускали без досмотра и допроса ни одной души — ни черной, ни белой.
Луи дождался, когда Платон и Джонатан в очередной раз вернутся в поместье, не приближаясь и на полмили, тщательно проследил за ними и вскоре все понял. Каждый божий день эти двое приносили Мбоа одну, а то и две новые жертвы, и сила их росла и крепла день ото дня, а для Луи внимания Мбоа просто не оставалось. Некоторое время он терпеливо ждал поворота судьбы, а потом понял, что дальше тянуть нельзя.
Фергюсон так увлекся распутыванием комбинации Аристотель — Фернье — Платон — Джудит, то прибавляя к ней Джонатана Лоуренса, то отнимая, что даже не сразу понял, что упускает нечто куда более существенное. И только однажды, взглянув на представленный ему список побегов черных, ахнул. В последние две недели сбежало столько же, сколько за десять предыдущих лет!
