На запад, с жирафами! - Рутледж Линда (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT, FB2) 📗
Старик высадился у административного здания, чтобы отстегнуть хозяину еще несколько купюр за сухие полотенца и постельное белье. Когда он вернулся, нагруженный всем этим добром, я уже поставил прицеп за вереницей деревьев и забрался по стенке, чтобы открыть крышу для жирафов. Спрыгнув на землю, я взял постельное белье и стал искать Рыжика, чтобы отдать ей ее стопку.
Но ее не было.
Остаток вечера мы под покровом темноты обхаживали жирафов. Пришлось приложить немало усилий, чтобы открыть боковые дверцы, изрядно помятые стихией, — а закрывать их оказалось и того сложнее. Но общение с жирафами в промежутке между этими операциями того стоило. Особенно меня порадовала Красавица, лягнувшая Старика, когда тот попытался заменить окровавленные бинты у нее на ноге на свежие.
— Принеси мне луку, а? — проворчал он. — Поскорей бы уже этот денек закончился, боже правый.
А когда жирафы, по своему обыкновению, зачавкали жвачкой, мы решили, что оставим крышу поднятой на ночь. Старик пошел к управляющему переговорить о «паккарде», после чего мы должны были по очереди дежурить у прицепа, пока другой отсыпается в кабине. Я проводил Старика взглядом, и когда он проходил мимо первого костра, я узнал в людях, сидевших рядом, семейство оки с автостоянки «Вигвам», а еще заметил то, на что не обратил внимания мистер Джонс. В их компании, укутавшись в самодельное лоскутное одеяло, сидела Рыжик. Это самое одеяло ей выдала бабушка, теперь сидевшая по соседству, а одежду Рыжика вывесила сушиться на бельевую веревку. Я взял промокшую сумку с камерой и прочими принадлежностями, подаватил сложенное пальто и направился к костру.
Бабушка помахала мне.
— Паренек, как дела? Всё в порядке?
Я кивнул.
— Да, мэм.
Улыбнувшись, она оставила нас наедине. Я сел рядом с Рыжиком и положил к ее ногам сумку с камерой и пальто. Она не притронулась ни к тому ни к другому. Просто сидела и смотрела на огонь с бледным как мел лицом, точно ее опять донимала тошнота. Я диву давался, как меня самого не мутит после всего пережитого.
— Старик сейчас говорит с управляющим о «паккарде», — сообщил я. — Мы уедем еще до рассвета. Отвезем тебя, куда пожелаешь.
Она снова промолчала, а я стал отчаянно искать слова. Мне хотелось произнести то, чего не мог сказать ни Старик, ни я сам. Поблагодарить ее за то, что пожертвовала «паккардом» ради спасения жирафов и нас самих. Извиниться за то, что из-за нас она потеряла все свои пленки и надежду на исполнение заветной мечты.
Но вместо этого с губ моих сорвался вопрос, ответ на который сильнее всего хотелось узнать дурной юной голове.
— Зачем ты это сделала?! — выпалил я.
После всего риска, на который ей пришлось пойти, чтобы сюда добраться, после всей лжи, после высмеянных ею традиций, после нарушенных законов, после дерзкого побега от мужа.
Она метнула на меня взгляд, который без труда превратил бы пламя в лед.
— Как ты можешь такое спрашивать?
На этот раз мне хватило ума прикусить язык.
Рыжик вздохнула и снова поглядела на жирафов.
— Можно мне с ними повидаться?
Старик уже вовсю храпел в кабине, но даже будь это не так, меня б это не остановило. Я поднялся, и Рыжик следом за мной, потуже замотавшись в одеяло. Когда мы подошли к прицепу и пришло время карабкаться по стенке, она избавилась от одеяла и осталась в одном нижнем белье. Его я тоже увидел впервые в жизни — как и женские брюки. Я и матушки-то в лифчике, поддерживающем ее пышный бюст, ни разу не видел, а уж в трусах — тем более. И теперь, глядя на Рыжика, нисколько не переживавшую о своем внешнем виде, я прикладывал все усилия, чтобы не притянуть ее к себе — не столько из-за того, что я вдруг увидел, но из-за острого желания к ней прикоснуться. Такое со мной тоже было впервые.
Я снова помог ей взобраться наверх, прихватив с собой полотенце, чтобы ей было помягче сидеть, Красавица тут же подошла поближе и бесцеремонно обнюхала ее белье, а вот Дикарь был куда обходительнее: нежно и мягко поприветствовал ее, принюхался к волосам.
А следующий миг на долгие годы отпечатался в моей памяти, отозвавшись внутри чувством, которое уже не переменится никогда. Рыжик склонилась к ним обоим. Непослушные кудри упали ей на лицо, а жирафы поспешили попробовать их на вкус, но она не сопротивлялась, будто наслаждаясь каждым их движением. Казалось, она хочет поблагодарить их за что-то и… попрощаться.
Я ощутил это до того остро, что не выдержал и сказал вслух:
— Еще увидимся завтра. Мы же не прощаемся.
Рыжик ничего не ответила. Она еще раз потянулась к жирафам, погладила их, слезла, укуталась в одеяло и направилась к костру оки. Бабушка села рядом и протянула ей оловянную кружку с чем-то. Рыжик начала ей что-то рассказывать. Слов я не разобрал — слишком уж далеко они были, — но и без того догадался, о чем идет разговор. Я смотрел, как она рассказывает бабушке про сегодняшний день, то и дело кивая на прицеп. Вскоре к ним присоединилась мать с ребенком на руках. Рыжик закашлялась, потом взяла бабушку за руку и положила ее ладонь себе на сердце, как когда-то мою. Чуть погодя бабушка опустила руку ей на живот. Рыжик бросила быстрый взгляд на ребенка.
Тут-то я и осознал, что Старик оказался прав в своих подозрениях.
И, кажется, она тоже обо всем догадалась.
13
Через Нью-Мексико
По плану мы должны были сняться с места еще до рассвета, чтобы избежать встречи с другими гостями стоянки, а потом сделать останову и обиходить жирафов. Но когда все уже было готово к отъезду, Рыжик точно сквозь землю провалилась.
— Не могу ее найти, — подбежав к прицепу, прошептал я, чтобы не разбудить остальных постояльцев. — Бабушка из семейства оки сказала, что Августа исчезла сразу же, как высохла одежда. Но сумку с камерой брать не стала. Даже не знаю, где теперь ее искать.
— Может, она передумала с нами ехать или решила дождаться «паккарда», — ответил Старик — тоже шепотом — и уселся на пассажирское кресло. — А может, нашла себе других помощников. Нечего ее в этом винить, правда же? Наверное, она не хочет, чтобы ее обнаружили. И лучше всего просто оставить ее в покое. — Он кивнул на прицеп. — Опусти крышу.
— Но мы не можем просто взять и уехать!
Старик высунул локоть в открытое окно, тяжело вздохнул и посмотрел на меня.
— Я знаю одно, малец: ее тут нет, а нам пора ехать. Мы должны думать о красавцах.
И я тихо опустил крышу. Во мраке жирафов едва было видно. Потом я слез на землю, в последний раз окинул взглядом парковку, уселся за руль, и мы медленно двинулись в путь. Я то и дело оглядывался, пока стоянка не исчезла из виду. Мне не хотелось верить, что это и есть конец. Меня не покидало чувство, что здесь что-то не так, будто вчерашний день все никак не завершится, пускай в небе уже и забрезжила новая заря. Но одно я знал наверняка: как бы я ни всматривался в зеркало заднего вида, в нем уже никогда не появится зеленый «паккард».
На рассвете прямо посреди шоссе на нашем пути встретились три оврага — те самые, о которых предупреждал патрульный. Все три мы преодолели на первой скорости, причем мусора сюда вода принесла куда больше, чем на папину ферму. Рабочие уже расчистили дорожные полосы, но в выбоинах еще оставалась вода. Поэтому, пускай эта дорога и была асфальтированной, нервы мои были на пределе, пока мы преодолевали этот участок. У каждого оврага прицеп начинало трясти, а мне приходилось его выравнивать. Последний участок оказался самым сложным. Жирафов, не рискнувших высунуться наружу, бросало от одной стенки к другой, а искореженный пульман дрожал как банный лист.
— Может, нам остановку сделать? — спросил я Старика.
Он покачал головой:
— Нет уж, едем до конца.
Мы пересекли границу штата и наконец покинули пределы Техаса. Всего какая-нибудь миля — и мы уже ехали посреди невысоких, поросших кустарником холмов Нью-Мексико, штата, который, казалось, мечтал быть настоящей пустыней, но был еще к этому не готов. Солнце почти достигло зенита. Пришла пора подыскать местечко для остановки, чтобы осмотреть жирафов. Но я следил за дорогой только вполглаза, потому что все мысли мои занимала Рыжик. И наводнение. И ферма. Кажется, Старик разделял мое настроение, потому что в какой-то момент он поднял на меня взгляд и сказал:
