Вратарь Республики - Кассиль Лев Абрамович (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗

— Офсайд! — вопил дядя Кеша.

Аплодисменты стихли.

— Какой такой еще офсайд? Что за петрушка? Чистый гол! — возразил Кандидов и, взяв мяч, хотел нести его на центр.

— Вы были вне игры, — объяснил Севастьяныч, беря у него из рук мяч и кладя на землю.

У мяча грозно стали гидраэровцы.

— Да пошел ты еще! — пробормотал Кандидов Крайнаху и нагнулся за мячом.

Яшка не давал мяча.

— Ты что, сдурел? — спросил Кандидов и толкнул его плечом.

— Кандидов, я вас предупреждаю! — сказал Севастьяныч.

— Подыгрывать взялся?! — прошептал с бешенством Антон.

— С поля! — кратко приказал Севастьяныч.

— Ты что?

— Вон сейчас же с поля!

Тут только Антон опомнился. Фома взял у него мяч из рук и добродушно помахал рукой:

— Иди, иди, попей чайку, очухайся!

Сперва раздался свист, потом стало очень тихо. Стадион молчал. В тишине уходил Антон с поля. Игра продолжалась. Цветочкин принял на себя капитанство. В голу стал Чижов.

Гидраэровцы нападали с новым рвением. Тут всем стало видно, как опасно строить игру на одном человеке. Как только Антон покинул ворота, в команде «Магнето» начался полный развал. Напрасно Цветочкин пытался сохранить хорошую мину, подбадривал партнеров и ругал их последними словами. Уже через две минуты в осиротевшие ворота, где Чижов метался беспомощно, как холостяк, случайно оставленный на кухне, влетел от ноги Фомы новый мяч. Счет сравнялся. За две минуты до конца Баграш, красиво обведя двух защитников, тряхнул стариной, засадил великолепный шут. Это был решающий третий гол. Теперь Чижов метался в воротах, как пассажир на тонущей палубе. Спасительный свисток Севастьяныча избавил магнетовцев от дальнейшего позора. Старые футболисты «Магнето» выбежали на центр. Они привыкли к превратностям судьбы. Несмотря на отчаяние — упустили верную победу и кубок, — они нашли в себе силы посередине поля мужественно, хотя и вразброд, прокричать «физкульт-ура!» Гидраэру. Те отвечали дружными голосами, полными великодушия и восторга. И, тесно обнявшись, победители побежали к люку.

Трибуны стояли. Покрывая гул оваций, радио провозгласило: «Большой кубок Спартакиады профсоюзов выиграла команда Гидраэра».

У дверей раздевалки Мартин Юнг целовал каждого и спрашивал:

— Ну что, Мартин Юнг — трепач? Сами вы трепачи!..

Когда в молчании стадиона изгнанный из игры Антон прошел через толпу стоящих зрителей, все ему уступали дорогу. Милиционеры очищали путь. На него смотрели кто с насмешкой, кто с сочувствием. Антон шел и выдыхал воздух коротко и сильно. В нем еще все клокотало. Мышцы его не мирились с покоем. От него шел пар. Казалось, он дымится, как человек, выскочивший из пламени и обданный холодной струей. Лицо его потемнело, скулы обтянулись, словно обуглились. Крупные капли пота затекали за ворот свитера. Он зашел в раздевалку.

Пусто…

Доносился гул стадиона сверху. Он лег ничком на скамью. Все кончено, все кончено… Развенчан, опозорен, размочен. Сколько бед на одного! Карасик… Гол… Ах, ты!.. Хорошеньких дел он натворил. Что он там такое наболтал? И выгнали, как мальчишку, как школьника из класса. Над головой, на трибунах, затопали, закричали. Наверное, еще гол. Что скажет Цветочкин? Какими глазами посмотрит на него теперь команда? А впрочем, черт с ними. Все равно…

Как произошла эта проклятая коробочка? С нее все и началось. Припомнился странный взгляд, которым обменялись Чижов и Цветочкин в начале игры. Страшное подозрение… Может быть, они нарочно коробочку? Он вскочил. Скорее вон отсюда. Он стал поспешно одеваться. Узнать бы, как Женька. Опять над головой все загромыхало, загудело, пошло ходуном… Косой потолок готов был провалиться.

Когда Кандидов вышел с чемоданчиком, с поля доносились свистки и аплодисменты. Он удалился в пустую уборную и простоял там все время, пока слышал голоса гидраэровцев. Дверь дергали. Кто-то возмущался: «Кто там засел так долго?» Потом все стихло. Он вышел. Стадион истек и опустел. День выходил через северные ворота. В южные вползал вечер. Стыли скамьи амфитеатра. На огромном порожнем стадионе Антон почувствовал еще острее свое одиночество.

Над воротами снимали доски с цифрами: три и два. Это был счет проигрыша.

Дружно выстроившись, выходили через ворота, все в белом, милиционеры оцепления. Тащили из буфетов в корзинах пустые бутылки из-под ситро. Все было выпито до дна.

С флагштока главной мачты медленно пополз вниз флаг Спартакиады профсоюзов. С ним, скользя голубой тенью по полированному флагштоку, спускался прохладный вечер. Все было кончено.

Глава ХLIV

ВНЕ ИГРЫ

Антон проходил мимо будки телефонного автомата. Он услышал знакомый лягушечий голос:

— Проигрыш… Про-и-гр-ы-ы-ш объясняется позорным поведением небезызвестного Кандидова, чье чемпионское чванство…

Антон узнал через стекло затылок Димочки. Он яростно потряс рукой будку, едва не повалил ее. Димочка испуганно оглянулся.

— Ах, это вы?.. — пробормотал он, перетрусив, но тут же попытался снагличать: — А, поздравляю «сухого» вратаря с подмоченной репутацией, сик транзит глория мунди… [43] Ничего, Антоша! Пойдем вспрыснем окончательно.

Но Кандидов, с омерзением посмотрев на него, вдруг устремился к воротам. Там со своим портфелем шагал Токарцев.

— Ардальон Гаврилович! — закричал Антон и вдруг тихим извиняющимся голосом спросил: — Как Карасик?

— Как же это вы, милый человек, дружка-то своего припечатали? Ай-я-яй!..

— А как он, Ардальон Гаврилович? Опасно?

— Да, надлом ребра, — сердито отвечал Токарцев. — Грудная клетка слегка помята. Могло быть плачевнее, доктор говорит.

— Ардальон Гаврилович, верьте слову, не было коробочки, — заговорил Антон, и голос его расщепился. — Я ни сном, ни духом… Сам не понимаю, как эта петрушка случилась. Я выбежал, а тут…

Он в отчаянии развел руками. Руки его бессильно опустились.

Профессор пристально поглядел на Антона:

— Вы сейчас куда?

— Да так, никуда…

— Ну, значит, нам по дороге. Я машину отпустил, Пройтись хотел. Пошли.

Дима вернулся в будку. Снова соединился с редакцией:

— Алло, нас разъединили.

— Да, телефон пошаливает.

Антон с профессором шли по Москве.

— А верно же, они хорошо играли? — спросил Токарцев.

— Молодцы, дьяволы! — сказал искренне Антон. Ему хотелось обо всем рассказать этому почтенному человеку.

— Вы понимаете, в чем штука-то, Ардальон Гаврилович? Как вот они забили мне…

— Ну, забили, и всё. Должны же забить когда-нибудь. На то и футбол. Голкиперу вредно философствовать, бросьте!

— Нет, иногда стоит. Да… Я бы на башку свою спорил, что Фома ударит, Русёлкин. Ведь у него положение было какое! Место отличное, лучше не надо. И мяч как раз под правую ногу вышел. Только шутовать, а он взял да в самую последнюю секунду, когда я уже рывок дал, прыг через мяч, пас назад под себя. Я сразу мяч из глаз и выпустил. А там Бухвостов с ходу — раз! — и в угол, Я уж не дотянулся… Это я не знаю. Спасовать другому… Отдать свой верный мяч! Вы знаете, что это стоит форварду? Это просто, верьте слову, ни в одной команде бы не сделали. Они всю мою систему вверх тормашками. Это вот меня и доканало.

— Но вы там тоже засветили головой очень эффектно, — желая утешить, сказал Токарцев. — Я, кстати, не совсем понял, почему не засчитали.

— Говорят, офсайд: я был вне игры. Вот Женька правду говорил — это самое трезвое правило. Вся игральная мудрость футбола в этом параграфе сидит. Примерно так: зарвался вперед игрок без мяча… С мячом-то можно: иди, пробейся, у противника отыграй. Но не вылазь вперед, на даровщинку, налегке. Не жди там, если ты за линию мяча зашел. Ты уже у ворот, кажется; и противников нет, и мяч тебе сзади дают свои. Товарищам-то он в поту дался, а ты вали на всем готовеньком. Стоп! Свисток. Офсайд. Ты не можешь бить, нет у тебя права, ты вне игры… Это трудно так объяснить.