За две монетки (СИ) - Дубинин Антон (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
— А давайте петь, — загорелся Андрей, подкручивая колки гитары. — Давайте устроим вечер русской песни? Только не про Чебурашку, — добавил он, кидая на Зину ревнивый взгляд. — Залудим что-нибудь стоящее для наших гостей. Высоцкого. Окуджаву. А я и «Битлов» кое-каких играю! Марко, ты играешь «Битлз»? Ромыч, пиво передай!
Гильермо не хотел петь — он хотел слушать. Рома шепотом переводил ему на ухо русские слова — но это, пожалуй, было даже лишнее. Он сидел в состоянии, странно похожем на блаженство, рассеянно положив смуглую тонкую руку на голову Чебурашки — нелепейшее зрелище на свете, но круглая плюшевая голова под ладонью была такой… уместной. Такой естественной, как будто завершался некий цикл, что-то важное заканчивалось каденцией, спираль делала виток. Гильермо слушал слова чужого языка, охваченный французским чувством без названия, наверное, все же определяемым как нежность. Небо за окном становилось жемчужным, окна соседнего дома полыхали отраженным закатом, все это было совершенно чужое, но в самом воздухе, прохладном и сладком, лившемся из окна запахами города, отдающего тепло, было что-то невообразимо прованское. На светлых джинсах у него виднелись зеленые следы — где же это мы сидели сегодня на траве?… Марко сморгнул, отводя глаза — не нужно на него смотреть. Только сейчас он понял, что сидит почти что у его ног — на подушке, брошенной на пол; но менять положение было уже поздно, да и не за чем.
Гитара перешла к нему; что бы спеть такое — не про мышонка — да хотя бы и из «Битлз», чтобы долго не думать — и Роман с Томой, и Андрей, закрывший глаза от самозабвенного восторга, начали подпевать со второй же строчки, так что бедной Зине пришлось встать и наполовину прикрыть окно. «Опять карга будет ворчать, что у меня вечеринки с песнями! Да еще и с иностранными — знала бы она! А, и ну ее вообще!»
Марко почувствовал, что горло опять сжимается изнутри. Петь. Просто петь. Не думая о словах, о значении слов, вообще ни о чем не думая.
Он прочистил горло и передал гитару по кругу. С благодарностью заметил, что у Томы тоже блестят глаза, еще увеличенные очками, и резко захотел сделать ей что-нибудь хорошее.
— А я вот вам спою, — Роман отставил пустую пивную бутылку, — я вам вот что на это спою. Сначала расскажу предысторию, собственно, о чем песня. О том, как один простой человек — простой парень, Ванька по имени, полюбил артистку цирка. И как это плохо для него кончилось. Впрочем, иначе и кончиться не могло.
Марко прислонился спиной к краю кушетки и в очередной раз подумал: ну почему, почему половина песен, да и стихов, и прозы, половина всего на свете обязательно…
— Роман закончил, прихлопнув струны рукой и пафосно помолчав.
От любви беды не ждешь, с удивлением подумал Марко, понявший все до последнего слова, не уверен был только в куплете про Пекин (почему Пекин?) и Марусю. Вот надо же, кто-то пишет такие песни, кто-то думает, что от любви беды не ждешь. А чего от нее еще ждать-то? Сам он, оказывается, никогда и не ждал от такого дела, как любовь, ничего, кроме беды. Вот ведь… надо же.
Провожать их до гостиницы отправилась вся веселая компания, включая Зинаиду. Зина надела на прогулку Гильермову белую кепку, подарок прошлой встречи. При этом лицо у нее стало торжественное, как у рыцаря, повязывающего перед турниром на шлем рукав своей дамы. На пороге их ожидал неприятный сюрприз — упомянутая Зиной «карга» подстерегала соседку на лавке у подъезда, где не преминула наброситься на нее с филиппиками.
— А-а, бесстыжая, опять у тебя гулянки! — завела старушенция с лицом бойцовой собаки, крепко упираясь в землю — с восторгом подметил Марко — самыми настоящими короткими валенками (русские ходят в валенках даже летом!) — Песни-пляски каждую неделю! Вон, вон какую юбку нацепила, так что задница видна, прошмандовка ты эдакая! Хахалей-то в дом натащила! Этих я знаю, помню вас всех, кобели, а эти новенькие, что ли? Еще новеньких откопала себе, тунеядка, милиции на тебя нет! Мы вас к ногтю-то прижмем! Всю вашу квартирку!
— А вам и завидно, баб Тоня, — беззлобно отбрехнулась Зинаида, убыстряя шаг. Но Гильермо был так поражен неожиданным хамством — не поняв ни слова, он безошибочно уловил интонацию — что замер напротив «бабтони» как вкопанный, высоко подняв брови и созерцая злую старушку, как исследователь — новый и неприятный образец местной фауны.
— What does that old madam want? — громко обратился он сразу ко всем, кто мог ему ответить. — Has she any complaints or whatever?
Бабтоня приоткрыла рот, наконец-то рассмотрев вблизи высокого, роскошного — по всему иностранца, в темных очках, с грустным Чебурашкой под мышкой, в ореоле совершенной вседозволенности… Но звуки иностранной речи совершенно выбили из нее боевой дух. Вжавшись в спинку скамьи, она забегала глазами, словно ища, куда бы спрятаться. В горле у нее что-то тихо булькало — не иначе как проглоченные сырьем филиппики.
— No complaints? Good, — удовлетворенно кивнул Гильермо, отпуская взглядом вконец обескровленного врага. — Good night to you, then, madam. [25]
За его спиной Зина умирала от беззвучного смеха.
— Идемте, Дзина? — обернулся ее герой, удивленно глядя на спутников, являвших собой немую сцену не хуже чем в русском театре: как пресловутые бояре, молодые люди «в разных видах являли» — пускай не ужас и изумление, но что-то не менее сильное. — А в чем, собственно, было дело? Почему эта женщина так себя повела?…
Однако самому ему было неожиданно приятно всеобщее веселье, и под изумленным взглядом Марко он вдруг обнаружил, что по дороге тихо мурлыкает «Марсельезу».
Прижав к груди артритную руку с растопыренными пальцами, ветеран труда и тетка управдома Антонина Федоровна Кольцова долго смотрела вслед уходящим. Пятно Гильермовой рубашки белело в августовских прозрачных сумерках, светилось до самых дворовых ворот; походка его была такая… какой не бывает у обычных людей. Легкая. Пружинящая.
— Мадам, — шепотом повторила ветеран труда, пробуя на вкус странное слово. — Танцор какой-то, видать. Иностранец. «Мадам». Это ж надо же.
И сама не заметила, что губы разъезжаются в дурацкой, совсем девчоночьей улыбке.
В двух шагах от входа в метро «Спортивная», под фонарями, крупными, как августовские звезды, «наши добрые синьоры» (такое уж прилепилось к ним название с легкой руки Романа) на прощанье расцеловались с приятелями.
— До дверей провожать мы вас не будем, — мудро заметил Рома, самый старший и воистину самый многомудрый в компании. — И так на нас с утра швейцар пялился, как на врагов народа. Лучше нам лишний раз там не светиться.
— Давайте следующую встречу назначим тут, — попросила Тома с ясной уверенностью, что следующая встреча будет, не может не быть, — и никто не возразил. — Вы когда свободны? Есть какой-то день, когда вы не идете на соревнования? Я бы билеты в театр попробовала добыть… В Образцова, например, через знакомую. «Необыкновенный концерт» — вы слышали? Кукольный спектакль. Со смеху можно умереть!
