Сквозь тернии - Эндрюс Вирджиния (читаемые книги читать txt) 📗
— У тебя такой возраст, когда нуждаются в секретах и секретности; а у них — нет.
— Мадам, моя мать — в некотором смысле знаменитость; отец — известный врач; кроме того, мать трижды выходила замуж. Я думаю, дело в том, что она не желает, чтобы ее бывшей золовке, Аманде, стало известно место нашего проживания.
— Почему это?
— Моя тетя Аманда не слишком приятный человек.
— Джори, ты веришь мне?
— Да, — сказал я, но это была неправда.
— Тогда расскажи мне все, что ты знаешь о Поле. Скажи мне, так ли он на самом деле болен, как говорит твоя мать, и жив ли он вообще. Расскажи мне, почему Кристофер живет вместе с вами и ведет себя по отношению к вам с Бартом, как отец.
Я не знал, что ответить. Я постарался быть внимательным слушателем, чтобы она продолжала говорить, а я попытаюсь сложить вместе части этой шарады. Я, конечно, стремился первым разгадать ее, опередив мадам.
Повисла долгая тишина. Наконец, она заговорила:
— Ты, наверное, знаешь, что после смерти Джулиана ты жил с матерью в доме Пола; потом она уехала в горы Виргинии, взяв с собой тебя и свою младшую сестру Кэрри. Там, в прекрасном доме, жила ее мать. Мне показалось, что уехала она с намерением разрушить второе замужество своей матери. Второго мужа ее матери звали Бартоломью Уинслоу.
Проклятый тугой комок вновь встал у меня поперек горла. Не убеждать же мне ее, что Барт — сын дяди Пола, и не может быть по-другому!
— Бабушка, если вы хотите, чтобы я продолжал любить вас, не говорите плохо о моей маме.
Ее тощая рука схватила мою руку:
— Хорошо, мой внук. Я восхищена твоей сыновней любовью и преданностью. Я просто хотела, чтобы ты знал некоторые факты.
В это же самое время она едва не угодила колесом в глубокую яму.
— Бабушка, я умею водить машину. Если вы устали или плохо различаете дорожные знаки, давайте я сменю вас. А вы можете посидеть и отдохнуть.
— Разрешить четырнадцатилетнему мальчику вести машину? Я что, сошла с ума? Или ты не уверен в своей безопасности? Всю мою жизнь я провела на колесах: сначала, в детстве, в фуражных вагонах на стогах сена, потом в экипажах, затем в такси и лимузинах, а уж когда пришло письмо от тебя, я в возрасте семидесяти четырех лет начала брать уроки вождения автомашины — и видишь, как хорошо я их усвоила за три недели…
Наконец, мы въехали во двор, правда, после четырех неудачных попыток. Перед нашими взорами предстал Барт, сражающийся с невидимым животным при помощи карманного ножа, который он держал на манер меча: в любую минуту готовый вонзить его в жертву и убить.
Мадам поставила машину, полностью игнорируя Барта. Я выскочил, чтобы открыть ей дверцу, но она опередила меня, а Барт уже перед нею со свистом вонзал нож в воздух.
— Смерть врагу! Смерть всем старым леди в черном! Смерть, смерть, смерть!
Так невозмутимо, будто она ничего и не слышала, мадам прошла мимо. Я оттер Барта плечом и прошептал ему:
— Если тебя не пугает перспектива быть наказанным сегодня, то продолжай свое дурацкое занятие.
— Черное… ненавижу все черное… я изрежу на куски все это черное зло…
Но нож он аккуратно сложил, убрал в карман, и я увидел, как он любовно погладил при этом его перламутровую рукоять. Он обожал этот нож, и недаром: подарок стоил мне семи баксов.
Не дожидаясь ответа на весьма нетерпеливый звонок, мадам решительно отворила дверь, поставила в холле свою сумку на кушетку и огляделась. Раздался едва слышный звук закрываемой пишущей машинки.
— Пишет, — злорадно проговорила она. — Я полагаю, она отдается этому с той же страстью, с которой танцевала…
Я не ответил, но едва себя сдерживал, чтобы не побежать навстречу и не предупредить маму. Мадам не позволила мне этого сделать, она опередила меня. Мама выглядела неприятно удивленной, узрев мадам вновь на пороге своей спальни.
— Кэтрин! Почему ты мне не сообщила о смерти доктора Пола Шеффилда?
Мама вспыхнула, затем побледнела. Она склонила голову и закрыла лицо руками. Но почти мгновенно обретя самообладание, она с гневом взглянула в лицо мадам и начала складывать отпечатанные листы на своем столе в аккуратную стопочку.
— Как мило ваше появление, мадам Мариша. Но было бы лучше, если бы вы предупреждали о нем заранее. Я надеюсь, Эмма найдет для вас еще парочку бараньих ножек…
— Не увиливай от моего вопроса при помощи глупых разговоров… Я ни на секунду представить не могу, чтобы я стала засорять свой организм твоей глупой бараниной… Я ем здоровую пищу, и только здоровую пищу.
— Джори, — сказала мама, — пойди скажи Эмме, чтобы она не готовила еще одну порцию в случае, если она видела приезд мадам.
— Что за идиотский разговор, который все время вертится вокруг бараньих ног? Я долго ехала к тебе, чтобы поговорить о важных вещах, а ты все время толкуешь о еде. Кэтрин, ответь на мой вопрос: Пол Шеффилд умер?
Мама показала мне взглядом, чтобы я ушел, но я не в силах был сдвинуться с места. Я не подчинился ей. Она побледнела еще больше и казалась оскорбленной моим неповиновением. От меня, любимого сына, она этого не ожидала. Затем она, будто неохотно, пробормотала:
— Вы никогда не интересовались ни мною, ни моим мужем, так что я поневоле подумала, что вас интересует лишь Джори.
— Кэтрин!
— Джори, немедленно выйди из комнаты. Или я должна вытолкнуть тебя?
Я вышел из комнаты, и дверь с треском захлопнулась за мной.
Я едва слышал, прижав ухо к двери, что они там говорили, но не слушать я не мог.
— Мадам, вы не представляете себе, как мне нужен был советчик, доверенное лицо несколько лет тому назад. Но вы всегда были так сдержанны, так холодны, я не могла и думать довериться вам.
Молчание в ответ. Фырканье.
— Да, Пол умер. Умер несколько лет тому назад. Я не хочу думать о нем, как о мертвом. Я считаю его живым, просто невидимым. Мы даже перевезли с собой сюда его мраморные статуи и скамьи, чтобы сад был похож на тот, что был при его жизни. Но нам это не удалось, хотя иногда в сумерках я выхожу одна в сад и чувствую его рядом, чувствую, что он все еще любит меня. Наша совместная жизнь продолжалась так недолго. Он почти все время болел… поэтому, когда он умер, я ощутила, что моя жизнь ненаполнена; я будто не выполнила свой долг, не додала ему нескольких лет любви и покоя… Я желала бы отдать ему то, что не дала ему Джулия, его первая жена.
— Кэтрин, — очень тихо спросила мадам. — Кто этот человек, которого твои дети зовут отцом?
— Мадам, моя жизнь — не ваша печаль. — Я услышал тихую ярость в мамином голосе. — Мы с вами росли в двух разных мирах. Вы не жили моей жизнью, вы не заглянули в мою душу. Вам не суждено было испытать и доли тех лишений и горя, которые испытала я, будучи совсем юной, когда нам более всего нужна чья-то любовь. И не глядите на меня так своими злобными черными глазами, потому что вам меня не понять.
— Ах, Кэтрин, какого низкого мнения ты о моем уме и моем расположении к тебе! Ты, наверное, думаешь, что я тупая, слепая и бесчувственная? Теперь я точно знаю, кого мой внук называет «Папой». И ничего нет удивительного в том, что ты никогда в действительности не любила моего сына Джулиана. Я было думала, что причиной тому Пол, но теперь я точно знаю, что не Пола ты любила; и не Бартоломью Уинслоу — ты любила единственно Кристофера, своего брата. Нет, я не осуждаю то, что совершаете вы с братом. Если ты спишь с ним и находишь то счастье, которого была лишена с другими, я могу это понять. В тысячах семьях каждый день происходят дела еще более противоестественные и преступные. Но ты должна была подумать о ребенке. Это прежде всего. Я должна защитить своего внука. Вы не имеете права заставлять детей расплачиваться за вашу с братом незаконную связь.
О, что такое она говорит?!
Мама, останови ее, скажи что-нибудь, сделай что-нибудь, только верни назад мне мой мир! Сделай так, чтобы вновь меня окружали покой и безопасность, отведи эту напасть, дай мне забыть об этом твоем брате, о котором я никогда не знал…
