Кукольник - Кортес Родриго (бесплатные полные книги .TXT) 📗
— Ладно, Платон! — взрывался порой Джонатан. — Ты говоришь мне, что Второй опасен. Чем?
— Я не знаю, масса Джонатан, — виновато вздыхал ниггер.
— Еще ты сказал мне, что он идет по следам моей крови. А это что за фантазия?
— Я и этого не знаю, масса Джонатан, — чуть не плакал старик. — Этого мне Аристотель не сказал…
Джонатан криво усмехался и хлопал старого дворецкого по спине.
— Тогда иди и попытайся узнать. Узнаешь — скажешь. А пока оставь меня в покое: у меня свадьба вот-вот.
Платон почтительно склонялся и, сокрушенно вздыхая, растворялся в коридорах. А потом наступала ночь, и Джонатан стискивал зубы, стараясь отогнать от себя страстное желание выйти на охоту немедленно, прямо сейчас! И с каждым новым днем удержать это желание под контролем становилось все труднее и труднее.
Лейтенант Фергюсон приехал к мэру Торресу на третий день после похорон мумифицированного Леонарда де Вилля.
— Что вам еще от меня нужно, лейтенант? — мрачно встретил его мэр.
— Не сердитесь, Торрес, — мягко улыбнувшись, опустился в удобное гостевое кресло Фергюсон. — Вы правильно сделали, что послушали меня. Иначе было бы еще хуже.
— Не уверен, — вздохнул мэр. — Мне уже сообщили, что следующие выборы я проиграю. Они таких вещей не прощают.
Фергюсон понимающе кивнул. Он знал, что такое крупные землевладельцы. Эта чванливая, избалованная публика искренне считала, что власть только для того и создана, чтобы обслуживать их нужды.
— А если в конце концов окажется, что вы оказались практически правы? — наклонил голову лейтенант.
Мэр вздрогнул, но тут же взял себя в руки и криво усмехнулся.
— Я уже проверял. Джонатан Лоуренс в тот день, когда потрошили этого вашего француза, был здесь, в городе, в гостях. Алиби — железное. И потом, что значит «практически»? Не знаю, как там у вас в Луизиане, а у нас в штате Миссисипи ты или прав, или неправ. И если ты неправ, ты — покойник. По крайней мере, в политике.
— Я тоже проверял, — посерьезнел Фергюсон. — И пришел к тому же выводу: Джонатан невиновен. Вот только…
— Что? — застыл мэр.
— Похоже, виновен кое-кто из его ближайшего окружения.
— Белый? — мгновенно взмок мэр.
— Нет, мэр Торрес, — улыбнулся Фергюсон. — Не белый.
Мэр нервно облизнул губы. Он уже прочувствовал всю глубину замысла. Если виновным в этих чудовищных убийствах окажется ниггер, это устроит всех. А если при этом он еще и окажется из поместья Лоуренсов…
«А Сеймура я выгоню — за рукоприкладство и подтасовку протоколов допроса…»
— Черт! — выдохнул он. — Соблазнительно! А вы и правда можете мне это устроить?
— Думаю, да, — уверенно кивнул Фергюсон. — Да еще так, что всем станет ясно — у вас были основания думать на Джонатана, но подставили его не вы.
— Годится, — подал полицейскому руку мэр. — Только, прошу вас, постарайтесь до выборов; я вас хорошо отблагодарю.
Покончив с Леонардом, Луи Фернье бросил загнанных лошадей неподалеку от заставы Нового Орлеана и с почтовой каретой вернулся на ферму. Отдал хозяину несколько свертков с заказанными им городскими товарами, напрочь отказался от денег, с улыбкой принял выражения искренней благодарности, а ночью пришел в комнатку Джудит и сел на ее кровать, в ногах.
— Рассказывай.
— Что? — побледнев, привстала Джудит.
— Все, — дернул губой мулат. — От начала до конца.
Девчонка испуганно начала рассказывать, и Луи превратился в слух. Он знал, что просто убить своего избранника, этого белого выскочку Джонатана, Великий Мбоа ему не даст. Такую честь следовало еще заслужить, и подобраться к белому можно, только идя по следу его крови, убирая одно препятствие за другим. Именно поэтому воплощенная кровь Джонатана сидела здесь, прямо перед ним, и, шмыгая носом, рассказывала весь свой жизненный путь.
Все было просто и узнаваемо. Помощь на кухне, постель не по годам сварливого сэра Джереми, изгнание на плантацию сэром Джонатаном, четырнадцать ниггеров за одну ночь, бегство, бордель мадам Аньяни, снова бегство, работа, ночевки в лесу…
Виток за витком разматывала Джудит спутанную нить своей судьбы, и Луи старательно отмечал каждый оставшийся узелок. Охотника за беглыми Уильяма Дженкинса он уже уничтожил. Затем шел широко известный бордель мадам Аньяни, затем какой-то Артур — первый и последний клиент, затем четырнадцать «полевых спин» и, наконец, сама Джудит — последнее кровное препятствие на его пути к сэру Джонатану Лоуренсу. И тогда… тогда старому Платону — хочешь не хочешь — придется отойти в сторону. Или служить ему.
— Молодец, девочка, — улыбнулся Луи. — Надеюсь, ты ничего не забыла.
О жуткой резне в борделе мадам Аньяни первым сообщил в полицию заядлый картежник и штатный агент городского управления Поль д'Артуа.
— Там словно индейцы побывали! — задыхаясь и хватаясь за грудь, почти рыдал бывалый шулер. — Все! До единой!
— Клиенты среди трупов есть? — мгновенно отреагировал старый опытный шериф.
— Есть, — кивнул д'Артуа. — Два точно.
— Ч-черт! — стиснул зубы шериф. — Этого еще не хватало!
Он знал, что теперь скандала не избежать. Клиентура у мадам Аньяни была приличная.
— Поднимай наряд! — повернулся шериф к своему помощнику. — Бордель оцепить, никого не пускать. И сразу врача, может, кто живой остался.
Полицейские бросились исполнять приказание, но, прибыв на место, схватились за головы. Здесь не то что живых, здесь и мертвых не пощадили — все восемь шлюх и оба клиента лежали вповалку, с выпущенными кишками, и все были забрызганы какой-то черной дрянью.
— Пора мне в отставку… — мрачно признал шериф и, хватаясь за стены, вывалился наружу — отдышаться.
То, что на этот раз убийца торопился, Фергюсон понял сразу. Только поэтому он и не стал выделывать вычурные «высокохудожественные» фортели и снизил свои требования до минимального уровня. Десять человек за одну ночь обработать… здесь или целую банду надо подключать, или чем-то жертвовать, красотой уж точно.
Убийца предпочел пожертвовать красотой. То, что он был один, явствовало из многочисленных кровавых следов на полу и коврах — один размер, один рисунок отпечатков, а значит, один человек.
— Значит, так, коллега, — повернулся Фергюсон к бледному, утирающему пот шерифу. — Чтобы ни гу-гу: ни в газеты, ни соседям, ни собственным женам. Сможешь объяснить это своим придуркам?
— Не знаю… — не сумел соврать потрясенный шериф, но, глянув на Фергюсона, спохватился: — Есть, сэр!
— Всех в мертвецкую. Здесь все ясно. И покажите мне, где у нее хранились бумаги.
— Слушаюсь, сэр!
К сожалению, ничего нового Фергюсон в бумагах мадам Аньяни не обнаружил. Как ничего нового не оказалось ни в комнатах, ни в способе убийства, ни в показаниях так называемых свидетелей. Вокруг стояли только магазины да склады, а сторожа, как всегда, спали, то есть на минутку прилегли, а потому ничего не видели и не слышали в течение минимум часа беспрерывной резни.
Фергюсон перебрался на ту сторону реки, переговорил с предусмотрительно оплаченной агентурой в здешней полиции, но констебли ничего утешительного не рассказали. Черный раб сэра Джонатана Лоуренса Платон из дому отлучался только с хозяином и через реку на пароме совершенно точно не перебирался. Сам сэр Джонатан денно и нощно занимается ремонтом театра и подготовкой к свадьбе с прекрасной Энни Мидлтон.
Собственно, чего-то подобного Фергюсон и ожидал. Он уже давно принял как факт, что простым это следствие не будет, а потому даже не расстроился. И только одно его смущало: он не понимал, как именно может быть связан убийца на этой стороне Миссисипи, в Луизиане, со всеми остальными персонажами этого беспрерывного кошмара, живущими на той стороне, и в особенности с Платоном.
Фергюсон заехал в полицейское управление округа, переговорил с шерифом, под условием неразглашения взял все, что осталось по делу об «Орлеанском упыре» от Айкена, и углубился в чтение.
