Мемуары гейши - Голден Артур (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Держу пари, что его привлекают не беседы с тобой, — сказала она.
Я попыталась сделать вид, что меня это не задело.
Глава 20
Возвращаясь назад, могу сказать, что беседа с Мамехой изменила мое отношение к миру. Пока я ничего не знала о мизуаже, я продолжала оставаться наивной девочкой, мало в чем разбирающейся. После разговора я начала понимать, чего хотят мужчины вроде Доктора Краба и ради чего они тратят деньги в Джионе. Когда узнаешь подобные вещи, уже невозможно отделаться от мыслей о них. Я уже не могла относиться к Доктору Крабу по-прежнему.
Вернувшись в окейю этой ночью, я подождала в своей комнате, пока вернутся Тыква и Хацумомо. Было около часу ночи, когда они, наконец, пришли. Тыква, видимо, очень устала, потому что время от времени она передвигалась по лестнице, как собака, при помощи рук и ног. Прежде чем закрыть дверь в свою комнату, Хацумомо позвала одну из служанок и попросила принести пива.
— Нет, подожди минутку, — сказала она. — Принеси два. Пусть Тыква выпьет со мной.
— Пожалуйста, Хацумомо-сан, — услышала я голос Тыквы. — Меня уже тошнит от выпитого.
— Ты будешь читать мне вслух, пока я буду пить. Ненавижу трезвых людей, это отвратительно.
Когда служанка, спустя какое-то время, вернулась, я услышала звон бокалов на подносе.
Долгое время я сидела в своей комнате, приложив ухо к двери, прислушиваясь к голосу Тыквы, читающей статью о новом актере Кабуки. Наконец Хацумомо вышла на лестничную клетку и открыла дверь в туалет.
— Тыква! — услышала я ее голос. — Как насчет лапши?
— Нет, госпожа.
— Сходи найди продавца лапши, купи ее и составь мне компанию.
Тыква вздохнула и стала спускаться вниз по лестнице, но я дождалась, пока Хацумомо вернется в свою комнату, и только потом направилась вниз. Когда на улице я, наконец, догнала Тыкву, она испуганно посмотрела на меня и спросила, что случилось.
— Ничего не случилось, — сказала я, — кроме того, что мне очень нужна твоя помощь.
— О, Чио-сан, — сказала она мне. Думаю, она была единственным человеком, который продолжал называть меня так.
— У меня нет времени! Я пытаюсь найти лапшу для Хацумомо.
— Бедная Тыква, — сказала я. — Ты похожа на лед, который начал плавиться.
Ее лицо выглядело изможденным, казалось, она склоняется к земле под тяжестью своих одежд. Я предложила ей посидеть, а самой сходить за лапшой. Она так устала, что даже не стала возражать, а просто протянула мне деньги и села на берегу ручья Ширакава.
Поиски продавца лапши заняли какое-то время, и наконец я вернулась с двумя кастрюльками отварной лапши. Тыква уснула, запрокинув голову назад и широко открыв рот, словно надеялась поймать капельки дождя. Было очень поздно и малолюдно. Тыква явно позабавила проходивших мимо мужчин — довольно странно видеть начинающую гейшу в полном обмундировании похрапывающей на скамейке.
Я поставила кастрюльки рядом с ней и разбудила ее, насколько могла деликатно.
— Тыква, я очень хочу попросить тебя сделать мне одолжение, но... боюсь, тебя не обрадует, когда ты услышишь какое.
— Не важно, — сказала она. — Меня уже ничто не может сделать счастливой.
— Ты присутствовала сегодня вечером при разговоре Хацумомо с Доктором. Боюсь, вся моя жизнь зависит от этого разговора. Видимо, Хацумомо что-то наговорила ему на меня, и теперь Доктор больше не хочет меня видеть.
Так же сильно, как я ненавидела Хацумомо, я хотела узнать, что она сделала этим вечером. Правда, мне было очень неудобно обсуждать этот вопрос с Тыквой. Неожиданно несколько слезинок выкатилось на ее большие щеки, как будто она копила их долгие годы.
— Не знаю, Чио-сан! — сказала она, доставая из-за пояса носовой платок. — Понятия не имею!
— Но почему все переменились ко мне?
— Она совершает какие-то поступки без определенной цели, только для того, чтобы обидеть людей. И самое неприятное, что я восхищаюсь ею и хочу быть похожа на нее. Но я ненавижу ее! Никого в жизни я не ненавидела сильнее.
Желтый носовой платок Тыквы был испачкан белым тональным кремом. Если раньше она напоминала кусок льда, начавший плавиться, то теперь стала похожа на грязную лужу.
— Тыква, послушай меня, пожалуйста, — сказала я. — Я бы не просила тебя об этом одолжении, если бы у меня был другой выход. Но я не хочу оставаться служанкой всю свою жизнь, а это произойдет, если Хацумомо победит в этой игре. Она не остановится, пока не поймает меня, как таракана, под своей ногой. Я имею в виду, что она раздавит меня, если ты не поможешь мне убежать.
Тыкве показалось это забавным, и мы обе начали смеяться. Она то смеялась, то плакала, а я взяла ее носовой платок и попыталась поправить макияж на ее лице. Меня так тронул вид Тыквы, моей бывшей подруги, что мои глаза тоже увлажнились, и в конце концов мы крепко обнялись.
— О, Тыква, твой макияж превратился в месиво.
— Ничего, — сказала она мне. — Я скажу Хацумомо, что ко мне на улице подошел пьяный и провел носовым платком по лицу, а я ничего не смогла предпринять, потому что держала в руках две кастрюли с лапшой.
Я не ожидала услышать от нее еще что-нибудь, но наконец она тяжело вздохнула.
— Я хочу помочь тебе, Чио, — сказала она, — но я уже слишком долго отсутствую, и Хацумомо может пойти меня искать, а если она застанет нас вместе...
— Я хочу задать тебе всего несколько вопросов, Тыква. Скажи мне только, как Хацумомо выяснила, что я развлекаю Доктора в чайном доме Щире?
А, это? — сказала Тыква. — Несколько дней назад она попыталась подразнить тебя Немецким Послом, но ты, казалось, не обращала на нее внимания. Ты выглядела такой спокойной, что она догадалась о существовании у вас с Мамехой какого-то тайного плана. Поэтому она пошла к Авайюми в Регистрационный Офис и спросила, в каких чайных домах вы проводили время. Когда она услышала, что среди них есть Щире, то мы в тот же вечер отправились туда, чтобы встретиться с Доктором. Мы побывали там дважды, прежде чем застали его.
Очень немногие мужчины посещают Щире. Поэтому Хацумомо сразу же подумала о Докторе Крабе. Как я теперь начинала понимать, в Джионе он имел славу «специалиста по мизуажу». Как только Хацумомо подумала о нем, она сразу же поняла план Мамехи.
— Но что она сказала ему сегодня вечером? Когда вы ушли, он даже не стал разговаривать с нами.
— Ладно, — сказала Тыква, — они какое-то время разговаривали, и вдруг Хацумомо вспомнила историю. Начиналась она так: «Одна молодая начинающая гейша по имени Саюри, живущая в моей окейе...» Когда Доктор услышал твое имя, он привстал, словно укушенный пчелой, и сказал: «Ты знаешь ее?» На что Хацумомо ответила: «Конечно, Доктор, я знаю ее. Ведь она живет в моей окейе». Затем она сказала что-то еще, уже не помню, а потом: «Я не должна говорить о Саюри, потому что боюсь раскрыть ее секрет».
Услышав это, я похолодела. Уверена, Хацумомо придумала что-то ужасное.
— Тыква, так что это за секрет?
— Хацумомо сказала ему, что рядом с окейей жил один молодой человек и вы друг другу очень нравились. Она же не хотела открывать этот секрет, потому что Мама очень строга в отношении любовников. Хацумомо сказала, что позволяла вам быть вместе в ее комнате, когда Мама отсутствовала. После чего она говорила что-то вроде: «О, Доктор, я не должна была вам всего этого говорить! Если это дойдет до Мамы, мне несдобровать». Доктор сказал, что очень благодарен Хацумомо за ее рассказ и обязательно примет его к сведению.
Могу себе представить, как довольна была Хацумомо. Я спросила Тыкву, слышал ли это кто-нибудь еще. Она сказала, что нет.
Я несколько раз поблагодарила ее за помощь и сказала, как я ей сочувствую, что последние несколько лет ей приходилось быть рабыней Хацумомо.
— Надеюсь, какая-то польза от этого будет, — сказала Тыква. — Несколько дней назад Мама решила удочерить меня. Так что моя мечта начинает осуществляться.
От ее слов мне стало не по себе, хотя я и сказала, что очень рада за нее. И это было действительно правдой, но, с другой стороны, важным пунктом плана Мамехи являлось мое удочерение Мамой.
