Правь, Британия! - дю Морье Дафна (книги онлайн полные версии txt) 📗
– Может, сказать Дотти?
– Нет, не надо. Чем она может помочь? Вот что. Будь умницей, после чая пойди к мальчишкам и займи их чем-нибудь. Я спокойно полежу здесь и дождусь приезда Бевила. Не волнуйся, боль несильная, так, немного странная, ноющая.
Эмма глотала чай, время от времени поглядывая на бабушку. Воображение рисовало ей мрачные картины. Врачебное обследование, рентген, больница, срочная операция… Ноющие боли – угрожающий признак, особенно у пожилых людей. Жил-был здоровый человек, вроде ни на что не жаловался, и вот – уже поздно, ничего не сделать…
Мад подложила под голову подушку и потянулась за «Генрихом IV». Эмма отнесла поднос на кухню. До приезда доктора не стоит рассказывать об этом Дотти. Доктор объяснит, что делать. Как только мальчишки поели, Эмма отвела их в библиотеку и предусмотрительно закрыла дверь, чтобы телевизор не мешал Мад. Она включила телевизор и устроилась в бабушкином кресле. Началась передача о Бостонском чаепитии. Для Бена она оказалась чем-то вроде проверки на усидчивость – он предпочел вскарабкаться на подоконник и раскачивать ставни.
– Тише, – тоном усталого выпускника перед сдачей диплома сказал, зевая, Колин. – Мне никак не сосредоточиться.
Бен прекратил свое занятие, но через некоторое время вновь застучал ставнями.
– Чего ему надо? – спросила Эмма, нервы которой были напряжены.
– По-моему, он что-то хочет сказать про Мадам, – ответил Колин, не сводя глаз с экрана.
Эмма вскочила на ноги, схватила Бена с подоконника и утащила, как ни странно, без протестов в холл. К ее удивлению, он устремился на крыльцо и принялся сражаться со щеколдой.
– Гопа… – сказал он, – гопа, жовно, – и показал во двор.
– Хватит, Бен, – крикнула Эмма. – Мадам отдыхает в музыкальной комнате.
Бен затряс головой и затопал ногами, и в этот момент Эмма увидела фары машины доктора Саммерса, въехавшей по подъездной аллее и остановившейся у ворот. Бен, должно быть, услышал приближающийся автомобиль и пытался об этом сообщить.
Она подождала на крыльце, пока доктор появится из тумана и моросящего дождя.
– Прости, не мог приехать раньше, – сказал он, когда она открыла дверь. – Чертовски трудный день. Здравствуй, мавр.
– О, я так рада, что вы приехали. На этот раз это действительно срочно, хотя, когда я звонила, я еще не знала об этом. Она жалуется на боль в паху. Мне это очень не нравится. Бен, не трогай дверь на улицу! – Бен продолжал указывать рукой на сад, складывая губы, чтобы опять произнести какое-то ругательство. – Не обращайте на него внимания, он любит покрасоваться. – Она открыла дверь в музыкальную комнату. Над диваном по-прежнему горел свет, но среди подушек спала только свернувшаяся клубком Фолли.
– Она, должно быть, поднялась к себе, – сказала Эмма. – Похоже, что ей плохо. Неважно, что она пытается это скрыть. Я вас позову.
Перепрыгивая через две ступеньки, она взбежала наверх и зашла в спальню бабушки. Свет не горел, постель не была расстелена. Неужели она ушла в игровую комнату или к Дотти? Эмма спустилась в холл. Бен вновь пытался открыть дверь на улицу, жестикулируя и шевеля губами. И тут Эмма заподозрила неладное. То же самое мальчишка делал и на подоконнике в библиотеке. Окно выходило на смотровую площадку и вспаханное поле за каменной оградой. Эмма вошла в прихожую и включила свет. Домашние туфли Мад аккуратно стояли у стены. Сапоги, непромокаемый плащ и кепка исчезли. О, нет… Эмма вернулась в холл и в бессилии развела руками.
– Бесполезно, – сказала она. – Она нас обманула. Вся эта история с болью в паху – чудовищная ложь, чтобы сбить меня со следа. Что же нам теперь делать, Господи Боже мой?
Бевил Саммерс поднял брови:
– Не будем вмешивать Господа, хорошо? Попробуй объяснить толком, в чем дело.
Эмма продолжала, как не слыша:
– Когда я ее коснулась, она даже поморщилась, сказала, что хочет отдохнуть, попросила присмотреть за детьми. – Эмма остановилась на середине фразы. – Правда, она довольно неожиданно сказала, что у нее болит…
– Конечно, – сказал доктор. – Ты уже должна достаточно хорошо изучить свою бабушку, чтобы разобраться, когда она что-нибудь затевает. Я-то ее знаю. – Он вздохнул. У него был трудный день, и это было заметно. – Так или иначе, ты хочешь сказать, что ее нет дома? Она ушла в такую погоду на улицу?
– Боюсь, что да. Нету сапог и плаща. Конечно, она нарочно подстроила, чтобы вы не смогли ее удержать.
– А почему я должен ее удерживать? Прогулка по саду ей не повредит.
Эмма удивленно посмотрела на него. Ну конечно, он не понимает. Она же ему не рассказывала.
– Мад ушла не на прогулку по саду. Она и еще примерно тридцать фермеров задумали нечто ужасное. Называется операция «дерьмовозка». Я не могла говорить об этом по телефону.
Настала очередь Бевилу Саммерсу удивленно смотреть на нее. Потом он пожал плечами и протянул руку за плащом, который он только что снял.
– В таком случае, – сказал он, – нам лучше ее разыскать. Надень пальто и иди в машину. Если в окрестностях много патрулей коммандос, нас ждут серьезные неприятности.
18
На возвышенности, где стоял Тренавал, туман с моря всегда был самый сильный. Выехав за ворота на подъездную аллею, Бевил Саммерс затормозил и посмотрел на часы на приборной панели.
– Послушай, – сказал он, – я не рассчитывал на незаконную вылазку в конце дня. Закончив дела с твоей бабушкой и Терри, я намеревался под конец заглянуть к больному в нескольких милях отсюда по дороге ко мне домой, не доезжая немного до Пиннок Дауна. Больной прикован к постели, и я не могу не навестить его. Так что сначала заедем к нему и уладим дело. Это не займет много времени.
– Как хотите, – ответила Эмма. – В любом случае, я боюсь вас втягивать в наши дела, но не могу бросить Мад и двоих мальчишек, которые ничуть не лучше нее.
– Это не твоя вина. Ты одна из несчастных сотен, а может, и тысяч людей моложе нас, которым эти чертовы правила и ограничения причиняют массу неудобств. Полдня я втолковывал руководству районных больниц, что надо предпринять против этого меры, надеюсь, в итоге мне удалось сдвинуть их с места. Нельзя отключать людям воду и запрещать им водить машину из-за того, что какой-то американский морской пехотинец свалился со скалы. Союз – это одно, а тактика военных на запугивание местного населения – совсем другое.
Так что и он втянулся в борьбу. Снежный ком набирает ход. Они и мы.
Машина подъехала к небольшой группе коттеджей.
– Я постараюсь обернуться как можно скорее, – сказал доктор Саммерс и, прихватив саквояж, направился в один из центральных коттеджей. Он вошел внутрь, хлопнула дверь. Внезапно наступила тишина. Туман, казалось, сгустился еще больше, и из-за моросящего дождя за ветровым стеклом ничего не было видно. Эмма протерла боковое окно, но смогла увидеть только пару высоких деревьев с голыми ветками, склонившихся над изгородью. Раздался крик совы. Эмма думала о бабушке, в дождь и туман ушедшей по полю на ферму, невзирая на непогоду, ничего не страшась, и Эмма понимала, что ей самой такого никогда не сделать, даже в обычных обстоятельствах, – только если рядом будет кто-нибудь из мальчишек, потому что с наступлением темноты все знакомые днем предметы исчезали под пеленой, удалялись, принимали иной, даже угрожающий вид, как будто принадлежали другой, более примитивной эпохе, в которой время не существует. Даже сейчас, даже здесь, на тихой дороге вдоль коттеджей, она чувствовала себя в безопасности только потому, что сидит в машине Бевила Саммерса и машина создает ощущение человеческого присутствия. Машина защищает ее, но там, в полях или вдали по дороге, нет ничего дружественного, только зловещая пустота, – таким же зловещим казался Тренавал, когда она пыталась бродить там одна в темноте.
– Чушь, – говорила в таких случаях Мад, – страх перед темнотой – это страх перед смертью. Посмотрите на слепых. Они-то живут в темноте.
