Дива - Алексеев Сергей Трофимович (читать книги бесплатно .TXT) 📗
Положение спас ничего не понимающий Мидак и всё знающий губернатор, отвлёкшие венценосного. Они предложили пройти в трапезную палату, где накрыт стол, зажжены свечи и где следует провести ритуал древних руссов, добывших медведя. То есть проводить дух зверя в верхний мир возлиянием хмельного мёда, иначе у добытчика начнётся полоса несчастий. Дескать, а трофей уже выгрузили и торжественно увезли на каталке снимать шкуру, мол, дело это не царское, кровавое и лучше на него не смотреть. Опытный охотник и талантливый рассказчик, претендующий на роль баешника президента, губернатор на ходу сочинил детали ритуала и обязательные правила обработки звериной туши. Он даже без переводчика втолковал королю, что шкуру с медведя следует снимать не позже трёх часов после отстрела, чтобы она не потеряла естественный блеск шерсти, так ценимый на выставках трофеев. А прошло уже два с половиной, поэтому егеря работают при свечах, дабы уложиться в срок. У ободранного вовремя зверя мясо будет свежее и вкуснее, парную медвежатину, проверенную ветеринарами и медиками, подадут уже через полчаса.
В общем, короля уболтали, увели трапезничать в губернаторский домик, где включили свет, но лишь после того, как он вкусил хмельного мёда, закупленного специально для высокородных клиентов. Напиток этот не только веселил, приводил в восторг, пьянил не тело — душу, ибо делал мир блестящим и радостным.
Егеря слегка протрезвели, однако шока от потери трофея не испытывали; они переглядывались, понимали друг друга и обсуждали вслух, какую шкуру, имеющуюся в морозильной камере, теперь подсунуть королю. Митроха был настоящий бурый, а в запасе оказалась шкура чёрного зверя, но по размерам подходящая. В сумерках, да ещё и в азарте, и по неопытности, венценосный вряд ли определил окрас — ночью все кошки серы. Уже засоленную шкуру тут же достали, развернули и положили рядом с разделочным столом под специальным навесом. Вероятно, что-то подобное уже приключалось с Митрохой, и те, кто не хотел делать контрольки, откровенно радовались, что медведь сбежал. Другие же негодовали, среди егерей назревал конфликт из-за грядущей премии.
Едва утрясли вопрос со шкурой, как по рации пришло сообщение, что на поле принцессы произошла нештатная ситуация. Охранники Кухналёва, стоявшие в ближнем оцеплении, выждали полчаса после выстрела, приблизились к лабазу и никого там не обнаружили. Исчезли все, кто находился в непосредственной близости от поля, — Недоеденный, принцесса и её телохранитель, бывший на посту возле засидки. При этом охотничья винтовка венценосной особы осталась на лабазе, а также её куртка и предмет женского туалета — бюстгальтер с оторванной застёжкой. При тщательном осмотре найдено ещё четыре зелёные пуговицы от камуфляжа, клок солдатского одеяла, вырванный из середины, и прядка какой-то шерсти, оставленной на неровностях бойницы лабаза. На вызовы по рациям не отвечают, осмотр подкормочной площадки ничего не дал, зверь, если выстрел был по нему, тоже не найден ни убитым, ни раненным. Скорее всего дело рук лешего! Или Боруты, который продолжал чудить. Короля пока не известили, но губернатору доложили, и тот требует немедля начать поиск, и уже гонит сюда взвод милиционеров, снятый с дальнего оцепления...
На базе включили свет и началась всеобщая кутерьма: опять забегали полупьяные, но быстро трезвеющие егеря, руководимые генералом Гришей. Зарубин хотел уже спуститься с гульбища — про учёного и Госохотконтроль как всегда забыли, и следовало бы напомнить о себе. И тут услышал у себя за спиной искушающий и знакомый голос:
— Ну что, будем созерцать суету или на острова Дорийской мари поедем? Чтоб посмотреть в натуре дивьё лесное? Я за тобой пришёл...
На гульбище, прижавшись к стене, стоял волосатый Борута. Стоял, как придорожный камень на распутье с начертанным роковым предсказанием пути и без права выбора...
15
Доринская марь напоминала опрокинутый на бок, изветшавший дом и взирала на мир чёрными «окнами», пугала хлюпающими, гнилыми трясинами и валила с ног терпким, тленным запахом шаманского багула, который раз в четыре года цветёт осенью и считается дурным растением. О том, что ещё лет сто назад здесь ходили суда, говорили сопревшие в костлявый прах деревянные барки и лодки, бревенчатый причал, торчащий из земли на береговом склоне, и крутые каменистые яры со следами прибоя. Когда-то ледник, приползший сюда из Скандинавии, выпахал глубокую впадину, а потом растаял, и в холодной, моренной земле возникло мёртвое озеро с небольшими островками.
Сейчас это место скорее напоминало то, первозданное, и несмотря на зелёный покров, было неуютным. Его погибельность витала в воздухе вместе с запахом тлена, болотной вонью и неким низкочастотным гулом. Да ещё в ушах звенело, потому как добирались сюда на раздолбанном в прах «Харлее»: другой транспорт не проходил. Выхлопные трубы отсутствовали, треск стоял невероятный, способный распугать всю чистую и нечистую силу, из цилиндров вырывались адское пламя и смрадный дым. И благо, что ехали ночью: дважды останавливались, чтобы потушить начавшиеся позади пожары — затлевший лесной подстил и штанину байкера. Днём бы огня и не заметили, и хорошо, дождик был накануне, павшая хвоя загоралась не везде, иначе бы тайгу спалили.
Зарубин ехал налегке, без оружия и каких-либо вещей: проводник заверил, что ничего брать не нужно, в том числе продуктов и спального мешка, поскольку есть и спать не придётся. Ещё не ступив в логово нечисти, Зарубин уже ощутил влияние некого магнетизма, вспомнил, что эта территория объявлена академиками аномальной зоной и поймал себя на мысли, что хочется бежать отсюда. Аппетит и в самом деле пропал, тем паче сонливость, которую он испытывал от бессонных ночей. Удерживали разве что самолюбие и обострённое любопытство: что ещё придумал мастер кукольных развлечений и академик, чтобы поразить воображение учёного?
А Борута между тем лишь нагонял страха. На рассвете академик заглушил мотоцикл, стащил рогатую каску, сел на камень у берега и надолго замер. И сидел так, пока Зарубин ходил вдоль болота и осматривал мрачные пространства в свете пасмурного утреннего неба. Когда же вернулся, застал его за странным занятием: Борута снял сапоги и теперь резал ножом толстенные ногти, более похожие на звериные когти.
— Дырки в сапогах делают, — мимоходом объяснил он. — Скоро потекут...
— А-а, — сказал Зарубин, рассматривая его волосатые ноги: у такого человека вполне мог отрасти настоящий хвост...
— Ты зачем спалил надувную куклу? — спросил академик. — Перед Недоеденным выслужиться хотел?
Было чувство, что они вышли на ринг.
— Исполнял свой долг, — с достоинством проговорил Зарубин. — Избавлял людей от предрассудков.
— Избавил?
— Не знаю, — честно признался он, ожидая от Бору- ты всё, что угодно, в том числе и нападения.
Он как-то подзабыл, что является инициатором изъятия резинового снежного человека, Недоеденный все заслуги взял на себя, но утаить свою причастность к чему-либо на Пижме было невозможно. И только тут наконец-то дошло, что, согласившись ехать на Дорийскую марь, Зарубин сам себя обрёк на непредсказуемую месть Боруты. Заведёт куда-нибудь, бросит среди зыбунов или попросту утопит...
Пока у академика в руке был нож, Зарубин держал на прицеле сосновый дрын: кулаком этот свиток из мышц и сухожилий был не пробить. Однако тот демонстративно засунул нож в ножны и натянул сапог.
— Я учёных не трогаю, — сказал, будто его мысли услышал. — Потому что сам причастен к науке и народной медицине. Тем более ты нам даже помог с куклой. Она так правдиво в плен попала! Костыль даже не догадался, что это отвлекающий манёвр.
— И это всё, чтобы сорвать охоту короля? — скучно спросил Зарубин.
Борута своих секретов не выдавал.
— Ещё узнаешь зачем, не торопись. Вот что ты думаешь про принцессу? Кто она такая на самом деле?
