Вожделеющее семя - Берджесс Энтони (читать бесплатно полные книги .txt) 📗

— Где мы находимся? — спросил Тристрам.

— В базовом лагере двести двадцать два.

— Это мы знаем. Где он находится? — В ответ старшина с чмоканьем втянул воздух через зубы и вышел.

— Прислушайтесь, — сказал сержант Лайтбоди Тристраму, когда они, сбросив ранцы, встали у двери. — Вы ничего странного не замечаете в звуках стрельбы?

— Тут так много всяких звуков…

— Я понимаю, но вы прислушайтесь. Звуки доносятся вон оттуда. «Дада-рам, дада-рам, дада-рам». Улавливаете?

— Вроде бы.

— «Дада-рам. Дада-рам». Это ни о чем вам не напоминает?

— Очень правильный ритм, да? Я понимаю, что вы имеете в виду: ритм слишком правильный!

— Совершенно верно! Не напоминает ли это вам прощальную речь командира части немного?

— Боже! Боже! — прошептал потрясенный открытием Тристрам. — Поцарапанная граммофонная пластинка! Не может быть!

— Очень даже может быть. Мощное усиление. Вспышки магния. Электронная война, граммофонная война. И противник, бедняга, видит и слышит то же самое.

— Мы должны вырваться отсюда!

Тристрама била дрожь.

— Невозможно. Мы здесь в такой же ловушке, как и на корабле. Забор под током, часовому приказано стрелять без предупреждения. Нам придется сидеть здесь до конца.

Но они все же дошли до проволочного забора, который был высотой футов в двенадцать Ограждение было сплетено на совесть. Тристрам осветил землю фонариком — Смотрите.

Узкий луч освещал обугленный трупик воробья Помахивая пустым котелком, к ним приближался похожий на кролика младший капрал. Он был без головного убора, воротник кителя расстегнут.

— Держитесь отсюда подальше, ребятки, — проговорил он с наглостью лагерного ветерана. — Это же электричество. И очень много вольт. Сгорите, к чертовой матери.

— Где именно мы находимся? — спросил его сержант Лайтбоди.

— В базовом лагере двести двадцать два.

— О! Ради всего святого, где он находится? — воскликнул Тристрам.

— А это к делу не относится, — с проницательностью, свойственной его званию, ответил младший капрал — Это не имеет никакого значения. Есть такой кусочек земли, и все.

На дороге, проходившей рядом с лагерем, послышался усиливающийся рев моторов. Показался трехтонный грузовик с зажженными фарами, он направлялся к берегу моря. Вслед за ним проехал еще один грузовик, потом еще и еще… Это была целая колонна из десяти машин. Младший капрал стоял по стойке «смирно» до тех пор, пока не скрылся из глаз последний красный огонек.

— Покойнички, — сообщил он с тихим удовлетворением. — Полные грузовики трупов. А ведь подумать только, всего два дня назад они тоже были здесь, прогуливались, как и вы, перед ужином, а может, и со мной разговаривали, как и вы…

С деланной скорбью младший капрал покачал головой.

Далекий граммофон продолжал крутить пластинку: «Дада— рам, дада-рам…»

Глава 7

На следующее утро, сразу после мессы, им объявили, что вечером их отправят на фронт. Участие в каком-то шоу стало неизбежным. Мистер Доллимор сиял в его предвкушении.

— «Трубите трубы над морем тр-р-рупов!» — бестактно продекламировал он, стоя перед своим взводом.

— Похоже, что вы обуреваемы очень сильными позывами к смерти, — заметил Тристрам, чистивший свой пистолет.

— Что? Как? — Мистер Доллимор вернулся к реальности из своего цитатника. — Мы останемся живы. А боши получат свое, все, что им причитается!

— Боши?

— Да, враги. Это другое название противника, — объяснил Доллимор. — Когда я учился на офицерских курсах, нам каждый вечер кино показывали. Там всегда были боши. Нет, вру. Иногда там были фрицы. А иногда Джерри.

— Понятно. И вы, наверное, «проходили» стихи о войне?

— Да, утром в субботу. После перерыва. «Для воспитания боевого духа», — говорил капитан Одэн-Ишервуд. Это были мои любимые занятия.

— Понятно.

День был сухим и холодным, ветер поднимал пыль. Перед глазами — колючая проволока под сильным током, надписи «МО»

— «Министерство обороны», перепаханное взрывами поле за забором, приводящее в уныние точно так же, как и неспокойные воды Атлантики вокруг острова Б6. Вдали все так же трещали разрывы и были слышны глухие удары. Представление было круглосуточным. Вполне возможно, что диск-жокеи в звании младших капралов работали в три смены, но в небе не было ни одной вспышки В полдень древний аэроплан — растяжки, распорки, открытая кабина, машущий рукой летчик в защитных очках — пролетел над лагерем туда и обратно.

— Один из наших, — объяснил взводу мистер Долли-мор. — Это наши доблестные Королевские военно-воздушные силы.

На обед были мясные консервы с гарниром из сушеных овощей, потом пара часов сна на раскладушке, потом чай с рыбным паштетом и Индивидуальным Фруктовым Пирогом Арбакля. Вечером, когда солнце утонуло в море, в этой блестящей под луной кастрюле, полной звездной яичной скорлупы, пришло время получать со склада боеприпасы, а также мясные консервы, по банке на нос, и по краюхе серого хлеба. На этикетке консервной банки выделялись два крупных иероглифа: Тристрам усмехнулся: любой дурак, если у него сестра в Китае, может понять, что означает второй раздвоенный иероглиф (выходит, для китайцев сущность человека заключается в его раздвоенности?). Кстати, как-то она там поживает? И что с американским братом? За одиннадцать месяцев Тристрам получил одно письмо, всего одно, от близкого ему человека. И самого дорогого. Он похлопал себя по нагрудному карману, где письмо лежало в целости и сохранности.

«Шу жэнь», так? Транслитерация латиницей ясно виднелась на нижнем краю этикетки. Сочная, мягкая, готовая к употреблению человечина.

С наступлением сумерек их построили в походную колонну. Фляги были наполнены водой, штыки примкнуты, стальные каски обтянуты чехлами. Командование принял на себя мистер Солтер, офицер из другого батальона. Ему недавно присвоили звание капитана, и поэтому он чувствовал себя еще несколько не в своей тарелке Похоже, на имевшейся у него бумажке был изображен маршрут следования. Провожать их никто не собирался. Капитан Солтер срывающимся на писк голосом скомандовал: «Направо по три шагом — марш!» — и Тристрам, выполняя команду, удивился ее несоответствию истории. Он был совершенно уверен, что во времена «тех» войн походные колонны строили «по четыре». Похоже, что в основе современной войны лежала эклектическая простота: «Не будем слишком педантичными».

Строевым шагом отряд промаршировал к выходу из лагеря. Кроме часового, которому по уставу полагалось отсалютовать им оружием, никто не помахал им рукой на прощанье. Они повернули направо и, пройдя с четверть мили, перешли на вольный шаг. Никто не запевал больше. Примкнутые штыки винтовок качались, как ветви Бирнамского леса. Между мощными взрывами, глухими ударами и трубными звуками, которые теперь были слышны на гораздо более широком пространстве, чем раньше (поцарапанную пластинку, по всей вероятности, «сняли с вооружения»), можно было слышать, как булькает вода в болтающихся флягах. Вспыхивали зарницы, по обеим сторонам дороги при внезапных световых сполохах вырисовывались силуэты изуродованных деревьев. Отряд прошел через деревню, превращенную в невообразимую мешанину готических руин; в нескольких сотнях ярдов за окраиной деревни был отдан приказ остановиться.

— Можете оправиться! — выкрикнул капитан Солтер. — Разойдись!

Все разбрелись. Скоро даже самый глупый человек догадался бы, что значит команда «оправиться», у дороги стало уютно от приносящего облегчение теплого журчания. Всех снова построили.

— Сейчас мы находимся очень близко от линии фронта, — объявил капитан Солтер, — и враг может подвергнуть нас артиллерийскому обстрелу.

(«Чушь!» — подумал Тристрам.) — Дальше пойдем в колонну по одному, придерживаясь левой стороны дороги.

(«С „tre corde“ на «una corda" [16], как приглушенное пианино».) Отряд перестроился в одну длинную струну, и марш возобновился. Пройдя еще с милю, они увидели слева от дороги нечто похожее на разрушенный деревенский дом. При свете зарницы капитан Солтер сверился со своей бумажкой, словно уточняя номер дома. Явно удовлетворенный, он смело направился ко входной двери. Длинная цепочка людей последовала за ним.