Встретимся у Ральфа - Джуэлл Лайза (книга жизни TXT) 📗

Не сдержав улыбки, Джемм быстро прошла к спальне Ральфа. Тихо постучала и осторожно открыла дверь, не дождавшись ответа. Восторженное предвкушение схлынуло при виде пустой комнаты. Ушел. Он ушел, но он вернулся!

Ей очень, очень не хватало Ральфа. Она тосковала по глупым, только с ним связанным мелочам — его сонному присутствию за стенкой, когда она собиралась на работу, недопитым чашкам холодного мутного чая, оставленным в самых неожиданных местах (одна такая нашлась в аптечке, в ванной комнате), его босоногому шлепанью по квартире и припрятанным по углам, наподобие беличьих запасов, заначкам «Мальборо». Но больше всего, сильнее всего она скучала по Ральфу.

Джемм приложила максимум усилий, чтобы затолкать любовный вздор куда подальше, на задворки сознания. Чушь это все. Она не любит Ральфа — да откуда и взяться любви? Она ведь даже не знает его, ни разу с ним не целовалась, ни разу не переспала. Да, он ей нравится, но при чем здесь любовь? К тому же Ральф недалеко ушел от ее прежних поклонников с их идиотскими признаниями. Наверное, уже проникся собственным идиотизмом и подыскал себе очередную худосочную модель. Хорошо, что он на два месяца исчез с Альманак-роуд, дав ей время справиться со злостью и как следует обдумать события того злополучного вечера. Останься он — ей пришлось бы несладко: без конца сравнивала бы Смита с Ральфом, гадала, что же делать, грызла себя за потерю интереса к Смиту и, напротив, растущее влечение к Ральфу. Не дай бог, еще признала бы правоту Ральфа и уверилась, что не Смит, а Ральф предназначен ей судьбой.

Кстати сказать, предположение не столь уж неправдоподобное, если учесть, как складываются отношения со Смитом в последние два месяца.

Неважно, надо сказать, складываются. А если уж совсем начистоту — просто из рук вон. После «творческих выходных» в Сент-Олбанс Смит сильно изменился. Поначалу Джемм думала, что он ревнует ее к Ральфу и дуется из-за того, что они так весело провели вместе ночь пятницы, а потом еще и в Бэйсуотер на пару отправились, карри пробовать, — словом, она приписывала Смиту недостатки прежних своих любовников. Однако скоро убедилась, что Смит и не думает дуться, а тем более ревновать… он просто-напросто потерял к ней интерес. Что с этим делать, Джемм понятия не имела. Куда только все подевалось — его забота, шутки, совместные вылазки в бары с ее друзьями, ужины в ресторанах, звонки с работы? Как отрезало. Особых иллюзий по поводу мужчин Джемм никогда не питала, чрезмерных требований не предъявляла, но… есть же предел. Она не раз и не два пыталась поговорить со Смитом — осторожно, чтобы не показаться малолеткой или шизофреничкой, — но постоянно натыкалась на уклончивые заверения, что все в порядке, просто он немного переутомился, немного недоспал, немного переволновался. Потом Смит обычно небрежно гладил ее по голове — и исчезал. А Джемм не хотела настаивать, поскольку на собственном опыте знала, как раздражают бесконечные вопросы: «Ты в порядке?.. Точно в порядке?.. Что это ты все молчишь?.. Ничего не случилось, нет?..» Сама намучившись от подобных приставаний, она не хотела терзать Смита, даже зная наверняка, что уж с ним-то точно не все в порядке.

Обеспокоенная переменой в их отношениях, Джемм провела не один час в раздумьях о причинах проблемы. Скука? Хандра? Соперница? Но буквально два дня назад, совершенно неожиданно для себя, вдруг перестала беспокоиться, переживать и гадать. Ей вообще стало наплевать на Смита. И это было самое странное. Если бы она любила его, по-настоящему любила — наверняка страдала бы от его холодности и равнодушия. А ей было все равно.

Попытавшись взглянуть на себя и Смита со стороны, Джемм пришла в ужас: они словно супруги-пенсионеры, давно осточертевшие друг другу. Из тех, что без конца критикуют один другого, исходят желчью и презрением, но продолжают жить вместе — только потому, что никому недостает духу хлопнуть дверью, хотя обоим друг на друга наплевать.

Джемм призывала на помощь здравый смысл, напоминала самой себе о том, что первый, брызжущий гормонами этап романа вообще недолговечен, а совместное хозяйство ускорило неизбежное охлаждение, но все же, все же… Пять месяцев — не маловато ли? Смиту оказалось в самый раз.

И вот теперь вернулся Ральф, которому на нее не наплевать. Милый Ральф. Славный Ральф. Впервые за много недель Джемм готова была смеяться от счастья.

Из спальни Ральфа она прошла к себе, сбросила туфли.

На кровати лежал красный конверт, надписанный корявым почерком Ральфа и адресованный «мисс Джемайме Кейтрик». Внутри обнаружилось затейливо оформленное приглашение:

Вот это да! Вечеринка! Класс! Наконец она обновит то розовое платье на тоненьких бретельках, с пуговичками вдоль всей спины, которое ей до сих пор некуда было надеть. И картины Ральфа наконец увидит, о которых все газеты трубят. И танцы обещаны… она уже сто лет не танцевала! Смит танцевать не любит, брюзга несчастный. Ну и на здоровье — она будет танцевать с Ральфом. Да-да, с Ральфом! А Смита — в задницу. В задницу его!

Джемм быстро написала ответ и пристроила на двери в комнату Ральфа.

— Десять сорок, приятель.

Таксист протянул руку в открытое окно и прищурился. Карл, заметно покачиваясь и ежась на морозном ветру, шарил по карманам. Обнаружив наконец бумажник, тщательно послюнил палец, отделил двадцатифунтовую банкноту и сунул в окно.

— С-сдачу ос-ставь. — Карл нетвердо двинулся к дому номер тридцать один.

Таксист посмотрел на двадцатку, глянул вслед Карлу, покачал головой и нажал на газ.

Ступеньки крыльца Карл преодолевал с крайней осторожностью: левая нога, правая нога, левая, правая. Добравшись до входной двери, навалился на нее и принялся вертеть ключ где-то в области замочной скважины, то по часовой стрелке, то против, пока наконец по чистой случайности не попал в цель. Дверь захватила его врасплох, неожиданно поддавшись под тяжестью его веса. Карл ввалился внутрь и аккуратно придержал дверь, но та оказалась с норовом — с силой грохнула у него за спиной.

— Ш-ш-ш! — Карл прижал палец к губам и захихикал, привалившись к стене.

В холле белела стопка конвертов. Карл зажал их в непослушных пальцах и нахмурился, пытаясь прочитать пляшущие строчки.

— Мисс Дикс-сон. Ха! С-сука. — Он отшвырнул письмо к лестнице, ведущей на верхний этаж. — Мисс Макнамара. Хе! Нет ее. Умотала к мамаше, в гребаный Поттерс-Бар! — проорал он, адресуясь к конверту. Подумал немного, достал из внутреннего кармана пиджака ручку, зубами стащил колпачок. Нацарапал по диагонали: «Умотала к мамаше в гребаный Поттерс-Бар на гребаную Таунбридж-роуд, 78».

— Ш-Шиобан Макнамара… Мисс Макнамара… Мисс Диксон, еще мисс, на хер, Диксон.

Письма, адресованные Шери, разлетелись по ковру холла.

Карл с гримасой отвращения добрался до своей двери, преодолел сопротивление замка и распластался в прихожей. Пытаясь встать, он заметил на коврике красный конверт, надписанный от руки и без марки.

Раскачиваясь из стороны в сторону и время от времени нежно икая, он разодрал конверт, поднес к лицу, отвел руку с конвертом подальше от глаз и прищурился, как древний старик, вчитывающийся в мелкие строчки «Таймс». На обороте пестрой открытки было что-то нацарапано от руки.

…слушал твои программы… даже плакал… живу внизу… мечтаю познакомиться… развлечься не помешает… пригласи кого хочешь… шампанское… буду рад…

Карл криво ухмыльнулся.

Дармовое шамп-панское? Придет, придет. Классный парень. Просто клас-сный, клас-сный п-парень.