Старт - Мандаджиев Атанас (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
Горазд со спины прост, ясен, как открытое лицо, озабоченно нежен, и эта нежность облегчает ему путь.
В тени мужского силуэта приютилась Зорка. Вся она — уверенность в его силе и защите. Но не слишком ли это напоказ? Правда ли это? Мы не хотим знать. Нам достаточно этой подчеркнутой женственности в тени яркой мужественности.
А кто это шагает, как загипнотизированный, истаивая в снежном сиянии? Воплощенное безмолвие. Ступает в такт воспоминаниям. Он уже переступил порог, уже вне ветра, вне солнца. Рад. Наша общая печаль. Мы любим его за то, что решили постоянно заботиться о нем. Его несчастье заставляет нас чувствовать себя до умиления добрыми, связанными друг с другом через эту общую доброту.
Бранко силится придать себе мужественность. Деловитый Димо занят растущими трудностями пути.
Спина Слава нецелесообразно изгибается, принимает самые невероятные позы: чтобы удобнее было снимать.
У каждой спины — своя внутренняя точка опоры.
Группе довольно одной влюбленной пары, чтобы у всех повысилось настроение
Эти двое занимают особое место в цепочке. Мы считаем их за одного. Нежная девушка и впереди — некрасивый медвежеватый здоровяк. В его громадные следы с усилием ступает девичья ножка. Но девушка в упоении оттого, что надо следовать за ним, что это так нелегко: равняться с его шагами, разделять с ним весь риск пути.
С ее помощью движется Горазд среди сердитых, взыскательных, неумолимых гор.
Расстояние между двумя — все короче. И это уменьшение расстояния дрожью отражается на напряженном лице Андро.
— Двое слишком близко друг к другу! — предупреждает Никифор Найдена, обернувшись через плечо. Он говорит громко, чтобы мы слышали и поняли, как бдителен он, прежний вожак, и как небрежен нынешний.
Встречный ветер усиливается, но Никифор продолжает записывать нормы, время, шаг…
Вожак улавливает взглядом нарушенную дистанцию, но ничего не предпринимает. Нарочно не обращает внимания на предупреждения своего соперника, таким образом определяя их как мелочные. Это не может ускользнуть от нас.
Скульптор оборачивается к Мерзляку с иронической улыбкой в уголках губ. Мерзляк прячет ответную улыбку глубоко в ворот куртки.
Забавляет нас это соперничество вожаков.
А отношения двоих, Горазда и Зорки, увлекают всю группу.
Радиус действия любви гораздо шире тесного круга объятий двоих или замкнутого треугольника.
Едва уловимые проявления нежности между юношей и девушкой передаются всем, как живительные лучи.
И каждый жест двоих дрожью отзывается на напряженном лице Андро. Волнами заливает все его существо мучительное блаженство.
Горазд подает Зорке свой растрепанный, вишневого цвета шарф. Словно гриву с львиной своей шеи. Она быстро повязывается этим шарфом, пока он еще хранит молодую мужскую силу и тепло.
Насыщенный цвет шарфа на белом снегу распаляет кровь Андро.
Он не чувствует ни холода, ни ветра, не видит мглистых туч. Он весь — в любви тех, двоих. В его сознании они оба сливаются с отдаленной целью, с облачной вершиной. С болью и наслаждением Андро словно бы вдыхает дыхание влюбленных, ненасытно поглощая их взаимное чувство. Муки ревности обрекают его на бытие, стимулируют движение вперед.
Он один не замечает ледяных иголок — это колются порхающие снежинки. Погода все хуже, а он все чаще поднимает голову и вглядывается в то, что происходит между теми, двумя. Вот их скрывает выступом скалы. Но от воображения Андро они скрыться не могут. Оно догоняет их, создает все новые мучительные детали их близости, бечевка, связующая их, все укорачивается. По ней они передают друг дружке тайные сигналы. Зорка прячет ладошку Горазду под мышку, чтобы погреться. Горазд дышит на ее другую руку в рукавичке, чтобы отогреть и ее.
А наши плечи все ниже сгибаются, борясь с волнами ветра.
Старый треугольник в новом варианте
Пресловутый любовный треугольник, кажется, превратился в нашей группе в многоугольник.
Все мы так или иначе причастны к любви троих: Зорки, Горазда, Андро.
В сущности, Андро невольно собрал в себе все неудовлетворенные желания, всю игру воображения — короче, все эманации ревности мужчин группы. А все они неравнодушны к женственной нежности Зорки. Ах, Андро, наш невольный аккумулятор групповой влюбленности в эту девушку!
Знаем ли мы, какие вспышки чужой страсти воспламеняют наши собственные чувства?
Вьюга
Наша дерзость вызывает к жизни вьюгу.
Впрочем, одно событие немного оживляет нас: новый человек будет прокладывать первопуток. Скульптор. Новые силы вливает в нас новый, не так еще изнуренный впереди идущий.
Вожак шагает где-то посредине цепочки, вглядывается, ищет дорогу. Профиль горы, еще минуту назад полускрытый тучами, теперь совсем исчез в снежном вихре.
Горы кружатся вокруг нас.
Скульптор не знает, куда идти.
Никифор улавливает его колебания:
— Остановимся — замерзнем!
И Скульптор наугад прокладывает первопуток, лишь бы не стоять на месте.
Невольно мы приближаемся друг к дружке. Зорка прижалась к Горазду. Снежный вьюжный шарф повязал их.
Все лихорадочнее работает мысль Асена, распаленная опасностью. Он рассуждает.
Каждый шаг должен быть точным. А все вокруг неустойчиво, все скользит, рушится, тонет. Ничему нельзя довериться. Только самому себе. А можно ли доверяться себе? Своими точными шагами ты должен одолеть весь этот колеблющийся хаос.
Все настойчивей звучит голос старого альпиниста Деяна:
— Нельзя оставлять в горах ложный, неверный след!
Только ли в горах?
Каждый верит следам впереди идущего
Так легче идти. Сомнение затруднило бы шаг, заставило бы то и дело проверять правильность направления, оглядываться в поисках точек опоры, обдумывать возможность нового пути. Лучше уж слепо довериться!
Каждый из нас уповает на того, кто впереди.
Шагаем вне времени и пространства. Сосредоточенно, углубленно стремимся к невидимой цели.
Все теснее сближаемся, нарушая положенные нормы.
Но вожак вовремя замечает это. Вьюга заглушает его голос, возвращает обратно к нему:
— Соблюдать расстояние!
Включается групповой телефон, от одного к другому — слова вожака.
— Соблюдать расстояние!
Мы исполняем приказ: хотя бы соблюсти это расстояние, не укорачивать его. И главное — передвигаться след в след, хоть немного облегчить себе каждый шаг, требующий уже неимоверного труда.
Только длинноволосый молодой человек, закрученный вьюжным вихрем, упрямится. Ветер толкает его, а он отпихивается от ветра локтями, словно борется с живым существом, вертится, ищет удобной позы и места, куда ступить, чтобы удержать равновесие.
Никифору, ответственному за технику восхождения, уже некогда следить за движением всей группы, оглядывать пройденный путь, регулировать темп; приходится возиться с этим недисциплинированным: чтобы ступал, как другие, след в след, приходится направлять его, спорить с ним резкими жестами — внемую.
Длинноволосый слушается неохотно, кричит сквозь вихрь:
— Хватит меня доводить! Лучше ветер уйми!
Мы уже едва различаем, что это Дара. Почти ничего в ее фигуре не напоминает о женственности. Но общая воля группы делает свое. Дара должна подчиниться, поравняться с остальными.
У группы нет пола. Длительное общение уравняло нас. Мы ведь все равны, вот и оба пола сравнялись.
Только влюбленная Зорка сохраняет девический вид, вопреки мужским трудностям пути. Она — олицетворенная лучистая женственность, не нарушающая, однако, общего, равного движения вперед.
Любовь — самая сильная самозащита.
Находка
Бредем вслепую.
Издали — тревожное бренчание. Оно пронзает наш слух, как тревожный колокол. Но мы не хотим слышать, мы оглохли, мы одержимы единственным желанием: не останавливаться.
