Четвертый Кеннеди (Четвертый К.) - Пьюзо Марио (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗

– Это никого не касается, – отрезал Кеннеди.

Кристиан понял, что все ждут его слова. Они знали, что он был с президентом в ту таинственную неделю.

– То, что происходило в ту неделю, – смягчил он ответ президента, – нас не погубит.

– Юдж, – сказал Кеннеди, – приготовь документы об отставке всего кабинета, за исключением Теодора Тэппи. И сделай это как можно скорее, я тут же подпишу. И пусть пресс-секретарь передаст это средствам массовой информации до того, как соберется конгресс.

Дэйзи сделал пометку у себя в блокноте и спросил:

– А как быть с председателем комитета начальников штабов? Его тоже уволить?

– Нет, – произнес Кеннеди, – в основном он с нами, и все выступили против него. Конгресс не мог бы пойти на это, если бы не мерзавцы из Сократова клуба.

– Я держу под контролем следствие по делу этих двух молодых людей, – заметил Кристиан Кли. – Они предпочитают молчать. Если адвокат добьется своего, то их завтра выпустят под залог.

– В Законе об атомной безопасности, – резко сказал Дэйзи, – есть пункт, позволяющий держать их в заключении. Этот пункт приостанавливает действие Habeas corpus [1] и защиту гражданских прав. Ты должен знать это, Кристиан.

– У меня вопрос, – отозвался Кристиан. – Какой смысл задерживать их, если Фрэнсис не подпишет приказ о медицинском допросе? Их адвокат настаивает на освобождении под залог, и для отказа ему мы все равно должны иметь подпись президента, чтобы приостановить в данном случае действие Habeas corpus. Фрэнсис, ты согласен подписать приказ о приостановлении действия Habeas corpus?

– Нет, – улыбнулся Кеннеди. – Конгресс использует это против меня.

Теперь Кристиан вдруг все понял и на какое-то мгновение почувствовал себя нехорошо, во рту появилась горечь. Но это прошло, теперь он знал, чего хочет он него Кеннеди, и знал, что должен делать.

Кеннеди допивал кофе, они закончили с едой, хотя никто не мог проглотить больше нескольких кусочков.

– Давайте обсудим реальное положение. Я все еще остаюсь президентом в ближайшие сорок восемь часов?

– Отмените приказ о бомбардировке Дака, – посоветовал Оддблад Грей, – передайте полномочия вести переговоры специальной команде, и конгресс не будет предпринимать никаких шагов к вашему отстранению.

– Кто предложил вам такую сделку? – спросил Кеннеди.

– Сенатор Ламбертино и конгрессмен Джинц, – ответил Отто Грей. – Ламбертино по-настоящему хороший мужик, да и Джинц весьма ответственный человек в подобных политических делах. Они нас не обманут.

– Хорошо, значит, помимо обращения в Верховный суд есть и такая возможность, – сказал Кеннеди. – Что еще?

– Выступить завтра по телевидению до того, как соберется конгресс, и обратиться к народу, – предложил Юджин Дэйзи. – Народ будет за вас, а это может остановить конгресс.

– Хорошо, – согласился Кеннеди. – Юдж, договорись с телевизионщиками, чтобы мою речь транслировали по всем каналам. Нам нужно всего пятнадцать минут.

– Но, Фрэнсис, – мягко начал Юджин Дэйзи, – мы предпринимаем очень серьезный шаг. Президент и конгресс находятся в состоянии прямой конфронтации, и обращение к массам с призывом к действиям может вызвать беспорядки.

– Я считаю, – вмешался Оддблад Грей, – что президент принимает правильное решение. Этот парень Ябрил растянет переговоры на недели, и наша страна будет выглядеть большим куском дерьма.

– Есть слух, – вставил Кристиан, – что один из присутствующих в этой комнате или Артур Викс собирается подписать декларацию об отстранении президента. Кто бы это ни был, он должен признаться сейчас.

– Это глупый слух, – нетерпеливо перебил Кеннеди. – Если кто-то собрался сделать это, то должен сначала уйти в отставку. Я знаю всех вас слишком хорошо, ни один из вас не может предать меня.

После ужина они прошли в маленький просмотровый зал в другом крыле Белого дома. Фрэнсис Кеннеди сказал Дэйзи, что хочет просмотреть весь материал об убийстве его дочери.

– Начинаем показ пленок, отснятых телерепортерами, – раздался в темноте взволнованный голос Юджина Дэйзи.

Через несколько секунд на экране появились бегущие сверху вниз черные полосы.

Экран зажегся яркими красками – телекамеры снимали огромный самолет, распластанный на песке пустыни, как чудовищное насекомое. Потом камеры сосредоточились на фигуре Ябрила, который вывел к дверям Терезу Кеннеди. Кеннеди видел, что его дочь слегка улыбается, потом она махнула рукой в сторону камеры. Это был странный жест, успокаивающий и в то же время выражающий покорность. Ябрил стоял рядом с ней, потом сдвинулся немного назад. Его правая рука поднялась, пистолет не был виден, и раздался глуховатый звук выстрела. Взметнулась призрачная розовая пелена, и тело Терезы Кеннеди упало. Президент услышал вопль толпы и воспринял его как выражение сожаления, а не триумфа. Потом в дверях самолета обозначилась фигура Ябрила, который держал высоко над головой пистолет, эту поблескивающую трубку черного металла. Он поднимал пистолет, как гладиатор поднимает свой меч, но приветственных криков не слышалось. Пленка, сильно подсокращенная Юджином Дэйзи, кончилась.

Зажегся свет, но Фрэнсис Кеннеди оставался недвижим. Он удивился, ощутив, как ослабело тело – он не мог двинуть ни ногами, ни туловищем. Но ум его был ясен, он не испытал ни шока, ни смятения, и не чувствовал себя беспомощной жертвой трагедии. Он не должен был сражаться с волей Господа – ему надлежало сражаться только со своими врагами на этой земле, а с ними он справится.

Он не позволит ни одному смертному победить его. Когда умерла его жена, он не мог сопротивляться воле Божьей и склониться перед неизбежностью. Но за коварное убийство его дочери, за ее гибель от руки человека он может отомстить. Это в рамках материального мира и на этот раз он не склонит голову. Горе этому миру, горе его врагам, горе жестоким людям!

Когда он наконец сумел подняться из кресла, то ободряюще улыбнулся окружающим. Он добился своего – заставил своих ближайших и самых могущественных друзей страдать вместе с ним. Теперь они не смогут так легко сопротивляться действиям, которые он должен предпринять.

Кристиан думал о том дне в конце декабря, три года назад, когда Фрэнсис Кеннеди, который в январе должен был вступить в должность президента Соединенных Штатов, ждал его за монастырской стеной в Вермонте. Это была та тайна, которую часто упоминали газеты и политические противники Кеннеди. Дело заключалось в том, что Кеннеди тогда на неделю исчез. Распускались слухи, что его лечат психиатры, что он сломался, что у него тайная любовная связь. Правду знали только два человека – настоятель монастыря и Кристиан Кли.

Через неделю после выборов Кристиан Кли увез Фрэнсиса Кеннеди в католический монастырь у Белой реки в Вермонте, где их приветствовал настоятель, один только знавший настоящее имя гостя.

Монахи в этом монастыре жили совершенно изолированно от внешнего мира, были отрезаны от города и от всех средств массовой информации. Они общались только с Богом и с землей, на которой выращивали себе продукты питания. Все они дали обет молчания и никогда не разговаривали, если не считать молитв и стонов, когда болели или получали травму в ходе работ.

Доступ к телевизору и к газетам имел только настоятель. Программы теленовостей представляли для него постоянный источник развлечения.

Когда машина подъехала, настоятель ожидал их у монастырских ворот с двумя монахами в рваных коричневых сутанах и сандалиях на босу ногу. Кристиан вытащил из багажника чемодан Кеннеди, наблюдая, как настоятель пожимает руку вновь избранному президенту. Он больше походил на хозяина постоялого двора, чем на святого отца. Он радостно улыбался, приветствуя их, а потом спросил у Кристиана:

– Почему бы вам не задержаться здесь? Неделя молчания не повредит. Я видел вас по телевизору, вы, должно быть, порядком устали от разговоров.

Кристиан улыбнулся в знак благодарности, но промолчал. Он смотрел на Фрэнсиса Кеннеди, когда тот и настоятель пожимали друг другу руки. Красивое лицо Кеннеди было очень сосредоточенным, рукопожатие не было сердечным, так как он не любил выказывать свои чувства. Будущий президент не выглядел мужчиной, переживающим смерть своей жены, у него был озабоченный вид человека, вынужденного обратиться в клинику для небольшой операции.