Судить Адама! - Жуков Анатолий Николаевич (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗
– Хорошо, – сказал Ручьев, – как-нибудь на досуге… Сегодня? Но это ведь, кажется, терпит… Хорошо, Иван Порфирьевич, мы посоветуемся… Нет, пока не знаю… Но ведь я еще не осмотрелся… Я постараюсь, конечно, но оба заместителя в отъезде, из главных специалистов есть только бухгалтер-экономист… Ну, хорошо, приеду. – Ручьев пожал плечами и, положив трубку, вопросительно посмотрел на улыбающегося Чайкина. – Требует дожать месячный и квартальный планы. Первого июля в управлении назначено совещание, предлагает выступить с предложениями по расширению производства…
– Прошлогодние подправим, и валяй. Башмаков всегда так делал.
– За что и слетел. Странно, что ты предлагаешь его в пример.
– Не в пример, но комбинат-то прежний, ты только пришел, ничего еще не знаешь. Дерябин говорил с тобой конфиденциально, а через час-другой придет официальная телефонограмма: «Директору Хмелевского пищекомбината тов. Ручьеву. Предлагаем первого июля текущего года к одиннадцати ноль-ноль прибыть на областное совещание в управление местной промышленности. При себе иметь анализ производственной деятельности комбината и план увеличения производства установленной продукции».
– Анализ и план? Когда? Он же сам требует дожать месячные и квартальные задания, осталось четыре дня!
– Именно поэтому и гонит. Он умный, Толя, он знает, что полугодовой управление не вытянет, надо принимать меры. Вот и собирает большое совещание уже первого июля – пусть все видят, что Дерябин быстр, оперативен и контролирует ситуацию. Он даже мелкие детали не забывает: устаревшее название нашего комбината, смешную Доску передовиков в колбасном цехе. Да и не такие это мелочи. Так что не забудь о названии, занимайся текущими делами, гони план, а первого скатаешь в управление.
– Без анализа и плана?
– Подправим прошлогодние, Башмаков всегда так делал.
– Опять ты со своим тестем! Я что, идиот? Все башмаковское тут давно надо опрокинуть, развалить, разметать до основания. Или, по-твоему, не надо?
– Надо, Толя. Но знаешь, что говорил на этот счет господин Лихтенберг? Он советовал не разрушать слишком поспешно неудобное здание, чтобы не подвергнуться новым неудобствам. Улучшения надо вводить понемногу.
– Книжник ты. Начитался и золотой серединки хочешь, боязливым стал, осторожным.
– Предусмотрительным, скромно говоря, дальновидным.
– Скромняга! Но неужели ты думаешь, что с башмаковскими «планами» я поеду в управление?
– Проформа. У них свои планы.
– Но работать-то нам, Сережка! Зачем же нам прошлогодние руководящие бумажки?… – Он смял потухший окурок в пепельнице, достал новую сигарету. – Неси годовые отчеты за последнюю пятилетку и липовые ваши анализы. Как-нибудь разберусь. И составлю реальные планы, новые.
– Новые! Ничего не изменилось.
– А кто виноват? Мы же сами и виноваты – переписываем прошлогоднее старье, втираем очки самим себе. Хватит! Сыты!
– Хватит так хватит. – Чайкин неохотно поднялся. – Только сейчас не до анализов. Мне зарплату вот надо рабочим выплатить, а ты гони процент, занимайся текучкой, иначе запаришься и ничего не сделаешь.
– Сделаю, неси. – Ручьев щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету и, проводив взглядом недовольного
Чайкина, вызвал по селектору Куржака. Вчера из-за первенства с женой разводился, деятель, а нынче глаз не кажет.
В кабинет вбежала радостная Дуся, за ней крупный Иван Рыжих и кривоногий коротыш Федька Черт втащили злополучную доску из колбасного с новой красной надписью по черному полю: «Наши лучшие люди». Значит, Дуся проявила творческую инициативу и самостоятельность.
– Не пойдет, – забраковал Ручьев безжалостно и вышел из-за стола. – Я же просил, Дуся, – «Наши передовики». А лучше было бы так: «Наши передовые производственники». – Заметил ее огорчение, пояснил: – Нельзя оценивать человека только процентами плана. Выполнил, и лучший. А другие люди что же, худшие? Вот Иван Рыжих, например, перекрыл сегодня норму, а Федор Фомин не дотянул. Значит, одного на доску, а другой в худших походит, так? – Он требовательно посмотрел на рабочих. – Или не так, «стакановцы»?
– Не так, – сказал Черт обиженно. – Не на что пить-то.
– У меня жена родила, в больнице лежит, яблок просит, – пожаловался стоящий боком Иван Рыжих. – Зарплату нынче дадут, нет ли?
– Дадут. Тащите доску обратно и напишите, как я велел.
– Хорошо, – прошептала сконфуженная Дуся.
– Нам все одно, – сказал Черт. – Нам и наступать – бежать, и отступать – бежать. Я правду говорю. Я в кулак шептать не люблю.
Они шумно выволоклись со своей доской в приемную, грохнули дверью. Зачем тащились три человека? Видно, Дуся хотела показать.свое радение, а мужики – справиться о получке. Оба, кажется, страдают с похмелья.
Красный телефон заливисто вернул Ручьева за стол. Звонил сам Балагуров, поздравлял с началом новой самостоятельной работы.
– День у тебя важный, торжественный, но все же не забудь: сегодня в четырнадцать ноль-ноль очередное заседание бюро, не опаздывай, а то выведем из состава… Не закрутился еще?
– Нет, пока все спокойно, спасибо за внимание.
– Перестройками не увлекайся, гони план, а то и районную сводку испортите, не только свою…
Будто все дело в отчетной сводке.
Пришел в сопровождении своей счастливо-воздушной Нины Сергей Чайкин с ворохом папок, свалил их на край директорского стола, а Нина положила перед Ручьевым финансовые документы для Госбанка.
– Подпишите вот здесь, здесь и еще здесь, – потыкала она красным лакированным ноготком. – И поставьте, пожалуйста, печать.
Ручьев подписал, достал из кармана резиновый черный кружочек, а из ящика стола – фиолетовую штемпельную подушку, потер по ней печатью, потом оттиснул на бумагах, где показывала Нина.
– Взяли бы вы ее, ребята, а то еще потеряю.
Они дружно отказались: не положено, что ты! Разве что секретарше Дусе, но она работает без году неделя, приглядись сначала. Потом Нина церемонно пригласила на свадьбу:
– В воскресенье мы с Сережей сочетаемся законным браком, просим вас пожаловать к двенадцати часам дня на свадебный обед.
