Ноль часов - Веллер Михаил Иосифович (е книги txt) 📗

Толкание происходило деликатно: боялись раздражить благодетелей. Брали в лапку и отваливали. Двадцать семь человек получили по сто баксов, и еще четверо — по две тысячи рублей. Остатки Шура сунул боровичку с ушами: «Нам некогда, подели на всех и раздай, как встретишь». Не отдаст — и черт с ним, бухгалтерию разводить нет времени.

Лоцман с Сидоровичем уже покуривали на берегу.

— Дуем на корабль, — стараясь не выказывать торопливости, подпихнули друг друга локтями. — Подъедет Мознаим — увидим, доставим. А здесь светиться нечего.

Ял приподняли на талях, сами курили у борта. Чертов Мознаим провалился. Смеялись не без нервности — дать бы ход скорее.

— Международный матросский летучий смертельный отряд пролетарского гнева — это откуда?

— Кажется, Пикуль.

— Лавренев, грамотеи, — бросил проходивший мимо Беспятых.

Кондрат стряхнул пепел с кожаного лацкана, задрал кожаный обшлаг над часами:

— Ну хорошо. Дело мы сделали. Но поймет ли нас милиция, а главное — что мы ей скажем?

— Скажем, что будем разговаривать только с военно-морским патрулем. — И захохотали (отход адреналиновой реакции).

Но милиции, как и ощущалось почему-то сразу, не последовало. А последовал визит совершенно же непредусмотренный.

К берегу, покачиваясь на неровностях и мягко осадив, подъехал джип размером с автобус — «линкольн навигатор», черный и лаковый, как люксовая душегубка.

Из серо-жемчужного лайкового чрева вышли средних лет мужчина в верблюжьем реглане и спортивный молодой человек в черном длиннополом плаще и с черным большим кейсом, скорее даже саквояжем.

Они перешагнули в катерок, отделанный по планширю полированным деревом. Катерок фыркнул, выдул над водой угарный клуб и, тихо постукивая движком, подрулил к борту.

— Господа моряки! — вежливо встал в катере мужчина. — Я бы хотел подняться к вам с визитом дружбы. Трап можно спустить?

Переглянулись: хватит с него и штормтрапа. Скинули за борт. Он достаточно ловко взобрался на палубу.

— У меня несколько слов к старшему вашей… береговой команды.

— Я старший, — выступил Шурка вперед Кондрата. — В чем дело? — Офицеры, слава Богу, были внизу, что избавляло от преждевременных и малоприятных объяснений.

— Вы не пригласите меня в помещение? Кстати, кто реально командует кораблем?

Шурка подумал.

— Командир, — неторопливо сказал Кондрат.

Мужчина кивнул. Он был похож на отставного функционера крепкого замеса: резкие морщины, густая проседь, в начинающей грузнеть фигуре ощущался запас силы. Абсолютное и непринужденное спокойствие как-то снимало любые возможные напряжения в общении. Ну свой со своими. Доброй школы босс. — Я так и думал. А кто командир — можно спросить?

Какие секреты, решил Шурка.

— Капитан первого ранга Ольховский. А почему вы, собственно, спрашиваете?

— Имею серьезное предложение, — улыбнулся мужчина. — А имя-отчество?

Ольховский сидел в каюте за столом, подперев кулаками виски, и углубленно перечитывал Морской Устав. Мысленно он выкручивался перед судом офицерской чести, каковым для простоты и наглядности представлял собственную совесть. Методом перебора соотнося все эволюции «Авроры» с различными статьями Устава, он находил между ними все больше соответствий и связей — пусть косвенных, отдаленных, отвечающих скорее духу статьи, нежели букве. Это укрепляло его в сознании правоты и даже правомерности своих действий и благотворно влияло на нервную систему, изрядно истрепанную. Чем лишний раз подтверждается, что он был интеллигент, не лишенный вредной для офицера склонности к рефлексии.

Шурка постучал и доложил.

— Почему посторонний на борту? — тяжело спросил Ольховский.

Игнорируя тон и суть вопроса, мужчина отстранил Шурку и вошел с естественностью равного и званого гостя.

— У меня предложение, — повторил он. — Не позволите ли присесть, господин командир? Или мне лучше обращаться «товарищ»?

— Слушаю, — бросил Ольховский, не снисходя отвечать.

Мужчина сел без приглашения, непринужденно и с приветливым видом.

— Петр Ильич, простите пожалуйста, вы могли бы ответить, кто за вами?

— За мно-ой? — протянул Ольховский с неожиданным богатством модуляций. — А вот на это… друг вы мой незваный!., я должен дать ответ не вам. Совсе-ем не вам. — Мысленно он как бы продолжал еще диалог Устава с долгом. — Вы меня поняли? Кто вы такой, черт возьми, и почему я вас здесь терплю?!

— Так, — спокойно сказал мужчина. — Допустим. Понимаю. Считайте, что я представляю интересы этого города. Теперь позвольте сказать, и знаю, что некоторые вопросы… скажем так, в этом городе, не решены. Я всегда готов решить их мирным путем, соблюдая интересы всех сторон. Я должен был… быть готов к вашему визиту, меня предупреждали, это правда. Признаю. И я ценю сдержанность, так сказать, пока… ваших мер.

— О чем вы, черт подери, толкуете?! — перебил Ольховский. Шурка со стороны отметил, что его задранные брови вполне могут читаться как нарочитая без старательности имитация удивления — и вдохновенно вмешался:

— Господину капитану первого ранга официально невозможно знать все. — За спиной визитера он делал отчаянные рожи Ольховскому, на что тот, пытаясь въехать в необъяснимую ситуацию, ответил угрюмым сопением.

— А ты чего рожи корчишь?! — взорвался он.

Мужчина оглянулся на Шурку, как на союзника в чужой крепости — послал понимающий взгляд.

— Хорошо, — сказал он. — Я готов пойти навстречу. Я принимаю предварительные условия, и в любой момент готов к конкретным переговорам, только дайте знать. Единственное, о чем я прошу: сейчас у меня физически нет всей суммы. Деньги вложены в дело, откат верный. Я прошу предоставить мне отсрочку еще на три дня. Потом можете включать счетчик, слать пацанов — я отвечаю.

Ольховский откинулся в кресле и раздул ноздри. Шурка понял, что подвергнут кастрации, протянут на лине под килем и на том же лине, с которого еще капает, повешен на нок-рее. Он дернулся всеми суставами, как паяц, через которого пропустили электрический разряд. Командир прохрипел невнятное и тяжелым движением век показал, что принимает информацию к сведению и не исключает возможность договориться.