Армия Государства, которого нет - Гирченко Юрий Викторович (электронная книга .TXT) 📗
Так что информацию Вагифа я принял к сведению, но не придал ей особого значения. Но все же на следующий день я рассказал о своем разговоре с участковым нашему начальнику особого отдела. Капитан Сердюк, выслушав меня, сказал:
— Такую версию, я уже слышал, но знаешь, Толя, доказать ничего нельзя. И в данной ситуации наша самая главная задача: остаться в живых.
— Согласен! — ответил я.
Глава четвертая. Ждать дальнейших указаний
30 декабря 1991 года по приказу штаба 4-й Армии из батальона убыл ГАЗ-66 с радиостанцией Р-140 вместе со всем расчетом. Радиостанцию эту прислали к нам еще в феврале, специально для поддержания связи со штабом 4-й Армии. А теперь она убыла в Баку, в свою часть, как бы на профилактику.
Вечером 31 декабря 1991 года все офицеры собрались в солдатской столовой. Ну, все-таки приход Нового Года отметить нужно! Солдат при этом тоже не забыли, праздничные столы накрыли им в казармах.
Часы тикают… Минутная стрелка все ближе приближается к двенадцати. Мы курим и травим анекдоты возле столовой… Столы накрыты… И тут кто-то заметил, что тихо, не стреляют вокруг. А это очень странно, обычно по ночам кто-то где-то палит. Абсолютной тишины не было уже давно.
И тут, как бы в шутку, наш зам по тылу Витя Круглов, сказал:
— Затишье перед бурей!
И кто бы мог подумать, что так оно и случится.
Утром 1 января 1992 года со стороны Агдама азербайджанские войска в сопровождении шести танков и четырех БТР атаковали армянское село Храморт. В этот же день возобновился артиллерийский обстрел Степанакерта.
— Все, это война! — вечером на общем совещании сказал комбат.
— Товарищ подполковник, а в чем наша задача состоит?
— Не знаю. Целый день пытаюсь связаться со штабами в Баку и Тбилиси, но связи нет.
Вот, опять нас бросили на произвол судьбы. Бросили, как бросают всегда, когда большому начальству нужно спасать свои, совсем не миниатюрные задницы. Бросили и связь оборвали, чтобы никто не смог потревожить великих полководцев своими вопросами. На вопросы подчиненных командиров частей этим полководцам нужно давать ответ, и ставить конкретную задачу. Но какую задачу ставить? Кто будет нести ответственность за поставленную задачу? Вопросы, вопросы… Проще оборвать связь, точнее имитировать ее обрыв, и дело с концом. Нет связи — не нужно отдавать приказы. Приказ не отдан по объективной причине — нет связи. В результате: полководцы на коне! А если произойдет какая-нибудь неприятность с какой-то воинской частью там, на периферии, ну что же, произошло все по объективным причинам…
Комбат приказал усилить караулы, внутренние патрули, и быть готовыми к отражению нападения.
Вечером 2 января на вечерней поверке в строю не оказалось сорок восемь человек. Ушли солдаты, точнее дезертировали. Понять их можно — страшно, дома лучше. А вот представить, как они до своего дома доберутся, очень трудно. Если пойдут по территории Азербайджана, то их местные кардаши (братья) поймать могут. А если вздумают по Армении пробраться, то могут и под армянскую пулю попасть. Пуле ведь все равно, кто ее выпустил и куда ей лететь…
В последующие три дня опять были случаи дезертирства.
Личного состава в батальоне осталось не много: восемнадцать офицеров, человек сто двадцать солдат, да прапорщики азербайджанцы бродят по территории части с хитрой ухмылкой, высматривая, что бы утащить домой.
За все это время ни на один из трех наших караулов, ни на саму территорию части, на удивление, не было совершено ни одного нападения. Даже никто не стрелял в нашу сторону. Но это только у нас, в Агдаме. А вокруг была война.
Два самых крупных города в Нагорном Карабахе — Степанакерт и Шуша — располагались относительно недалеко друг от друга. Основным населением Степанакерта были армяне, в Шуше уже жили азербайджанцы. Почему, говоря о населении Степанакерта, я сказал: основным населением?
Объясню. В армянском Степанакерте находилась опорная база азербайджанского ОМОНа. Да, не удивляйтесь! Тогда все так было перемешано, что черт ногу сломит. И что интересно, изредка под покровом ночи азербайджанский ОМОН выезжал из армянского Степанакерта, чтобы пострелять по армянским же селам, а затем возвращался на отдых в армянский Степанакерт, на свою базу. Здорово?
Из Шуши систематически подвергался обстрелу из противоградовых установок ''Алазань'' Степанакерт. Из Степанакерта обстреливалась Шуша из модифицированных установок ''Алазань'' и артиллерии. Позже интенсивность обстрела Степанакерта увеличилась, примерно в два раза. И вот почему.
В семи километрах от Агдама, в местности Узун-Дара, располагался склад артиллерийских боеприпасов. Этот склад был захвачен местными джигитами. Склад был захвачен ночью с боем, но практически без жертв со стороны военных. Просто джигиты застали врасплох спящих военных. А бой приняли двое часовых, которые были ранены в перестрелке. Взятых в плен офицеров и солдат кардаши на грузовиках отправили в Баку, и передали их в штаб 4-й Армии.
В результате нападения на склад джигиты захватили 200 тысяч тонн боеприпасов. Среди захваченного было около 200 вагонов реактивных снарядов. Вот эти снаряды и пошли на обстрел Степанакерта.
13 января при обстреле города Шаумяновска азербайджанцы впервые применили реактивную установку залпового огня ''Град''. Система ''Град'' предназначена для поражения больших площадей и ракеты ее обладают огромной разрушительной силой. Представляете себе небольшой город Шаумяновск после такого обстрела?
Но, война — войной, дурдом — дурдомом, а связь со штабом 4-й Армии все-таки нужно было установить. От хорошей системы связи часто зависит сама жизнь.
И вот, 17 января начальник особого отдела капитан Сердюк, прихватив с собой двух лейтенантов, отправился на командирском ''УАЗике'' в Степанакерт, в 366-й Гвардейский мотострелковый полк. В тот день было тихо, никто не стрелял, и по дороге никто не пытался их останавливать. Хотя поездка эта была очень рискованной.
Добравшись до полка, Миша Сердюк узнал, что связисты полка дальнюю связь установили буквально несколько часов назад, и что в данный момент командир полка разговаривает со штабом 23-й Гвардейской мотострелковой дивизии, дислоцировавшейся в городе Гянджа, в состав которой и входил 366-й полк.
Закончив разговор, командир полка увидел Сердюка. Ну, как бы это сказать, просто особистов все начальство знает в лицо. И пусть этот особист и не свой, а из соседней части, но особист.
Командир полка сообщил Сердюку приказ Командующего 4-й Армии, который он получил из штаба дивизии. Суть приказа сводилась к следующему: ''Ждать дальнейших указаний!''
К вечеру капитан Сердюк вместе с лейтенантами вернулся в батальон. По дороге назад, правда, у населенного пункта Аскеран кто-то стрельнул пару раз в их сторону, но продолжения не последовало.
Сердюк рассказал комбату о приказе командующего. Комбат промолчал, но в глазах у него была злость…
Ожидание — работа не легкая. Ждать! А собственно, ждать чего? Когда какой-нибудь ''Эй, полковник!'' из штаба армии, или округа, получит соответствующее указание от высокого начальства, а потом чванливо передаст нам?
Но есть устав, присяга и военный трибунал… И мы ждали дальнейших указаний.
Кто такой ''Эй, полковник!''? Это интересно! И я расскажу об этом.
Полковник — это самое высокое офицерское звание. Полковник командует полком или бригадой. Некоторые полковники занимают штатные должности в штабах дивизий, армейских корпусов, армий и округов. Но подчиненные им майоры, капитаны, лейтенанты и прапорщики делят своих начальников, негласно делят, на ''Товарищ полковник!'' и ''Эй, полковник!''
''Товарищ полковник!'' — человек, которого уважают и ценят подчиненные. Это действительно настоящий офицер и опытный командир. И стоит отметить, что таких полковников в Вооруженных Силах немало.
Но есть такая категория, как ''Эй, полковник!'' Это такая категория офицеров, которая все-таки как-то получила три большие звездочки на каждый погон. И, проходя службу в штабе крупного воинского соединения, эти деятели занимаются заточкой карандашей, сервировкой столов для начальства, и тому подобной работой… Основная их задача — угодить начальству. Они никогда не делают попытки внести какие-нибудь толковые предложения. Они никогда не берут на себя ответственность. Они никогда не принимают самостоятельных решений. Они смеются, когда смеется начальник. Они демонстративно наигранно переживают, когда начальник чем-то встревожен.
