Бумажная девушка - Габе О. (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗

— Если пришел разглагольствовать…

— Том, это не разглагольствования! Мы справились со всем: с наркотиками, с бандами хулиганов, с нашим сраным детством…

Его слова попали в точку. Меня пробрала дрожь. Несмотря на успех и положение в обществе, в душе я оставался пятнадцатилетним подростком, который так и не сумел забыть Мак-Артур-Парк, дилеров, банды, лестничные площадки, где то и дело раздавались крики. И разлитый повсюду страх.

Я повернул голову, и мой взгляд заскользил по прозрачной водной глади, переливающейся тысячами оттенков от бирюзового до ультрамаринового. Грудь океана мерно вздымалась от лениво катившихся волн. На фоне этого абсолютного покоя наши подростковые драмы выглядели особенно зловеще.

— Мы чисты. Мы заработали деньги честным способом. Мы не прячем оружие под курткой. На нашей одежде нет пятен крови, а на банкнотах следов от кокаина.

— Не понимаю, какая тут связь…

— Том, у нас есть все, что нужно для счастья! Здоровье, молодость, офигенная работа. Ты не имеешь права забить на это из-за женщины. Слишком тупо! Она такого недостойна. А убиваться будешь, когда в дверь постучится настоящая беда.

— Аврора была женщиной всей моей жизни, как ты не понимаешь? Неужели так трудно уважительно относиться к моему горю?

Мило вздохнул:

— Вот что я скажу: будь она действительно женщиной твоей жизни, она приехала бы и не позволила бы тебе методично убивать себя.

Залпом выпив эспрессо, Мило подытожил:

— Ты сделал все, чтобы снова завоевать ее: умолял, заставлял ревновать, унижался на глазах у всего мира. Все кончено, она не вернется. Она перевернула страницу, и тебе остается лишь последовать ее примеру.

— Не получается, — признался я.

Мило на мгновение задумался, на его лице появилось одновременно встревоженное и загадочное выражение.

— Думаю, теперь у тебя нет выбора.

— Что это значит?

— Принимай душ и одевайся.

— Зачем?

— Мы едем в «Спаго», будем есть мраморную говядину.

— Я не голоден.

— Еда — не главное.

— А что главное?

— Хочу, чтобы ты немного встряхнулся. А это, несомненно, произойдет, когда я кое-что расскажу тебе.

3

Угрызения совести

— Что это за танк перед домом? — спросил я.

У ограды стояла внушительного вида спортивная машина, казалось, что под ее чудовищными колесами проседает асфальт на Колони-роуд.

— Никакой не танк! Это «Бугатти Вейрон», модель «Черная кровь», одна из самых мощных в мире гоночных тачек, — обиделся Мило.

Малибу

Послеполуденное солнце

Ветер шумит в деревьях

— У тебя опять новая машина! Ты что, коллекционируешь их?

— Старина, это не машина, а произведение искусства!

— Я бы сказал, «приманка для блядей». Неужели есть девушки, которые готовы на все, лишь бы покататься на крутой тачке?

— Думаешь, я без этого не могу подцепить клевую девчонку?

Я с сомнением посмотрел на него. Никогда не понимал фанатичной увлеченности большинства мужчин всеми этими купе, родстерами и машинами с откидным верхом.

— Иди полюбуйся моей красавицей, — с блестящими глазами предложил Мило.

Чтобы не расстраивать друга, я заставил себя обойти машину и рассмотреть ее со всех сторон. Овальный автомобиль напоминал кокон, в то же время казалось, что он приготовился к прыжку. На фоне черного, как ночь, кузова сверкали отдельные детали: хромированная решетка радиатора, зеркала заднего вида с металлическим покрытием, блестящие литые диски, за которыми голубыми огнями горели дисковые тормоза.

— Показать мотор?

— Давай, — вздохнул я.

— Знаешь, что в мире всего пятнадцать таких машин?

— Нет, но спасибо, что сообщил.

— Она за две секунды может разогнаться до ста километров в час, а максимальная скорость почти четыреста!

— Полезное приобретение, особенно учитывая стоимость нефти, полицейские радары, расставленные на каждых ста метрах, и повальное увлечение экологией!

Мило не стал скрывать своего разочарования:

— Зануда! Ты не умеешь радоваться жизни!

— В мире все должно быть уравновешено. А поскольку ты выбрал роль жуира, я взял ту, что оставалась, — успокоил его я.

— Ладно, залезай.

— Можно я поведу?

— Нет.

— Почему?

— Ты прекрасно знаешь, что у тебя отняли права…

Машина покинула тенистые аллеи Малибу-Колони и помчалась вдоль океана по Пасифик-коуст-хайвей. «Бугатти» легко скользила по шоссе. В салоне, затянутом искусственно состаренной темно-оранжевой кожей, было тепло и уютно. Я чувствовал себя в полной безопасности, как драгоценность в обитом бархатом футляре. Из радио лился убаюкивающий голос Отиса Реддинга. [4]

Я прекрасно знал, что мнимое и очень хрупкое спокойствие — результат действия транквилизаторов, которые я проглотил после душа, но с некоторых пор научился ценить редкие передышки между долгими периодами душевных терзаний.

С тех пор как Аврора ушла, мое сердце разъедала болезнь гораздо более страшная, чем рак. Эта зараза хозяйничала там, как крыса в кладовой, заползая все глубже и глубже. Плотоядная тоска, всегда готовая полакомиться человечиной, снедала меня изнутри, оставляя лишь бесчувственную инертную оболочку. Первые несколько недель я держался, стараясь не впасть в депрессию и не давая подавленности и разочарованию овладеть мною. Но скоро страх скатиться в пропасть покинул меня, а вместе с ним испарилось чувство собственного достоинства и даже простое желание не выставлять себя посмешищем. Проказа постепенно разъедала душу, лишая жизнь красок, высасывая последние силы, не оставляя места надежде. Малейшая попытка взять себя в руки оборачивалась поражением. Болезнь набрасывалась, как гадюка, и с каждым укусом впрыскивала очередную дозу яда, который проникал прямо в мозг, вызывая новую череду горестных воспоминаний: нежная кожа Авроры, ее свежий запах, взмах ресниц, золотистые отблески в глазах…

Со временем воспоминания потеряли остроту. Оттого, что я постоянно глушил боль таблетками, все стало размытым и нечетким. Я опустил паруса и днями напролет лежал на диване в полной темноте, отгородившись от мира химическим щитом и погрузившись в тяжелый сон. В самые жуткие дни мне снились кошмары, кишевшие грызунами с острыми мордочками и лысыми шероховатыми хвостами. Я просыпался в холодном поту, меня била дрожь, я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Мне хотелось лишь одного: принять очередную дозу антидепрессантов — а каждая следующая отупляла больше, чем предыдущая, — и бежать прочь от реальности.

Я пребывал в коматозном состоянии, не замечая, как проходят дни и месяцы, пустые и бессмысленные. Но реальность никуда не исчезла. Прошло больше года: тоска не отступала, а я не написал ни строчки. Мозг словно парализовало, слова сбежали, желание писать дезертировало, вдохновение иссякло.

Доехав до пляжа Санта-Моника, Мило свернул на шоссе номер десять и направился в сторону Сакраменто.

— Видел результаты последнего бейсбольного матча? — спросил он наигранно-веселым тоном, протягивая айфон с открытым спортивным сайтом. — «Энджеле» разгромили «Янкиз»!

Я рассеянно взглянул на экран.

— Мило!

— Что?

— Смотри на дорогу, а не на меня.