Против Рубена Волфа - Зузак Маркус (читать книги полностью .txt) 📗
Руб стоит и окидывает лежащего взглядом.
Я стою рядом.
Руб заговаривает:
– Как-то мне этот чувак не нравится. – Вздох. – Он не поднимется. Не бегом. – Руб еще медлит над избитым и напоследок заявляет: – Никто не скажет про мою сестру ни «проститутка», ни «шлюха», ни «путана», ни какое там еще слово.
Волосы у него ветром взметены вверх, а от лица отражается солнце. Его жесткий, мосластый костяк в секунду обрастает крепкой плотью, и Руб улыбается. Несколько человек видели, что сейчас произошло, и молва пойдет.
Появляются еще какие-то ребята.
– Кто? – спрашивают. – Рубен Волф? Да он же…
«Что он?» – мне вот интересно.
– И не хотел его так вырубить, – говорит Руб, посасывая разбитый кулак, – так славно обслужить…
Не знаю, как он, а мне сразу вспомнились все наши боксерские схватки на заднем дворе, когда у каждого по одной перчатке. (Так получается, если есть всего одна пара перчаток.)
Но в этот раз все по-другому.
В этот раз по-настоящему.
– На этот раз я стучал обеими.
Руб улыбается, и я понимаю, что мы подумали об одном и том же. Мне интересно, каково это – по-настоящему бить человека: бесповоротно решиться голым кулаком ткнуть кому-то в лицо, без шуток. Это не то что возиться с братом во дворе, забавы ради друг друга лупцевать, да в перчатках.
Вечером дома мы спрашиваем Сару, что вообще происходит.
Она говорит, что за последнее время совершила несколько глупостей.
Мы просим ее больше их не совершать.
Сара молчит, но кивает в ответ.
А мне все хочется спросить Руба, каково это было – без шуток размазать чувака, но я все не спрашиваю. Дрейфлю.
А еще, если вдруг вам интересно, в нашей комнате что-то завоняло. И что это, мы не знаем.
– Что это за хреновина? – вопрошает Руб. С угрозой в голосе. – Ноги твои?
– Нет.
– Носки?
– Ага, щас.
– Тапки? Трусы?
– Твои вопросы, – намекаю я.
– Ты не умничай давай.
– Ладно, ладно!
– А то отхватишь.
– Ладно, ладно.
– Мелкий у…
– Ладно, ладно!
– У вас вечно чем-нибудь воняет, – вмешивается отец, заглядывая к нам в комнату. Он удивленно качает головой, и мне кажется, что все у нас пойдет на лад. Ну хотя бы на половинный лад, уж точно.
– Эй, Руб.
– Разбудил, мерзавец.
– Извини.
– Да черта лысого.
– Ну и то правда. Так тебе и надо. Поделом.
– Ну что теперь-то надо?
– Слышишь их?
– Кого?
– Мать с батей. Они опять на кухне толкуют. Счета и все такое.
– Ага. Платить-то не очень выходит.
– Они…
– Да чтоб его! Откуда вонь? По-зор, слышь. Уверен, что не носки?
– Уверен, уверен.
Я замолкаю, перевожу дух.
Думаю вопрос и задаю его вслух. В конце концов.
– Клево тебе было, когда ты бил того пацана?
Руб:
– Ну, так-то да, но не особенно.
– А почему?
– Потому что… – Руб на мгновение задумывается. – Я знал, что урою его, и он меня нисколечко не волновал. А вот Сара волновала. – Я чувствую, что он смотрит в потолок. – Понимаешь, Кэмерон. В жизни меня не волнует ничего, кроме меня самого, тебя, мамы, отца, Стива и Сары. Ну, и, может, Пушка. Остальной мир для меня ничего не значит. Хоть он провались.
– А я такой же?
– Ты? Ни фига. – Узкий просвет в словах. – В этом твоя беда. Тебя все заботит.
Это правда.
Меня – да.
4
Мама варит гороховый суп. Его нам хватит где-то на неделю, и это неплохо. Я знаю еду и похуже.
– Знатный супец, – говорит ей Руб, заглотив свою порцию. Вечер среды. Вечер Пушка.
– Ну, там еще есть, – отвечает мама.
– Ага, – смеется Руб, но за столом как-то тихо.
Отец со Стивом только что спорили про пособие. Тишина коварная. Опасная, если вспомнить, что они друг другу сказали:
– Я не пойду.
– Почему?
– Это ниже моего достоинства.
– Да уж, блин. Ты лучше пойдешь по домам, как жалкий бойскаут, предлагать уборку пылесосом за полдоллара. – Стив буровит отца взглядом. – А счета-то неплохо бы оплачивать вовремя.
Вот тут-то отцовский кулак грохает об стол.
– Нет.
В общем, точка.
Видите ли, моего отца легко не согнуть. Если понадобится, он будет биться до смерти.
Стив пробует другую тактику.
– Мам?
– Нет.
Таков ее ответ, и теперь уже все решено.
Никаких касс.
Весь сказ.
Позже, когда мы ведем на прогулку Пушка, мне хочется обо всем этом высказаться, но наши с Рубом головы слишком заняты тем, как бы нас кто не заметил, и мы не разговариваем. И даже позже, в комнате, никаких разговоров. Мы оба спим как убитые и просыпаемся, не ведая, что на дворе – день Руба, день, который все изменит. Мгновенно и чудесно.
Все будет после школы.
Оно ждет.
У нашего дома, у калитки.
Какой-то резкий тип спрашивает нас:
– Зайдем поговорить?
Он привалился к калитке, ему невдомек, что она в любой момент может рассыпаться на части (хотя по его виду не сказать, чтобы это его хоть каплю заботило). Тип небрит и одет в джинсовую куртку. На руке наколка. Он снова вопрошает, на этот раз просто:
– Ну?
Мы с Рубом глядим.
На этого типа.
Друг на друга.
– Ну, для начала, – говорит Руб посреди ветреной улицы, – ты что за хрен?
– Ой, прошу прощения, – отвечает тип с сильным центровым акцентом, – я – тот, кто может преобразить твою жизнь или втоптать ее в грязь – если будешь умничать.
Мы решаем поговорить.
И думать нечего.
Тип продолжает:
– Ходят слухи, ты умеешь драться. – И кивает на Руба. – У меня есть источники, которым я доверяю, так вот они сообщают, ты кого-то здорово отделал.
– И?
Теперь к делу.
– И я предлагаю тебе драться у меня. Полсотни баксов за победу. А проиграл – зрители подкидывают, прилично.
– Давай-ка лучше зайдем.
Руб знает.
Это может быть интересно.
Дома никого, так что мы садимся на кухне, и я наливаю типу кофе, хотя он и сказал, что хочет пива. Даже если бы пиво у нас было, я бы не отдал его этому типу. Больно наглый. Больно резкий, а хуже всего – обаятельный, а с обаятельными всегда трудно иметь дело. Ну, понимаете, если чувак без вопросов гнусная личность, от такого легко отделаться. А вот когда он тебе поневоле нравится, тут уж трудно отбиваться. Где обаяние, там все может случиться. Смертельная комбинация.
– Перри Коул.
Так его зовут. Что-то знакомое, но я не вдаюсь.
– Рубен Волф, – представляется Руб. Показывает на меня: – Кэмерон Волф.
Мы оба жмем Перри Коулу руку.
На татухе у него ястреб. Оригинально, да.
Одного не отнять у этого типа – он без церемоний. Говорит с тобой и не боится наклониться поближе, даже если от кофе у него изо рта несет помойкой. И все выкладывает сразу. Это рассказ о регулярном насилии, подпольных боксерских матчах, полицейских облавах и всем, из чего складывается бизнес этого Перри.
– Гляди, – поясняет он таким плотным злым голосом, – я работаю в подпольном боксе. Всю зиму у нас каждое воскресенье проходят матчи, устраиваем в четырех местах по городу. Или на складе в Глибе, я сам там живу поблизости. Или на мясокомбинате в Марубре. Или на складе в Эшфилде, и еще есть довольно приличный ринг за городом, в Хеленсберге, у одного чувака на ферме. – Он говорит, а у самого слюни летят с языка и набираются в углах рта. – Как я говорил, если побеждаешь, получаешь пятьдесят долларов. Если проигрываешь, можешь рассчитывать на чаевые. Зрители кидают столько, что не поверишь. В смысле, казалось бы, можно придумать занятие получше на воскресный послеобед и вечер, но нет. Футбол и прочая эта шелуха у них уже в печенках сидит. Платят по пять баксов за вход и за вечер смотрят до шести поединков. Каждый по пять раундов, и бывают красивые бои. Сезон уже идет не первую неделю, но, думаю, найду для вас местечко… Если захотите пойти к какому другому парню, который тоже выставляет команду, условия будут те же. Если хорошо дерешься, с голоду не помрешь, а я с твоих кулаков разбогатею. Вот так. Идешь?
