Цветы для Чирика - Прашкевич Геннадий Мартович (книги онлайн полностью txt) 📗

– Стоп кадр! – приказал Зимин.

Хозяин квартиры хмуро нажал на кнопку пульта.

Теперь на замершем экране крупно обозначился он сам.

За правое плечо Чирика обнимал крепкий усач с близко посаженными чуть косящими глазами. Слева от Чирика сидела растрепанная девица. Лицо у крепкого усача было широкое, блином, тянулась до самого темени лысина, а глаза смотрели придурошно, хотя чувствовалось, что усач далеко не простак. Это усач специально косил под простака. Он и дергался, и хихикал, и что-то там нашептывал, но кореша обнимал крепко. Было видно, что усач не просто обнимает кореша. Он прямо держался за него, и держался крепко.

– Знаешь, кто это?

Хозяин квартиры молча кивнул.

– А имя?

– Овечкин.

– Это фамилия.

– Ну, Валька.

– Где он живет?

– Раньше жил на Расплетина, – голос Чирика чуть дрогнул. – Но, говорят, сейчас уехал.

– Куда?

– А мне откуда знать?

Зимин усмехнулся:

– Сказать?

– Ну?

– Он в Медведевский лес уехал. Знаешь, где это?

– Где?

– Под Орлом.

– Ну и что?

– А то! – передразнил Зимин. – Он вот приехал в лес с близким корешом, а кореш спать его уложил в лесу, да еще сверху для тепла присыпал хворостом. Вот под хворостом Овечкин и пролежал месяца три. Всякие зверьки рожу пообкусали, уши порвали, как рвали уши бабам в «Икарусе». Ну и все такое прочее. Хочешь, покажу фотографии?

– С меня цветов хватит.

– Неверно, но не совсем.

Зимин удовлетворенно рассмеялся:

– Чего-то ты, гражданин Чирик, нервничаешь. Утро раннее, теплое, совсем июльское утро, а ты нервничаешь.

– Да ну, – хмуро сказал хозяин квартиры. – Нисколько я не нервничаю. Не знаю, зачем вы ко мне пришли, но такое, что вы тут рассказываете, я каждый день вижу по ящику.

– Ничего… Ты еще раз посмотри и послушай… Это полезно… Для таких, как ты, полезно… По ящику, как правило, сообщают общие вещи, часто без деталей, а я толкую тебе про дела конкретные… С деталями… Ты вот про детали послушай… А то я гляжу на тебя, а внешне у тебя, гражданин Чирик, ни один мускул на лице не дрогнул. Ты так только, позеленел немножко… И все… Так это, может, от жадности… Вот я, например, твой кофе пью… Нет?.. Не от жадности?.. Да ладно… Все равно, гражданин Чирик, ты нервничаешь… Я же вижу… Ты сильно нервничаешь… Это хорошо…

– Что хорошо? – не понял Чирик.

– А то хорошо, что я в тебе не ошибся и пришел не зря. Я массу времени потратил на то, чтобы тебя найти. Можешь поверить на слово, массу времени. У нас такая страна, что есть куда спрятаться. Это не какая-нибудь Финляндия и не какое-нибудь княжество Лихтенштейн, правда? Только ты забыл, гражданин Чирик, про законы физики. Даже в очень большой яме дерьмо всегда плавает сверху. От величины ямы вес дерьма не зависит. Как дерьмо ни старается лечь на дно, оно все равно плавает сверху. А яма у нас серьезная. Такая большая и серьезная яма, гражданин Чирик, что даже самое обыкновенное дерьмо начинаешь воспринимать как серьезную субстанцию.

И предложил:

– Хочешь, расскажу некоторые подробности об «Икарусе», который шел в Лужники? Или о тех вытаявших под Мариничами «подснежниках»? Или о стрельбе, что случилась на улице Панфилова?

– Зачем мне это?

– Ты что, нелюбопытен?

– Не понимаю, зачем вы ко мне пришли? Вы что, мент?

– Успокойся. Я не мент и не репортер. Я уже сказал, что я не мент и не репортер. Я твоя судьба. И пришел я сюда в такую рань, чтобы посмотреть на тебя и решить, что с тобой дальше делать. Не скрою, в этой квартире я уже бывал. Когда ты уезжал на дачу. Я и на даче твоей бывал, когда ты болтался по своим подружкам. Мне у тебя понравилось. Уютно. Чисто. Никаких следов разврата. Правда, на кухне десяток пустых бутылок… Ну так это объяснимо… Наверное, у тебя бывают приступы беспричинной тоски, а?

– Давайте короче. Плевал я на тоску.

– Ничего, тоска будет, – сухо пообещал Зимин. – Многие плюют на тоску, но мало у кого это получается. Сейчас я нагоню на тебя тоску. Настоящую тоску. Слушай меня внимательно. И думай. И попытайся, пока я говорю, изобрести хоть какую-то версию. Хотя бы из самоуважения.

– Не вам определять мое будущее, – огрызнулся хозяин квартиры. – Было, определяли.

– Ну да, не мне! – усмехнулся Зимин. – Если б не мне, стал бы я тратиться на цветы. Я, кстати, – пояснил он, – сперва хотел оставить букет в квартире и уйти, а встретиться с тобой уже под вечерок, чтобы у тебя, значит, от цветочного аромата голова пошла кругом. Странно ведь, согласись. Все вроде на замках, на запорах, нигде не нагажено, двери не сломаны, ничто не пропало, а на столе цветы в вазе! А? Я сперва хотел, гражданин Чирик, чтобы ты, увидев цветы, в собственной квартире облазил каждую щель. Чтобы ты, не выпуская из рук «ТТ», забранный с одного из твоих знакомых трупов, заглянул в каждый угол квартиры. Чтобы тебе, паскуде, весь день не спалось и не елось. Но потом раздумал. Ты не из таких. Ты не из сентиментальных. Ты бы смылся. Мы бы тебя, конечно, разыскали сразу, это факт, но зачем лишний раз напрягаться? У нас за тобой давно установлено постоянное наружное наблюдение. Ты ведь для нас давно уже не человек, а фигурант. Иначе и быть не может. Ты вот даже сейчас сидишь и прикидываешь, куда я тебя поведу? Наверное, думаешь, что в тюрьму. В тюрьме ты уже сидел и не умер. Тюрьма, мол, сидишь ты и думаешь, те же университеты. Только ты ошибаешься, гражданин Чирик. И знаешь, что ошибаешься. Ты ведь одиночка, ты работаешь сам по себе, ты с настоящим преступным миром по-настоящему и не связан. Своих корешей, которые тебе помогали, ты уже загрыз и забросал хворостом, как того же Овечкина. Тебе, мол, тюрьма не страшна… А я тебе так скажу… Тюрьма, она, может, и университеты, только не для тебя. В эти университеты, кроме дураков, никто особенно не рвется. Даже знатные ходки туда не рвутся. Воры в законе, которые могут быть уверены в каких-то своих особых привилегиях, и те старательно избегают тюрьмы. Ну никак не хотят в тюрьму! Знают, что пусть в тюрьме их место и далеко от параши, только в тюрьме они все равно сидят. Понимаешь? Сидят! Именно сидят, а не проходят универститеты. К тому же, тюрьмы нынче прозрачные, ох, совсем прозрачные… Если уж на воле черт знает, что творится, то в тюрьмах-то… И думать не хочется! – неожиданно развеселился Зимин. – Тебе в тюрьме будет очень неспокойно, гражданин Чирик. Понимаешь меня?

И спросил:

– Помнишь Колобка?

– Не помню.

– Неверно, но не совсем, – усмехнулся Зимин. – Мы еще отдельно поговорим с тобой про Колобка. Мы еще с тобой поговорим про самых разных людей. Свари-ка еще кофейку и предложи гостю приличную сигарету.

– Я не курю.

– Во-первых, куришь. Во-вторых, в ящике стола у тебя лежит начатая пачка «Мальборо». В третьих, никогда не ври попусту.

Почему-то эти слова подействовали на Чирика.

Он заметно побледнел.

Наверное, до него, наконец, со всей ясностью дошло, что странный гость действительно уже не раз наведывался в его квартиру. И хорошо знает квартиру. Каждый уголок знает. Наверное, до Чирика, наконец, дошло и то, что для этого странного гостя он действительно давно уже не человек, а какой-то там фигурант под колпаком наружки.

Он встал, послушно отправился в кухню, сварил кофе и все так же послушно принес на подносе в комнату.

– Только вы зря распинаетесь, – сказал он мрачно. – Ну, следили вы за мной. Чего ж? Бывает… Ну, незаконно проникали в квартиру. И такое бывает… И кассета эта действительно моя. Чего скрывать?.. И Вальку Овечкина я хорошо знал… Только что тут такого? На кассете-то? Ну, гуляют пацаны. Мирно гуляют. Ничего в том плохого нет… И про Вальку я больше ничего не знаю. Ну, уехал и уехал куда-то… И про «Икарус» слышу впервые… И не надо мне тут всяких сказок про беспредел… Говорите ясно, зачем пришли?..

– Я скажу, – пообещал Зимин, неторопливо закуривая. – Этот кореш, который на экране обнимает тебя… Валька, значит, Овечкин… Он ведь не сам поехал в Медведевский лес… Не такой он дурак, чтобы подставлять зверькам свою сытую рожу… Уж кто-кто, а ты-то наверняка знаешь, с кем Овечкин поехал в Медведевский лес?..