Господь – мой брокер - Бакли Кристофер Тэйлор (мир бесплатных книг .TXT) 📗

Вы задаете очень хорошие вопросы. А теперь, в качестве упражнения, которое должно помочь вам лучше уяснить данный Закон, составьте перечень тех случаев, когда Бог устанавливал с вами связь. (Подсказка: пользовался ли Он при этом телефоном?) На каждый такой случай заполните розовый бланк для сообщения («ПОКА ВАС НЕ БЫЛО НА МЕСТЕ»), изложив цель Его звонка. Вы перезвонили? Или решили, что это можно отложить до завтра? Подсчитайте, насколько больше денег вы получили бы, если бы перезвонили Ему сразу.

Теперь спросите себя, сколько денег вы потеряли, отвечая на звонки Сатаны. Подумайте о том, насколько богаче вы были бы сейчас, если бы «заблокировали» его звонки или попросту сказали ему: «Я вам перезвоню. Мы вместе пообедаем».

Ну, и каковы результаты ваших вычислений? Вы потеряли кучу денег, да? Если у нас на земле время – деньги, вообразите, какова его цена на небесах! Подсказка: если вы и это захотите подсчитать, вам понадобится довольно большой калькулятор!

Не отчаивайтесь. В конце концов, вы же купили эту книгу, не правда ли? Разве вы не начинаете понимать, что перезванивать Ему нужно не мешкая?

Глава вторая

Только первым классом…

Необычный отпор…

Второй звонок от Брокера нашего

В течение недели Аббат пребывал в уединении, изучая собрание сочинений Дипака Чопры. Несмотря на это странное обстоятельство, в остальных помещениях монастыря царило радостное настроение. Впервые за целую вечность у Каны появились деньги в банке. В перерыве между григорианскими песнопениями брат Боб шепотом спросил у меня:

– Как Аббат распорядится такой кучей денег?

Мне и самому было интересно. Для небольшой группы монахов, живущих на льготные продуктовые талоны, двадцать семь тысяч долларов – целое состояние, но для винодельни, все оборудование которой крайне нуждается в усовершенствовании, это жалкие гроши.

Наконец Аббат вышел к нам. Он выглядел отдохнувшим и производил впечатление трезво мыслящего человека, однако в его облике появилось нечто новое. Всем своим видом он стал излучать уверенность.

Если раньше он поистине стоически мирился с возникавшими проблемами – пока эти проблемы не выбивали его из колеи, – то теперь казался исполненным решимости не пасовать перед превратностями судьбы. Кроме того, он начал крепко нас обнимать, что слегка выводило из равновесия брата Боба.

За первым ужином после своего возвращения к нам Аббат быстро поел и перешел к аналою, чтобы, как было заведено, почитать нам вслух. Мне не терпелось услышать новые главы из книги, которую он читал нам до своего отрыва от действительности – из замечательной биографии святого Фомы Аквинского «Молчаливый увалень», написанной Г. К. Честертоном.

– Святой Фома учит нас: «Вера имеет отношение к вещам незримым и к упованию на вещи недоступные». – Аббат умолк, погрузившись в свои мысли. – «К упованию на вещи недоступные». Как выяснилось на прошлой неделе, это чистая правда. Мы должны надеяться, что обретем желаемое, где бы оно ни находилось.

При этих словах у меня чуть кусок в горле не застрял.

Загадочно улыбаясь, Аббат сунул руку под рясу и достал обугленную книжку:

– Сравним блестящие мысли святого Фомы о надежде с таковыми, принадлежащими доктору Чопре. Послушайте, что он говорит о вещах, которые пока недоступны, но в конечном счете достижимы.

Брат Боб бросил быстрый взгляд на меня. Он тоже перестал жевать свою тушенку. Аббат начал читать:

Дочитав этот отрывок, Аббат перевел взгляд на монахов. Теперь уже все перестали есть.

– Так давайте же помнить эти слова, исполняя свои повседневные обязанности.

Когда мы выходили, брат Боб шепнул мне:

– Ну что ж, вот вам и развитие учения о морали – от Фомы Аквинского до Дипака Чопры.

На следующее утро Аббат вызвал меня к себе. Я исполнял свои обязанности в винодельне – пытался извлечь из чанов скопившиеся там посторонние примеси. Аббат сидел за своим рабочим столом, заваленным всякой всячиной: там стояли бутылки чилийского каберне-совиньона и банка салатной приправы «Секрет Ньюмана», лежали несколько номеров журнала «Уайн спектейтор» и новые книги Дипака Чопры и других специалистов в области самосовершенствования.

– Вы хотели видеть меня, святой отец?

– А, брат Зап! – Он встал, вышел из-за стола и крепко обнял меня. – Ну, как дела?

– Мы очень много работаем, ведь до приезда дядюшки Лео на дегустацию нужно сделать новую партию вина хотя бы годной для питья. Но из-за этих ржавых чанов по-прежнему кажется, будто в вине содержатся какие-то бурые водоросли. Возможно, мы могли бы истратить часть этих двадцати семи тысяч на…

– Забудьте об этих чанах, – весело сказал Аббат. – Сделать «Кану» годной для питья сейчас даже Господу нашему не по силам. Все это время мы совершали одну и ту же ошибку, брат. К чему пытаться сделать отвратное вино чуть менее отвратным? Истинное развитие предполагает стремление к самому лучшему. – Он постучал ладонью по книжке Чопры. – К первоклассному! К лучшему месту в первом классе!

– Какого рода развитие вы имеете в виду? – спросил я. – Всемогущий Бог создал небеса и землю за семь дней, но… – я смахнул со своего фартука какую-то мерзкую корку, -…в Своей работе Ему не приходилось пользоваться этими чанами.

Аббат протянул мне рюмку красного вина:

– Выскажите свое мнение вот об этом, только откровенно.

Я принюхался. Запах был обескураживающе хорош.

– Восхитительно, – сказал я. – Но пробовать лучше не буду. Еще, чего доброго, понравится. Явно не из нашего виноградника.

– Долина Майпо, – сказал Аббат. – Дивный чилийский край. Солнце, плодородная почва, великолепный дренаж. Гораздо больше подходит для виноградарства, чем север штата Нью-Йорк. Просто поля возможностей, брат!

– Я не совсем понимаю. Вы что, предлагаете переместить Кану в долину Майпо? На двадцать семь тысяч долларов?

– Нет, – с лукавым видом сказал Аббат. – Мы перенесем долину Майпо в Кану.

Он протянул мне листок бумаги. На первый взгляд мне показалось, что это копия страницы из старой иллюминированной рукописи. Это было великолепное произведение искусства, выполненное лично братом нашим Алджерноном в ярких цветах золота и бургундского, с изображением старинного каменного здания, неясно вырисовывающегося над виноградником, где ухаживают за лозой упитанные фигуры в рясах. В верхнем углу была изображена чья-то веселая физиономия, показавшаяся мне знакомой.