Повесть об Остролистном холме - Алберт Сюзан Уиттиг (книги txt) 📗
— О, разумеется, — пробормотала Димити, с грустью подумав о Маргарет Нэш. Она была славной учительницей, которую все любили в Сорее, но ее педагогический опыт не выходил за границы деревни. А леди Лонгфорд, пусть и не снискавшая добрых чувств местных жителей, пользовалась неограниченным влиянием во всем приходе. Димити отдавала себе отчет, что члены школьного совета вынуждены будут с особым вниманием рассматривать любого кандидата, поддержанного ее светлостью.
Леди Лонгфорд поставила на стол чашку.
— Доктор Гейнуэлл, без сомнения, оправдает любые ожидания попечительского совета. Прошу вас сообщить капитану Вудкоку, что доктор прибудет в среду. Поскольку сегодня понедельник, капитан вполне успеет подготовить все необходимое для беседы, назначив ее, скажем, на четверг или пятницу.
— Беседы? — с недоумением спросила мисс Мартин.
— Я уверена, что члены совета пожелают встретиться с доктором Гейнуэллом, прежде чем утвердить его в новой должности, — сказала леди Лонгфорд. И добавила, обращаясь к Димити: — Передайте также вашему брату, что доктор Гейнуэлл будет счастлив предоставить себя в распоряжение попечительского совета.
— Да, да, конечно, — покорно ответила Димити. Увы, ни Маргарет, ни школу не ждет ничего хорошего. Затем, чтобы заполнить неловкую паузу в разговоре, она вежливо продолжила: — Насколько мне известно, к вам приехала еще одна гостья. Я уверена, для вас это радостное событие.
— Еще одна гостья? — Леди Лонгфорд недовольно сдвинула брови.
— О, конечно же, она для вас не гостья. — Димити уже пожалела, что затронула эту тему. — Я говорю о Кэролайн, внучке вашей светлости. Я слышала, что она сейчас находится в Тидмарш-Мэноре.
Эти известия Димити получила от Уилла Хилиса, близкого друга ее брата, который был стряпчим леди Лонгфорд. Единственная дочь сына ее светлости, проживавшего вдали от материнского дома, приехала из Новой Зеландии после смерти матери (отец девочки скончался еще раньше). Поначалу леди Лонгфорд отказалась принять ребенка, но когда Уилл Хилис обратил ее внимание на то обстоятельство, что у девочки не осталось других живых родственников, а викарий Саккет призвал ее к исполнению христианского долга, она с неохотою позволила себя уговорить. Девочка приехала на Пасху.
По мнению Димити, положение ребенка в мрачном, отталкивающем доме ее светлости было незавидным. Леди Лонгфорд славилась своей суровостью. Унылая усадьба не сулила радостной жизни девочке, потерявшей обоих родителей. Было бы гораздо лучше, если бы она могла посещать сорейскую школу вместе с деревенскими детьми, но леди Лонгфорд вряд ли даст на это соизволение. По слухам, ее светлость собиралась осенью отправить внучку в школу при каком-то англиканском женском монастыре.
— Ох уж эта Кэролайн, — сказала мисс Мартин, сопроводив эти слова вздохом, в котором прозвучали покорность и раздражение в равных долях. — Нет, нет, я далека от мысли порицать ребенка, — пробормотала она, опуская взгляд. — Хотя леди Лонгфорд выказала исключительное великодушие, открыв двери своего дома…
— Я ни в коей мере не уклоняюсь от исполнения своего долга, — сурово произнесла леди Лонгфорд. — Девочка останется в Тидмарш-Мэноре до решения вопроса о ее образовании. А пока мисс Мартин согласилась исполнять обязанности гувернантки.
— Понимаю, — сказала Димити. Ею овладела тревога за ребенка, в отношении которого леди Лонгфорд «исполняла свой долг».
— Я всего лишь даю ей уроки литературы, музыки и французского, — сказала мисс Мартин, подчеркнув жестом ничтожную значимость этой работы. — Доктор Гейнуэлл любезно согласился обучать девочку математике и естествознанию — разумеется, пока ее не отошлют в школу. Мы надеемся в ближайшее время найти для нее подходящее заведение.
— Понимаю, — повторила Димити, и вдруг, неожиданно для себя, продолжила: — На будущей неделе я собираюсь съездить к побережью. — Мисс Вудкок отнюдь не вынашивала подобных планов, но в этот момент ей пришла в голову мысль, что одинокому ребенку было бы славно отлучиться из Тидмарш-Мэнора. — На день-два, не более того, — добавила она, — и, разумеется, при благоприятной погоде. Буду рада, если вы позволите Кэролайн…
— Об этом не может быть и речи, — сказала леди Лонгфорд. — Девочка не из приятных, мисс Вудкок. Замкнутая, угрюмая.
— К тому же непослушная, — подхватила мисс Мартин и снова вздохнула. — Дерзкий, строптивый ребенок, как ни печально об этом говорить. Ее светлость выписала для Кэролайн «Журнал юных леди», но та не желает его читать. Чем объяснить подобную неблагодарность, скажите на милость?
— Да, пожалуй, нечем, — пробормотала Димити.
— Итак, — леди Лонгфорд поднялась, — полагаю, нам пора возвращаться. Всего хорошего, мисс Вудкок. Доктор Гейнуэлл нанесет визит вашему брату.
— Я передам ему, — сказала Димити без всякого энтузиазма и проводила гостей.
3
Кэролайн Лонгфорд начинает новый дневник
Июльское солнце перевалило за полдень. Из окна своей спальни на третьем этаже Кэролайн Лонгфорд видела, как мистер Бивер подогнал фаэтон к парадному входу Тидмарш-Мэнора, как ее бабушка и мисс Мартин спустились по ступенькам, сели в экипаж и раскрыли свои черные зонтики, заслоняясь от жарких лучей, и как фаэтон скрылся с глаз. Не теряя ни минуты, Кэролайн отошла от окна, вытащила из-под матраца чистую конторскую книгу и карандаш, сбежала вниз по черной лестнице в сад и вышла через заднюю калитку. Длинная каштановая коса приплясывала за спиной девочки. Произошел редчайший случай, когда обе надзирательницы — так их про себя назвала Кэролайн — покинули свой пост, и пленница не желала терять даром ни минуты драгоценной свободы.
Правда, времени, когда она была предоставлена самой себе, у Кэролайн и так было в избытке. Мисс Мартин нередко засыпала у камина, когда, как предполагалось, у них шли утренние занятия, и девочка могла читать и рисовать все, что пожелает. После полудня ее отсылали в сад с Дадли, хозяйским спаниелем, а мисс Мартин и леди Лонгфорд наслаждались чтением или позволяли себе вздремнуть. За чаем на Кэролайн возлагалась обязанность наполнять чашки, ибо ее светлость (запрещавшая ребенку называть ее бабушкой, каковой на самом деле являлась), по-видимому, полагала, что эта процедура способствует превращению девочки в истинную леди — устрашающая перспектива, которую Кэролайн отказывалась принять даже (или особенно) в своем воображении. После чая ее отсылали наверх — читать до ужина, который приносила ей в комнату миссис Бивер. После ужина и до команды отправляться в постель Кэролайн сидела у камина и делала записи в дневнике, изящной книжице в кожаном переплете, которую подарил ей отец.
Однако этому занятию был положен конец несколько дней назад, когда мисс Мартин обнаружила дневник, открыла его и стала читать.
— Не трогайте! — с жаром вскричала Кэролайн, вскочив со стула и попытавшись вырвать книгу из рук мисс Мартин. — Там мои личные записи, вы не имеете права!
— Я имею все права, — сказала мисс Мартин со своим якобы французским акцентом и подняла дневник над головой, чтобы девочка не могла до него дотянуться. — Леди Лонгфорд поручила вас моим заботам, юная барышня, и я не позволю вам утаивать от меня что бы то ни было. В мои намерения входит выяснить, о чем вы здесь пишете. — Темные глаза мисс Мартин полнились злорадным торжеством. — Впрочем, если вы пожелаете, мы можем передать эту книжку ее светлости, дабы она сама смогла узнать все ваши постыдные секреты и убедиться, какая неблагодарная девица живет в ее доме.
Кэролайн опустила руки и сделала вид, что уступает. Но в тот момент, когда мисс Мартин чуть-чуть ослабила бдительность и стала листать дневник, девочка схватила книгу и сунула ее в камин, в самое жаркое место, где языки пламени были особенно яркими.
— Ах ты дикарка! — возопила мисс Мартин, хватаясь за кочергу, чтобы вытащить книгу из огня.
