Она так долго снилась мне... - Коэн Тьерри (книги онлайн полные txt) 📗

Я рассказал ей, как впервые попал в книжный, как меня встретил мсье Гилель, рассказал, как он говорит о книгах, по какому принципу их классифицирует, рассказал о его чудачествах и о том немногом, что знал о его прошлом. Она слушала внимательно, смеялась, задавала вопросы.

Волшебство постепенно возвращалось в наши отношения.

Мне было хорошо с ней в этом маленьком кафе. Я любовался ее красотой, ее прелестной, неяркой мимикой, учил наизусть черты ее лица, ее манеру подносить к губам бокал. Я говорил без умолку. Мне уже казалось, что мы страшно давно знакомы, что она всю жизнь была со мной. Но в душе еще не смолкли отзвуки нашей недавней размолвки.

Потом я стал расспрашивать Лиор о ее работе. Она рассказывала увлеченно и самозабвенно. Описывала, как они разговаривают с той девушкой, как она читает ей вслух.

— Мы с ней так невероятно похожи, — призналась она. — Словно сестры, которых жизнь разлучила, а потом они нашли друг друга. У нас одинаковые вкусы, мы одинаково чувствуем. Нам нравятся одни и те же книги. Вот и роман Рафаэля Скали нам тоже обеим понравился. Мы даже вместе плакали.

Мне тут же захотелось сменить тему.

— А ты живешь одна?

— Нет, мы снимаем квартиру на двоих с подругой. Она немного с приветом, но замечательная девчонка.

Она рассказала мне, как приехала в Париж, как подружилась с Эльзой, как начала работать в больнице, а потом перешла в отделение паллиативной помощи.

Я воспользовался этим моментом, чтобы как следует рассмотреть ее и вновь закрепить в памяти уже замеченные прежде детали: изящный изгиб губ, когда она произносит некоторые слоги, ее улыбку, власть которой она явно недооценивает, кончик носа, движущийся в такт речи, манеру щурить глаза, когда говорит о чем-то важном и существенном. Я представил бархатистость ее кожи под прикосновениями моих пальцев, вкус ее губ. Каждая ее черточка, каждая особенность врезалась в мою душу, заставляла сжиматься сердце, и я слышал, как внутренний голос нашептывает мне истины, пропитанные чувством. Мысли мои были так неистовы, что я боялся произнести их вслух.

Слышала ли она мои мысли? Читала ли их на моем лице? Пару раз, казалось, она была смущена моим пристальным взглядом, старается как-то уклониться, отвлечь мое внимание на что-нибудь другое. Я тогда отводил глаза, и она продолжала свой рассказ.

Вдруг она внезапно замолчала, словно ее застигла врасплох какая-то мысль. Взгляд ее стал напряженным, озабоченным. Она даже побледнела.

— Что такое? — спросил я. — Тебе нехорошо?

— Нет, все нормально, — пробормотала она.

— Но ты белая как мел! — не отставал я.

— Просто… Я вспомнила об одной женщине, с которой познакомилась в больнице. И о том, что она сказала мне перед смертью.

— Так вдруг, ни с того ни с сего? Это связано с тем, что ты рассказывала?

— Да… Нет… в общем, не очень, — пробормотала она.

— А что она тебе сказала?

Она тряхнула головой, словно желая отогнать навязчивые мысли.

— Да забудь, пустое, — отмахнулась она. — Давай сменим тему. Слушай, а расскажи мне про Рафаэля Скали?

— А что ты хочешь знать? — настороженно спросил я.

— Что он делает? Где живет? Один или с кем-то? Он гетеросексуал или голубой? Все, что можешь мне рассказать. Вообще-то не думай, что я люблю сплетни. Просто хочется побольше о нем узнать.

Ее взгляд загорелся воодушевлением, и у меня болезненно сжалось сердце. Как этому писаке удалось зажечь в ней такой огонь, тогда как я вынужден довольствоваться обещанием дружбы? Может, она согласилась со мной встретиться только из-за того, что я с ним вроде как дружу? Может, она просто хотела с моей помощью оказаться к нему поближе? Меня охватил абсурдный, шизофренический гнев по отношению к сопернику, но я оценил последствия своих поступков и в итоге еще крепче увяз во лжи. Описал ей свой — его — путь в литературу. Самым трудным оказалось рассказывать о своей жизни в третьем лице, и пару раз у меня чуть было не вырвалось предательское «я».

Я видел, как она обмирает от моих откровений, все больше любит писателя, все дальше становится от меня.

Когда я закончил, она посмотрела на часы.

— Мне пора домой! — воскликнула она. — Я обещала Эльзе, что проведу с ней сегодняшний вечер.

Я заплатил по счету. Она возмутилась, мотивируя тем, что нет закона, чтобы мужчины платили за женщин, что это настоящий мужской шовинизм.

— Ладно, в следующий раз заплачу я, — заявила она.

— То есть ты хочешь, чтобы мы встретились еще раз?

— Просто чтобы все было по-честному, — пошутила она. — Когда ты свободен?

— В субботу, если ты не против.

— Тогда я приглашаю тебя на ужин.

Я согласился. Проводил ее до метро, она поцеловала меня на прощание в щеку и сказала:

— Не много же ты про себя рассказал, кстати.

«Да я только о себе и говорил!» — хотелось воскликнуть мне. Но Лиор была права: она интересовалась книгами, Рафаэлем Скали, но не проявила никого интереса к тому, что же я за человек. Потом она опомнилась и решила извиниться.

Мы обменялись телефонами, и пасть метро поглотила ее.

Я постоял, подождал, пока ее силуэт исчезнет в толпе, и решил отправиться домой пешком. Прогулка была мне необходима, я надеялся, что мерный ритм шагов и шум большого города приведут в порядок мои мысли. С одной стороны, я рад был, что провел так много времени с ней, что между нами установились вполне прочные отношения — ведь накануне я еще не был уверен, что вообще когда-нибудь ее увижу. Но эти отношения обещали всего лишь дружбу, которая со временем должна была стать сущим мучением для меня.

Чего я мог ждать от следующих свиданий и встреч? Если посмотреть правде в глаза, она мной не интересовалась. Или интересовалась не так, как мне бы хотелось. И если вдруг внезапно по счастливой случайности ее чувства проснутся, я был уверен, что она не оценит глупую шутку о том, что я и есть Рафаэль Скали.

Я совершенно не владел ситуацией, плыл по волнам, и лишь одно было мне очевидно: я любил ее.

Я предложила ему свидание в тот же самый вечер, чтобы не мучиться потом ожиданием. Моя маниакально-депрессивная натура использовала бы это время, чтобы помучиться всласть, то взлетая на вершины счастья, то с размаху шлепаясь на землю и корчась в тревогах и сомнениях. Выскочив из магазина, я помчалась к Серене, чтобы побыть с ней до конца рабочего дня. Я нарочно прибавляла шагу, чтобы не слышать терзающий меня тоненький голосок.

Куда тебя несет, Лиор? Мне казалось, что ты больше не хотела никаких мужчин в своей жизни! Что с тобой творится? Где твои решения? Детская улыбка, простодушное лицо, и ты уже обо всем забыла?

Вернувшись к Серене, я хотела ей рассказать, что со мной произошло, но осеклась. Слова готовы были слететь с языка — но те ли? Я пока не в состоянии была сформулировать, что же именно случилось. И кстати, случилось ли что-то вообще, о чем стоило рассказывать?

Ну, пойду я на свидание с продавцом из книжного. Поговорим о литературе.

Однако Серена о чем-то догадалась. Я ощущала, что глаза на неподвижном, словно мраморном, лице прикованы ко мне, что она заметила мое волнение и нетерпение.

Когда я уходила от нее, она дольше обычного задержала мою руку в своей.

— Завтра все тебе расскажу, обещаю, — прошептала я ей.

И эта единственная фраза была понятней долгих разговоров.

По дороге меня охватили пораженческие настроения. Я увидела со стороны, как мчусь на свидание как та наивная девочка, которой бывала столько раз, как стремлюсь упасть в объятия нового возлюбленного, тешу себя надеждами, мчусь к погибели.

— Он не такой. Я знаю это, чувствую.

— Все они были не такие!

— Этот с его мужественным лицом и детским взглядом внушает мне доверие.

— А чем было обусловлено доверие к другим? Ты ведь каждый раз была убеждена, что игра стоит свеч?

Да, каждого мужчину, с которым я встречалась, я считала в той или иной степени достойным любви. Причины эти были надуманными, порой совершенно необъективными, но они затуманивали мне видение, не позволяя разглядеть истинных обстоятельств, которые скорее внушали тревогу. Все мои неудачные любови, все провалы разом обрушились на меня — мне даже пришлось замедлить шаг. Как же я ненавидела в себе эту восторженную инфантильную дуреху.