Домой возврата нет - Вулф Томас (книги онлайн .TXT) 📗
— Ах, вон как? — сухо сказал Джон.
— Да, вот так, — отрубил Генри. И, уставив на старика холодный взгляд, точно дуло пистолета, прибавил: — Будешь ходить на собрания, как все ходят, понятно? А не то вылетишь из профсоюза. Хоть ты и старик, а тебя это тоже касается.
— Вот оно что? — язвительно процедил Джон.
— Да, вот то-то, — сказал Генри, как отрезал.
— Ох ты! — Герберт густо покраснел, он совсем сник от смущения и виновато, заикаясь, забормотал: — Я ж про это собрание начисто позабыл… Вот ей-богу! Я только…
— А надо помнить, — резко перебил Генри, меряя его безжалостным взглядом.
— Я… у меня все членские взносы уплачены… — пролепетал Герберт.
— Это ни при чем. Не о взносах разговор. Что с нами будет, если каждый раз как собрание, так все в кусты, черт подери? — продолжал он, и в его резком голосе впервые прорвался жар гнева и убеждения. — Нам надо держаться всем заодно, иначе никакого толку не будет!
Он замолчал и угрюмо поглядел на Герберта, а тот, красный как рак, совсем повесил нос, точно набедокуривший школьник. И тут Генри снова заговорил, но уже мягче, спокойнее, и теперь можно было догадаться, что под внешней суровостью скрывается неподдельное доброе чувство к провинившемуся товарищу.
— Ладно, на этот раз сойдет, — промолвил он негромко. — Я сказал ребятам, что ты простыл, а в следующий раз я тебя приведу.
Он окончательно умолк и начал быстро раздеваться.
Герберт был еще взволнован, но ему явно полегчало. Он, видно, хотел что-то сказать, но раздумал. Наклонился, напоследок с одобрением оглядел себя в зеркальце и, вновь воспрянув духом, быстро прошел к лифту.
— Ладно, папаша, поехали! — бойко сказал он. Шагнул в кабину и с притворным огорчением прибавил: — Обидно все-таки, что ты упускаешь блондиночек. А может, как увидишь их, так еще передумаешь?
— Ничего я не передумаю, — с угрюмой непреклонностью возразил Джон, захлопывая дверь лифта. — Ни насчет них, ни насчет тебя.
Герберт поглядел на старика и добродушно рассмеялся, на щеках его ярче разгорелся младенческий румянец, в глазах плясали веселые огоньки.
— Так вон как ты про меня думаешь? — И он легонько ткнул старика кулаком в бок. — Стало быть, по-твоему, мне нельзя верить, а?
— Ты мне хоть на десяти Библиях клянись, я тебе и то не поверю, — пробурчал старик. Он нажал рычаг, и лифт пополз вверх. — Пустомеля, вот ты кто. А я тебя и не слушаю. — Он остановил кабину и распахнул тяжелую дверь.
— И это называется друг? — Герберт вышел в коридор. Очень довольный собой и своим остроумием, он подмигнул двум хорошеньким розовощеким горничным-ирландкам, которые дожидались лифта, чтобы подняться выше, и через плечо большим пальцем показал на старика. — Что будешь делать с таким человеком? — сказал он. — Я ему сосватал блондиночку, а он мне не верит. Говорит, я просто трепло.
— А он и есть трепло, — хмуро подтвердил старик Джон, глядя на улыбающихся девушек. — Только и знает языком трепать. Все хвастается своими подружками, а я бьюсь об заклад, у него сроду никаких подружек не бывало. Покажи ему блондиночку, так он удерет, ровно заяц.
— Хорош друг-приятель! — с напускной горечью воззвал к девушкам Герберт. — Ладно, папаша, будь по-твоему. Только уж, когда эти блондиночки придут, вели им обождать, покуда я не вернусь. Слышишь?
— Лучше ты их сюда не приводи, — сказал Джон. Он упрямо качал седой головой, держался воинственно, вызывающе, но ясно было, на самом-то деле он развлекается вовсю. — Не желаю я, чтоб они сюда ходили — ни блондинки, ни брюнетки, ни рыжие, ни другой какой масти, — бормотал он. — А коли придут, ты их все равно не застанешь. Я им велю убираться подобру-поздорову. Я с ними и без тебя управлюсь, будь покоен.
— И это называется друг! — горько пожаловался Герберт горничным, снова ткнув через плечо большим пальцем в сторону старика. И двинулся прочь по коридору.
— Все равно не верю я тебе, — крикнул старик ему вдогонку. — Нет у тебя никаких блондинок. И сроду не было… Ты ж маменькин сынок! — с торжеством прибавил он, словно его осенила самая остроумная мысль за весь вечер. — Маменькин сынок, вот ты кто!
Герберт приостановился у двери, ведущей в главный коридор, и обернулся к старику словно бы с угрозой, но глаза его искрились весельем.
— Ах, вон как? — крикнул он.
Мгновенье он стоял и свирепо глядел на старика Джона, потом подмигнул девушкам, вышел за дверь и нажал кнопку пассажирского лифта, при котором он теперь должен был дежурить, сменив дневного лифтера.
— Этот малый просто пустомеля, — хмуро сказал Джон девушкам, которые уже вошли в грузовой лифт, и захлопнул дверь. — Все-то он болтает, вот, мол, приведу блондиночек, только я пока что ни одной не видал. Не-е! — чуть ли не с презрением бормотал он себе под нос, когда лифт пополз наверх. — Он живет в Бронксе с матерью, а погляди на него девчонка, так он напугается до смерти.
— А надо бы Герберту завести себе подружку, — деловито сказала одна горничная. — Герберт — он славный.
— Да, вроде малый неплохой, — пробурчал старик Джон.
— Он и на лицо славный, — подхватила вторая девушка.
— Ничего, сойдет, — сказал Джон и вдруг прибавил сердито: — А что это у вас нынче творится? Внизу у лифта целая гора всяких пакетов навалена.
— У миссис Джек сегодня гости, — объяснила одна горничная.
— И знаете что, Джон, поднимите все это поскорей. Может, там есть такое, что нам прямо сейчас нужно.
— Ладно, — буркнул он то ли воинственно, то ли нехотя, скрывая под этой личиной свою добрую душу. — Постараюсь. Похоже, все они нынче вечером поназвали гостей, — ворчал он. — Бывает, засидятся и до двух и до трех ночи. Можно подумать, иным людям больше и делать нечего, только и знай у них гости. Тут нужен целый полк носильщиков — все ихние пакеты перетаскать. Вон как, — бормотал он себе под нос. — А нам что с этого? Хорошо еще, коли спасибо скажут…
— Ну-у, Джон! — с упреком сказала одна из горничных. — Вы ж знаете, миссис Джек не такая. Сами знаете…
— Да она-то, пожалуй, ничего, — по-прежнему словно бы нехотя пробурчал Джон, но голос его чуть смягчился. — Были бы все такие, как она, — начал он, но вдруг снова вспомнил про того нищего и разозлился: — Уж больно она добренькая. Только выйдет за порог, всякие бродяги да попрошайки так к ней и липнут. Вчера вечером я сам видал, она и десяти шагов ступить не успела, а уж один выклянчил у ней доллар. Это ж рехнуться надо — такое терпеть. Вот я ее увижу, я ей так прямо и скажу!
Вспомнив об этом возмутительном происшествии, он даже покраснел от гнева. Лифт остановился на площадке черного хода, старик Джон отворил дверь, и горничные вышли, а он снова забормотал про себя:
— У нас тут публика чистая, не годится им такое терпеть… — И пока одна из девушек отпирала дверь черного хода, снисходительно прибавил: — Ладно, погляжу, подниму ваши припасы.
Дверь черного хода затворилась за обеими горничными, а старик Джон еще минуту-другую стоял и смотрел на нее — на тусклый слепой лист покрытого краской металла с номером квартиры на нем, — и если бы кто-нибудь в эту минуту его увидел, то, пожалуй, заметил бы в его взгляде что-то вроде нежности. Потом он захлопнул дверь лифта и поехал вниз.
Когда он спустился на цокольный этаж, швейцар Генри как раз поднимался по лестнице из подвала. Уже в форменной одежде, готовый приступить к ночному дежурству, он молча прошел мимо грузового лифта. Джон его окликнул.
— Может, там захотят доставить пакеты с парадного хода, так ты посылай сюда, ко мне, — сказал он.
Генри обернулся, без улыбки посмотрел на старика, переспросил отрывисто:
— Что?
— Я говорю, может, там станут выгружать покупки у парадного, так посылай ко мне на черный ход, — повысив голос, сердито повторил старик, не нравилось ему, что этот Генри вечно такой грубый и угрюмый.
Генри все так же молча смотрел на него, и Джон прибавил:
— У Джеков нынче гости. Просили меня поскорей все доставить наверх. Стало быть, если что еще привезут, посылай сюда.
