Сальто ангела - Мод Марен (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Наступает утро. Они пьют кофе, мне не предлагают. Пригрозив напоследок, они уходят, оставив надзирателем кудрявого блондина. Если через час они не вернутся с деньгами, он должен меня прикончить.
Я молю в душе Бога, чтобы банк заплатил, чтобы моя подпись не вызвала сомнений. Я представляю себе служащего банка в окошечке. Боже, только бы он не слишком пристально разглядывал чеки!
Час иногда длится очень долго. Они не позволили мне одеться, мне холодно. Живот сводит от страха, дуло пистолета все время смотрит на меня.
Наконец они появляются, смеющиеся и довольные, пересчитывают купюры и заодно вычисляют количество клиентов, которых я обслуживала.
— Одевайся!
Месье Антуан объявляет.
— Если ты мне заплатишь еще штраф в пятьдесят тысяч франков, я тебя отпущу, если нет — отошлю в Дакар или уничтожу; я подумаю, что лучше.
— Но у меня нет больше денег!
— Устраивайся как хочешь, займи у подружек, у своей семьи, у своего Симона.
— Но у них нет таких денег, месье Антуан.
— Это твои проблемы. Я тебе назначаю свидание в пятницу в одиннадцать тридцать в баре на бульваре Сен-Жермен. Пятьдесят тысяч франков в бумажнике купюрами по сто и не новыми, понятно? Не новыми.
— Да, не новыми. Но у меня их нет.
— Найдешь. Когда хотят, всегда находят. А вот если ты приведешь полицейских, то помни, твои «пальчики» на моем пистолете.
— Да, месье Антуан.
— С сегодняшнего дня ты начнешь работать серьезно. Будешь отрабатывать положенные часы днем и ночью, и еще я тебе буду выдавать пятьдесят франков в день на такси.
Он возвращает мне сумку. Мне завязывают глаза и снова ведут по коридору, потом вниз, на улицу, и запихивают в машину. На бульваре Рошешуар меня отпускают, вытолкнув прямо на тротуар.
— Валяй, ты хорошая девчонка и не забудь, только горы друг с другом не встречаются. Пятница, одиннадцать тридцать.
Серое ноябрьское утро. Вторник. Слезы неудержимо текут по моему лицу. В стекле витрины я вижу свое отражение, бледное перепачканное лицо в синяках. Я вытираюсь как могу, подзываю такси и еду. Мне нужно кому-нибудь все рассказать.
Вот маленький ресторан, куда я часто захожу отдохнуть. Хозяин — мой приятель. Я падаю в его объятия, дрожа и рыдая. Сдерживаться больше нет сил. Он вынужден разжать мне зубы, чтобы влить в рот несколько капель кальвадоса, и только после этого я могу рассказать ему про эту ужасную ночь.
— Поезжай к Симону. И не тяни, только он может все уладить.
Я отправляюсь туда, надеясь, что действительно он все уладит. Симон обрушивается на меня с упреками:
— Отправляться на панель с чековой книжкой! Кричать в барах, что не будешь платить сутенерам! Но это ж просто напроситься на то, чтобы тебя обокрали и избили. Денег я тебе вернуть не смогу, но вот со штрафом я все устрою, а пока отправляйся в Нейи и не суй носа в гостиницу.
— А если они вернутся?
— Может, и вернутся, но не обязательно. В этом случае тебе надо будет сказать следующее: «Я вела себя хорошо, вы у меня все забрали, и больше мне вам нечего сказать». Понятно?
Не совсем. Но зато у меня теперь есть защита. Это я-то, которая от нее всегда отказывалась, теперь принимаю с благодарностью покровительство этого седовласого Симона. Уходя, он говорит:
— Им ничего не достанется, тем, кто так с тобой поступил.
Это уже приговор. Старый корсиканец сказал свое слово. Он урегулирует это дело. Я вляпалась. Все начинается с малого, дальше больше, и, в конце концов, попадаешь в мясорубку.
Моя подружка Кристина тоже пережила все это, но раньше меня. Она моет, купает меня, утешает, лечит мои раны. Ей было еще хуже. Пятнадцать дней ее мотали между Парижем и Марселем. Спас ее один бретонец. Теперь он ее, конечно, держит при себе. Она мечтает, что однажды освободится от него, а пока она одалживает мне сумму, необходимую, чтобы обставить мебелью мое убежище в Нейи.
Итак, я опять начинаю с нуля. Я не пойду на свидание, мне страшно. Хотя бы авторитет старика Симона спас меня от всего этого. Я буду на него работать. Я знаю, он многого не попросит. Так, из принципа, чтобы поддержать свою репутацию в глазах остальных. Он не обладает хваткой сутенера, и он меня любит. Кристина тоже меня любит.
Плачь, Мод. Плачь, дурочка, в своей пустой квартире, ты хотела быть в Нейи, ты здесь. Теперь побольше смелости, ты думала, что тебя не тронут, а с тобой разделались по крупному, ты прошла через это испытание, теперь нужно приучиться жить со страхом в душе, по правилам этой профессии. Работай и забудь про адскую ночь. Невозможно. Во сне меня мучают кошмары: то мне кажется, что я падаю в черную воду, то я вижу себя мертвой, по-настоящему мертвой.
Протекция старика Симона помогла мне удержаться на панели. Мои палачи вернулись, но я выдержала, сказав им точь-в-точь то, что велел Симон: «Я вела себя хорошо, и мне нечего вам больше сказать» Другими словами, это значило: «Обратитесь к моему защитнику».
Монпелиец попробовал выкрутиться. Если я назову ему «неповязанную» девицу, мы будем в расчете. Вот его работенка, работенка жалкого жулика. Пугать неопытных, обирать их — это рэкет подонков.
— Я никого не знаю, я новенькая.
Он обернулся и погрозил мне. Мне казалось, что ноги у меня стали ватными, но с тех пор я его больше не видела. Авторитет старика Симона сработал. Для меня это была исключительная удача. В этом мире «протекция» оплачивается, иногда всю жизнь. Однако Симон не сутенер, он просто больной старик, который, безусловно, не будет требовать еженедельного взноса. Он испытывает ко мне какие-то странные чувства, нечто вроде отцовской любви. Это исключительное положение усугубляется тем, что старость и рак, который его пожирает, давно отдалили его от дел. Немощный уголовник, регулярно посещающий клинику, страдающий физически, уже не занимает того положения в уголовном мире, как раньше. Обыкновенный старик, каких много, но без права на пенсию, на социальное обеспечение.
Именно ему мне всегда хотелось отдать часть своей выручки. Тем более что это не имело отношения ни к сексу, ни к сутенерству. Некая дань закону, который царил в этом мире. Благодаря Симону я получила доступ на «параллельный рынок».
Нужна мебель? И тотчас же с Блошиного рынка мне привозят несколько вещей в стиле Людовика XVI, по ценам галереи Барбес. Для этого достаточно быть подругой старика Симона. Иногда я задумывалась, кому же принадлежали раньше это канапе, эти кресла, которые теперь стояли в моей квартире в Нейи. Больше ничто меня не связывает с этим миром, я работаю с единственной целью, ради нее я и страдаю. Это операция. Я страдаю морально и физически. Каждая встреча для меня пытка.
Я не настоящая девушка, и, чтобы заработать денег на операцию, я должна играть в игры гомосексуалистов, которых я считаю отвратительными. Я чувствую, что долго не выдержу. Каждый новый клиент разрушает меня все больше. Мне только 27 лет, а мой доктор «по гормонам» уже беспокоится за мое здоровье и за состояние моего тела, которое насилуют бесконечные клиенты за каких-нибудь сто-двести франков.
Жан Паскаль Анри Марен, ставший ненадолго Магали, а затем превратившийся в Мод, очень изменился. Изменилось все: поведение, речь, манеры.
Я теперь говорю как Кристина, моя соседка, или как Наташа, моя подруга. Мы ужинаем в женской компании, чтобы избежать сутенеров, организуем небольшие выходы, болтаем о пустяках. Покупаем одежду, выгуливаем собачку, слушаем истории старой проститутки, которая когда-то занималась этим делом на площади Мадлен, а теперь служит у нас горничной. В то время девушки всегда носили шляпы. Она настоящий ветеран нашей панельной профессии, вдова уголовника, отца казнили на гильотине, а сын покончил с собою в тюрьме.
Жаннет топит в анисовой водке тридцать лет своей жизни на панели. Она убирает у нас в квартире и рассказывает о своей жизни, пока моет посуду у Кристины.
— Торопись стать женщиной, — говорит она мне. — Мужская проституция не для тебя. Постарайся найти любовь, она нам всем нужна.
