Детдом для престарелых убийц - Токмаков Владимир (читать книги без сокращений .txt) 📗
Пигмалион, когда уже сходил с ума, стал давать в местной газете такие платные объявления:
«Продаю кошмарные сны. Оптом и в розницу. Или меняю на кошмары XI-XIV веков. Посредников, журналистов и психиатров просьба не беспокоиться».
– Как это случилось? – вопрошал меня по телефону из своего прекрасного далека Семен.
– Он спрыгнул со своей крыши и угодил головой в небо.
А я, несмотря ни на что, продолжал встречаться с Шарлоттой. Выполнять все ее прихоти. Писать ей стихи, а иногда такие вот глупые записки:
«Шарлотта! Я бы хотел записать тебя на бумагу, как стихотворение, выучить наизусть, а потом листок этот уничтожить, чтобы никто больше не смог узнать твою загадку! Тогда я был бы единственным, кто знает тебя полностью и с кем ты останешься теперь до конца…»
– С тобой трудно, без тебя – скучно, – зевнув, сказала она мне в ответ.
Первый признак того, что человек начал сходить с ума – это то, что он стал говорить правду. А я стал говорить Шарлотте только правду. В мире все меняется, кроме правды. Поэтому правда становится тормозом, который нужно уничтожить. Разве нет?
На что я потратил свои лучшие годы, черт возьми? Я подробно изучал географию Шарлоттиного тела. И что, сделал ли какие-нибудь значительные открытия? Увы, нет. Те же выпуклости и вогнутости, те же холмы и впадины.
Если вы даете женщине деньги, то это дружба. Если она требует у вас денег – то это уже любовь.
…Я лежал в самом центре этой душной августовской ночи, курил одну за другой и думал о том, что в сущности Шарлотта, как и все женщины, – шлюха и блядь, и любовь для нее – дело десятое, и я ей, по большому счету, абсолютно безразличен, а она просто похотливая, бессердечная сука и очень скоро забудет о наших отношениях, и, как только мы расстанемся, сразу же начнет искать кукурузину потолще да подлиннее, и что…
– Зря ты так обо мне думаешь, я ведь не ангел-хранитель, я – твой демон-хранитель, – вдруг сказала Шарлотта голосом Аси (Господи, или этот случай произошел, когда я еще жил с Асей, и мне в тот раз показалось, что ее голос очень сильно напоминает голос Шарлотты?), а я так и не понял, мне ли она это сказала или еще кому-то живущему в ее снах.
Как-то из окна своей квартиры я видел смерть красивого породистого пса. Дело было так. За облезлой сукой, у которой, видимо, началась течка, увязался этот холеный домашний пес. Судя по ошейнику, который был у него, он просто убежал от хозяев, почуяв непреодолимый зов природы.
Кобелек неотрывно следовал за своей сукой. А она, играя, то подманивала его к себе, то вновь убегала. Он как слепой несся за ней, не замечая ничего вокруг. И вот сука легко, даже как-то грациозно, не спеша, перебежала проезжую часть дороги перед самым носом грузовика. Кобель, естественно, неотступно следовал за ней. И как раз угодил под колеса машины.
Визг, вой, хрип отчаяния извивающегося на дороге с переломанными костями кобеля. Сука на секунду остановилась, повернула морду в сторону пытающегося встать на разъезжающихся передних лапах своего недавнего ухажера и как ни в чем не бывало побежала дальше.
Водитель грузовика оттащил собаку за придорожную бордюрину, осторожно положил на траву, с минуту постоял рядом с ним, повздыхал, покачал головой и, видимо, понимая, что больше ничем не сможет ему помочь, запрыгнул в кабину и уехал.
Пес еще какое-то время тоскливо повыл, но никто, ни я, смотрящий на эту трагедию из окна своей квартиры, ни та сука, из-за которой он так нелепо погиб, ни мчащиеся мимо автомобилисты не пришли к нему, чтобы хоть как-то скрасить его последние минуты.
Вой его был, видимо, воем отчаяния всеми покинутого, обманутого жизнью и теперь умирающего в полном одиночестве существа. В истерике и бессмысленной злости он еще раз попытался встать, заскреб лапами по земле, а потом его тело забилось в агонии…
После смерти Хунты Янис Фортиш стал настырнее напоминать мне о себе.
То почтальон принесет мне пустой конверт как бы заказного письма, вся информация которого содержится в лозунгах на трех почтовых марках: «Счетчик включен! Время платить» («за электроэнергию» – зачеркнуто красной капиллярной ручкой).
То глубокой ночью меня подбрасывает телефонный звонок. С дико бухающим сердцем я хватаюсь за трубку.
– Это морг?
– Нет.
– А это не Глеб Борисович случайно?
– Да, это я.
– Удивительно, значит вы еще не в морге?
Спросонья я совсем потерял дар речи.
А в трубку вдруг зло и грубо прокричали:
– Не забудь, сука, что ты должен сделать, чтобы туда не попасть!
И повесили трубку.
А тут я возвращался поздно вечером домой с дружеской попойки – так дело вообще дошло до дешевой уголовщины.
Зашел я, значит, в подъезд, поднялся на свой этаж, стал доставать ключи от квартиры. А всем известно, что сколько бы вы ни искали в своих карманах ключи, они все равно окажутся, по закону подлости, в последнем кармане. Вдруг меня неожиданно сильно толкнули сзади на дверь. Так, что я расквасил себе нос и губы. Подставленное к горлу лезвие ножа неприятно холодило кожу.
– Тебе два дня, усек?
И отпустили.
«Мне два дня, – усмехнулся я, вытирая кровавые сопли в ванной, мне уже два дня. Интересно, интересно. Стало быть, я совсем взрослый мальчик. Пора начинать новую жизнь».
Это было третьим предупреждением от Яниса-Крысы. Шутки становились опасными. Видимо, действительно пришло время подумать о будущем.
Янис Фортиш обвинил в убийстве Сережи Хунты своего главного конкурента в криминальном мире города – Кадыка Рыгалова (Чечена). Больше они не разговаривали даже по сотовой связи.
Чечен, славившийся своей звериной интуицией, недооценил матерого волка, вернее матерую Крысу. Рыгалова зарезали, когда он купался в бассейне в своем особняке: чирк по горлу, а потом утянули на дно. Телохранители Кадыка просто офигели от всего этого: они тут же оцепили бассейн, слили воду, но никого, кроме самого Чечена с безумно вытаращенными глазами и улыбающейся страшной раной шеей, там не нашли.
Говорят, когда Янису-Крысе сказали, что Чечен мертв, он был не на шутку перепуган. Они спрятались с Асей в загородном доме, окруженном каменной оградой с натыканными тут и там телекамерами, охраной, кодовыми замками. Отныне спал Янис только при включенном свете. Ночами он вскакивал весь в поту, поднимал телохранителей и все вместе они принимались обследовать дом на предмет забравшихся в него убийц. Он превратил свою и их жизнь в кромешный ад.
– В чем дело, Янис? Ты что, совсем с катушек спрыгнул?! – не выдержав очередной ночной экскурсии, в бешенстве крикнула ему Ася.
Она ожидала такой же вспышки бешенства в ответ. Но ничего не произошло. Янис, уставший и постаревший, как будто у него каждый день пили кровь вампиры, сел на кровать и сказал, закрыв лицо руками:
– Я не заказывал Чечена. Понимаешь?! Не за-ка-зы-вал! Хотел, но не заказал, не успел. Это не я его убил. Но я знаю, что тот, кто замочил Рыгалова, если захочет, придет и так же легко перережет глотку мне. И никто, ясно тебе, никто ему не помешает! Потому что он… понимаешь, кто он?!
