Богач, бедняк... Том 1 - Шоу Ирвин (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
– Леди и джентльмены, – обратился капитан к присутствующим в приемной, не выбирая никакого особого объекта для своего списка. – По-моему, все мы с вами выбрали не тот бизнес. Предлагаю заняться излишками военного имущества. Потрясающий спрос на подержанные базуки. Хелло, крошка!
Последние слова предназначались Мэри-Джейн. Она сразу же встала со своего стула и, маяча над ним, словно каланча, наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Как я рада, что ты вернулся живым и здоровым с той вечеринки, Вилли, – сказала Мэри-Джейн.
– Думаю, пьянка сильно затянулась, – ответил капитан. – Мы занимались большой стиркой – смывали мрачные воспоминания о боях из нашей памяти, лечили наши больные души.
– Вы их топили в виски, смею доложить, – сказала Мэри-Джейн.
– Для чего упрекать всех нас за маленькие шалости, связанные с развлечениями? И не забывай, когда ты здесь демонстрировала модные пояса, мы продирались через плотный огонь зениток в этом ужасном берлинском небе.
– Неужели ты летал в берлинском небе, Вилли? – спросила Мэри-Джейн.
– Конечно нет, – широко улыбаясь, признался он, разглядывая Гретхен. – Крошка, разве ты не видишь, что я теряю терпение?
– Ах, – спохватилась Мэри-Джейн. – Позвольте вас представить друг другу. Гретхен Джордах – Вилли Эбботт.
– Как мне повезло, что я сегодня утром решил прогуляться по Сорок второй улице!
– Хелло, – поздоровалась Гретхен. Она начала подниматься со стула. Как-никак перед ней капитан.
– Мне кажется, вы – актриса, – сказал Эбботт.
– Пытаюсь ею стать.
– Какая ужасная профессия, – заметил Эбботт. – Может, процитировать Шекспира по поводу…
– Не выпендривайся, Вилли, – одернула его Мэри-Джейн.
– Вы, мисс Джордах, обязательно осчастливите какого-нибудь мужчину, станете образцовой женой и превосходной матерью. Помяните мои слова. Почему я вас прежде не видел?
– Потому что она недавно приехала в город, – поспешила объяснить Мэри-Джейн, не давая Гретхен раскрыть рта. Что это, предостережение или знак не форсировать события? Может, ревность?
– Ах, эти милые девушки, которые недавно приехали в наш город, – продолжал в том же духе Эбботт. – Нельзя ли посидеть у вас на коленях?
– Вилли! – снова одернула капитана Мэри-Джейн.
Гретхен засмеялась, вместе с ней за компанию и Эбботт. Какие у него ровные, маленькие зубки.
– Когда я был мальчиком, мне так не хватало материнской ласки.
Дверь кабинета вновь отворилась, вышла мисс Сандерс.
– Мисс Джордах, мистер Николс примет вас сейчас.
Гретхен встала, удивившись, как это секретарша запомнила ее фамилию. Она в офисе Николса всего третий раз. А с самим Бейардом Николсом вообще никогда не разговаривала. Она нервно расправила морщинки на платье. Мисс Сандерс придержала перед ней вращающуюся низкую дверь перегородки.
– Просите тысячу долларов в неделю и плюс десять процентов от общей прибыли, – напутствовал ее Эбботт.
Гретхен направилась к двери кабинета Николса.
– Все остальные свободны, – громко объявила мисс Сандерс. – У мистера Николса деловое свидание за ланчем. Через пятнадцать минут.
– Скотина! – взорвалась характерная актриса в меховом боа.
– Ну а я тут при чем? – возмутилась секретарша. – Я просто здесь работаю, вот и все.
Гретхен испытывала наплыв смешанных чувств. Удовольствие, страх. Сейчас перед ней открывалась реальная перспектива получить наконец работу. Пройти тест. Чувство вины. Всех отправили по домам, выбрали почему-то одну ее. Еще чувство утраты. Ведь Мэри-Джейн наверняка сейчас уйдет и уведет с собой этого привлекательного Вилли Эбботта, летавшего под зенитным огнем Берлина.
– Увидимся позже, – бросила ей Мэри-Джейн. Но не уточнила когда. Эбботт промолчал.
Кабинет Николса оказался чуть побольше приемной. Голые стены, на письменном столе – горы рукописей пьес в кожаных переплетах.
Три деревянных пожелтевших кресла, на стеклах окон – слой пыли. Его кабинет производил впечатление офиса бизнесмена, не очень твердо стоявшего на ногах и который постоянно в первых числах сталкивается с одной и той же проблемой – чем заплатить за аренду.
Когда Гретхен вошла, он поднялся навстречу ей.
– Как хорошо, что вы дождались и не ушли, мисс Джордах. – Он жестом указал на стул, стоявший рядом с его столом, подождал, когда она сядет, потом сел сам. Долго и молча разглядывал ее с таким кислым выражением на лице, словно покупатель, которому собирались всучить картину с весьма сомнительной подписью автора. Гретхен чувствовала, как волнуется, как нервничает, ей казалось, что у нее дрожат колени, и это не ускользнуло от взгляда Николса.
– Насколько я понимаю, – взяла она на себя инициативу, – вы хотите узнать о моем предыдущем опыте. Но, к сожалению, мне нечем особо…
– Нет, – наконец вымолвил он. – Сейчас мы не станем обращать на это особого внимания. Мисс Джордах, та роль, которую я хочу предложить вам, откровенно говоря, весьма абсурдная. – Он печально покачал головой, словно жалея самого себя за то, что ему приходится волей-неволей совершать такие гротескные, из ряда вон выходящие поступки, ибо их ему навязывает его профессия. – Скажите, скажите мне откровенно, вы согласитесь играть на сцене в купальнике? Вернее, если быть точным, в трех купальниках.
– Ну…– она засмеялась, хотя сейчас ей было не до смеха. – Полагаю, все зависит…– Идиотка! От чего все зависит? От размера купальника? От объема роли? От размера ее лифчика? Она вдруг вспомнила мать. Она никогда не была в театре. Какая счастливица!
– Боюсь, что это роль без текста, – продолжал Николс. – Девушка просто проходит трижды по сцене, по разу в каждом акте, и каждый раз в другом купальнике. Действие пьесы разворачивается в пляжном клубе.
– Понятно, – сказала Гретхен. Как она сейчас сердилась на этого Николса. Из-за него Мэри-Джейн увела у нее из-под носа Вилли Эбботта, пошла с ним гулять по городу. Капитан, капитан… В городе Нью-Йорке – шесть миллионов жителей. Стоит сесть в лифт, и ты пропадаешь навсегда. И всего из-за того, чтобы трижды пройтись молча по сцене. Практически обнаженной.
– Эта девушка является определенным символом. По крайней мере, в этом меня убеждает драматург, – говорил Николс. Сколько же долгих часов приходилось ему проводить, чтобы преодолеть казуистику артистов, звучащую как погребальный звон по погибшим в кораблекрушении, когда он приводил им фразы автора. – «Молодая. Разрывающая на части сердце эфемерность плоти!» Я цитирую автора. «Чувственная красота. Женщина-тайна. Каждый сидящий в зале мужчина должен непременно что-то почувствовать особое в себе, когда она идет по сцене. Боже, для чего я женился?» Я опять цитирую автора. Скажите, у вас есть купальник?
– Думаю… думаю, что есть. – Она покачала головой. Теперь она злилась на саму себя. – Конечно есть.
– Не могли бы вы прийти в театр «Беласко»1 в пять часов, захватив с собой купальник? Там будут и автор и режиссер.
– Значит, в пять? – Она кивнула головой. Ну все, прощай Станиславский! Она чувствовала, как краска стыда заливает ей лицо. Что за ханжество. Работа есть работа!
– Вы очень любезны, мисс Джордах. – Николс с мрачным видом поднялся. Она встала вместе с ним. Он проводил ее до двери, распахнул ее перед ней. В приемной никого не было, кроме мисс Сандерс, которая успокаивалась, отходя от битвы с пишущей машинкой.
– Прошу меня простить, – прошептал чуть слышно Николс, возвращаясь в свой кабинет.
– Пока! – сказала Гретхен, проходя мимо мисс Сандерс.
– Гуд-бай, дорогуша, – отозвалась секретарша, не поднимая головы. От нее разило потом. «Вот вам и эфемерность плоти». Я цитирую автора.
Гретхен вышла в коридор. Она не торопилась нажимать кнопку вызова лифта. Пусть сойдет краска с лица.
Наконец кабина пришла, в ней стоял молодой человек с формой конфедерата в руках и кавалерийской саблей в ножнах… На голове у него была шляпа для этой униформы – необычная, с широкими полями, с большим пером. Под ней его остроносое, жесткое лицо, такой тип постоянно встречался в Нью-Йорке в 1945 году. По-видимому, он напялил ее по ошибке.
