Конец света. Русский вариант (СИ) - Афанасьева Вера (читать книги txt) 📗
а) всех американских ставленников, по совместительству – потомков Иуды, а заодно и самих американцев;
б) азиатов, нагло пристроившихся сзади к прекрасному телу нашей Родины;
в) гомосексуалистов проклятых, от которых наш народ вымирает, а отечественные города превратились в содомы и гоморры;
г) умничающих очкариков, потворствующих всем этим недоделкам.
В народное ополчение влились многие ранее независимые силовые мужские движения, в том числе, и футбольные фанаты различных команд, решившие, что уж коли Отечество в опасности, им делить нечего, имеет смысл подождать, пока настанут лучшие времена, и снова можно будет всласть дубасить друг друга.
В ополчение принимали далеко не всех. Претенденты должны были документально удостоверить свои правильные корни, двадцать раз подтянуться и пятьдесят раз отжаться, сдать нормы по бегу и плаванию и принести характеристику из домоуправления. Кроме того, необходимо было выдержать и серьёзный междисциплинарный экзамен, состоящий из пяти вопросов:
1. насколько нынче длина Великой Реки больше количества проживающих в ней осетров?
2. как нарекли при крещении Козьму Минина?
3. если хозяин похож на своё домашнее животное, значит ли это, что домашнее животное похоже на своего хозяина?
4. верно ли, что сорок седьмой наш космонавт полетел куда раньше, чем тридцать шестой американский?
5. как отличить китайца от вьетнамца и их обоих – от корейца?
Но, несмотря на столь серьёзный экзамен, вскоре на улицах центральных городов можно было увидеть колонны крепких, с хорошей выправкой, бритоголовых мужиков и парней в чёрных одеждах. Они устраивали марши и пробеги со знаменами, плакатами и хоругвями, во время которых под громкий ритмичный стук военных ботинок скандировали:
Зоркий глаз и острый слух,
В русской силе – здоровый дух.
Кто не с нами, тот против нас,
Его мы вычислим на раз.
Того, кто будет мозг долбать,
Заставим в поле раком встать.
Морда черная, глаз узкий –
Получи по-русски!
Когда кого-нибудь из «Белой тысячи» спрашивали, почему они носят чёрные одежды, те нехорошо кривились, двигали желваками и отвечали, что чёрный – цвет нашей земли-матушки, а белыми должны быть не одежды, а помыслы. Вот, например, спрашивающий – одет в белое, а похож не на ангела, а на голубого. И вообще, что-то он слишком разумничался, нужно проверить, не зовут ли его маму Юдифью Соломоновной. После чего любопытный, мысленно крестясь, тихими стопами удалялся, стараясь не поворачиваться к интервьюируемому спиной.
Трудности, с которыми столкнулась «Белая тысяча» в осуществлении благих своих помыслов, оказались очень серьезными. Попытки поговорить по-мужски с американцами и всякими там разными французами в провинциях были заведомо обречены на неудачу из-за тотального дефицита западных инородцев. А в столицах встретили значительное сопротивление продажных иуд, называющих себя блюстителями порядка. Американские выкормыши в отечественной полицейской форме посмели не пускать доблестные белые бригады в места массового скопления нерусей из далекого зарубежья.
Отряды «Белой Тысячи» ответили на выпады предателей массовыми митингами, на которых требовали переименовать полицию в дружины, на худой конец – снова в милицию. Выступавшие с некоторыми затруднениями читали свои выступления, но произносили серьезные и верные слова. Русский язык – святой, и его попрание, выхолащивание из него исконных смыслов ведет к десакрализации, которая выражается не только в серьезных духовных изменениях, но и в искажении реальности. Короче, пока менты ментами назывались, они своих не сдавали, а теперь, став полисменами, лижут задницы всяким-разным макаронникам и лягушатникам.
Однако продажная полиция и примкнувшие к ней предатели из МЧС вероломно применили спецсредства – окатили собравшихся потоками воды из брандсбойтов. А потом по одиночке переловили дрожащих и ослепших ополченцев, словно полуутопленных котят, и отвезли их в кутузки. После чего белотысячники решили дожидаться лучших времен, которые явно не за горами, потому что вот-вот протрубит труба архангела, и это будет сигналом для наших. И тогда уж они накостыляют и америкашкам, и фрицам, и этим самым полицейским, и эмчеэсникам, среди которых каких только нет нерусей. А заодно – и всем тем, кто стоял и скалил зубы, когда тёмные силы так жестоко надругались над защитниками отечества.
Пока же членам «Белой Тысячи» приходилось довольствоваться тем, что в Столице ловить на окраинах вьетнамцев, как две капли воды похожих на чертей, и метелить их, безответных. А в Мурках и Козлоковсках бить наглые смуглые рожи кавказских дьяволов, торгующих на базарах дешёвыми арбузами и виноградом. Можно было бы, конечно, заняться и евреями, но они, нюх у них вековой, почти все уехали из страны. Те же, что остались, вели себя так скромно, так уважительно и почтительно, что даже ополченцам было к ним ну никак не прикопаться. Так что чинно было всё, благородно и пристойно. Но терпеливые смельчаки не переживали, они знали, что скоро наступят иные, строгие и грозные, времена.
Глава 18. Осеннее равноденствие: спектакль
А к осени все стало затихать. Жары до декабря так и не случилось – про погоду всегда врут. А жаль, было бы забавно хоть раз в жизни почувствовать себя жителями экваториального Факфака и разгуливать в декабре по улицам в шортах или платьишках. Но не пришлось, и к лучшему, а то куда же шубы с валенками девать?
Похолодало, затуманилось, обнажилось. Остыла земля, посерели реки и озера, и рано стало темнеть. И люди остыли – осень.
Засохло, словно огуречные плети на грядках, народное ополчение. Словно ромашки и лютики, завяла любовная возня. Опала, будто желтые листья с берез, общественная деятельность по водворению в рай собак и кошек. И даже крепкий, как соленый огурец, «Зеленый Фронт» распался на отдельные компашки и посиделки – зимой куда лучше пить по теплым уголкам, а там народу много не поместится. И только морт-арт цвел блекло, словно последние цветы на городском кладбище, и радовал своих поклонников нетленными творениями с бессмертными рифмами «морковь-кровь».
И желтая пресса забыла о конце, найдя очередные животрепещущие темы: чукотского поросёнка, предсказывающего итоги любых выборов; трехлетнего эквадорского мальчонку, внутри которого жил брат-близнец; юного кукуевского дауна, нашедшего у Эйнштейна кучу ошибок; откровения заслуживающей доверия дамы о том, что пьют и чем закусывают инопланетяне.
А в ноябре на специальной пресс-конференции с официальным заявлением выступил Главный Следователь Страны. И от невзрачного героя, старательно отводящего глаза от камер, страна узнала чистейшую правду о том, что произошло весной и летом. Оказывается, на территории центральной части Страны действовало объединение из нескольких террористических группировок и бандформирований, имевшее своей целью дестабилизацию положения в стране и захват власти на местах, а в перспективе – и в Центре. Группировка финансировалась рядом арабских стран, заинтересованных в разрушении Отечественной экономики. И это неслучайно: у них там известно, что творится, вот они и решили сделать у нас ещё похлеще.
Возглавлял группировку выходец с Кавказа, известный деятель мирового террористического движения Малах Самаэль, в свое время прошедший обучение в лагерях по подготовке террористов в Афганистане и Пакистане. Именно с тех пор Самаэль был на заметке у наших профессионалов, так что в любом случае его песенка была спета.
Малах Амавет Самаэль – преемник самого Усама Бен Ладана. Но если Бен Ладан видел главного врага Востока в Соединенных Штатах, то Самаэль справедливо считал, что наше Отечество – самая перспективная и быстро развивающаяся страна с огромным потенциалом, и только ее устранение полностью откроет арабам нефтяные рынки и даст мировое политическое господство.
