Дьявол носит «Прада» - Вайсбергер Лорен (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Достопочтенные члены – тыры-пыры – прошу предоставить помещение для небольшого ужина в честь – тыры-пыры – задействованы самые лучшие официанты, флористы и оркестр – тыры-пыры – прошу вас оказать содействие – тыры-пыры. Убедившись, что в бумаге нет вопиющих ошибок, я быстренько изобразила подпись Миранды и позвонила курьеру, чтобы он забрал письмо.
Почти тут же в дверь секретарской постучали, и не успела я ответить, как она распахнулась и на пороге возник Глухонемой Папочка: воодушевление на его лице мало подходило для восьми утра.
– Андреа! – пропел он, подходя к столу и улыбаясь так искренне, что я устыдилась своей неприязни к нему.
– Доброе утро, мистер Томлинсон. Что привело вас сюда так рано? – спросила я. – Боюсь, Миранды еще нет.
Он хихикнул, кончик носа у него подергивался, как у суслика.
– Да, да, думаю, ее не будет до обеда. Энди, прошло так много времени с тех пор, как наши с тобой пути пересекались. Скажи мистеру Томлинсону: как твои дела?
– Разрешите мне взять это, – Я приняла у него из рук узел с грязной одеждой, которую Миранда дала ему для меня. Я взяла и вышитую прозрачными бусинами сумку от Фенди, на которой недавно пришлось заново менять отделку. Это была уникальная вещица отличной ручной работы, изготовленная специально для Миранды самой Сильвией Вентурини-Фенди в благодарность за поддержку, и у нас в отделе моды ее оценили как минимум в десять тысяч долларов. Я заметила, что одна из ее изящных кожаных ручек вот-вот оторвется, хотя отдел аксессуаров уже раз двадцать возвращал сумку в Дом Фенди, чтобы они вручную подшили ее. Она была предназначена для того, чтобы вмещать в себя изящный дамский бумажник, солнечные очки и – в случае крайней необходимости – миниатюрный сотовый телефон. Но Миранде было на это наплевать. Она пихала туда объемистый флакон туалетной воды «Булгари», босоножку со сломанным каблуком, которую мне предстояло сдать в починку, ежедневник величиной с конторскую книгу, огромный ошейник с шипами (я никак не могла решить, был ли это ошейник ее собаки или он предназначался для какой-нибудь экстравагантной журнальной иллюстрации). В этой же сумочке доставлялась и Книга, которую я привозила ей накануне вечером. Стоимости этой сумки хватило бы мне, чтобы оплатить годовую аренду квартиры, но Миранде больше нравилось использовать ее как пакет для мусора.
– Спасибо, Энди, ты так нам помогаешь. Расскажи же мистеру Томлинсону о своей жизни. Как у тебя дела?
Как у меня дела? Как у меня дела? Хм… дайте-ка подумать. Вероятно, не очень. Большую часть времени я борюсь за выживание – я должна отбыть срок своего добровольного рабства у вашей садистки жены. Если за весь день у меня и выдастся пара минут, свободных от ее унизительных требований, я концентрируюсь на том, чтобы не слышать душеспасительную чушь, которую несет ее старший секретарь. В тех исключительно редких случаях, когда я оказываюсь вне стен этого здания, я стараюсь убедить себя, что нет ничего криминального в том, чтобы потреблять более восьмисот калорий в день. Еще я убеждаю себя, что, если у меня шестой размер, это вовсе не значит, что я полная. В общем, думаю, правильный ответ будет «ничего хорошего».
– Ничего особенного, мистер Томлинсон. Я много работаю. Когда я не работаю, то встречаюсь со своей лучшей подругой или со своим другом. Езжу повидать родителей.
Когда-то я много читала, хотелось мне сказать ему, но сейчас я слишком устаю. Еще я очень любила теннис, а сейчас у меня совсем нет времени.
– Тебе ведь двадцать пять, верно? – спросил он рассеянно. Трудно было понять, к чему он клонит.
– Нет, мне двадцать три. Я только в прошлом году окончила университет.
– Ах вот как! Двадцать три! – Он посмотрел на меня, словно пытался решить, сказать что-нибудь на это или нет.
Я насторожилась.
– Так расскажи мистеру Томлинсону, как сейчас развлекаются девушки твоего возраста? Ходят по ресторанам? В ночные клубы? Что-нибудь в этом роде? – Он снова улыбнулся, и я подумала, что ему, наверное, действительно нужно только внимание: за его любознательностью не крылось ничего дурного, ему всего лишь хотелось поговорить.
– Ну да, и это тоже. Я, правда, не хожу в ночные клубы, но хожу в бары, кафе. Ужинаю, смотрю фильмы.
– Да, это все, наверное, весело. Я, бывало, тоже, когда был в твоем возрасте… А сейчас только работа да благотворительность. Так что наслаждайся жизнью, Энди, пока можешь. – И он подмигнул мне как заправский пошляк.
– Да, я стараюсь, – пробормотала я. «Уйдите, пожалуйста, ну пожалуйста, уйдите», – мысленно заклинала я его, нетерпеливо косясь на аппетитный пончик, который словно нашептывал: «Съешь меня, съешь». Нет, ну надо же, мне выпало три минуты тишины и покоя, а этот человек бессовестно крадет их у меня!
Он открыл рот, собираясь еще что-то добавить, но тут в дверях появилась Эмили. На голове у нее были наушники, и двигалась она в такт музыке. Внезапно она заметила нашего гостя, и у нее отвисла челюсть.
– Мистер Томлинсон! – воскликнула она, стаскивая с головы наушники и швыряя их в сумку с логотипом Гуччи. – Что случилось? С Мирандой все в порядке? – Ее лицо и интонация выражали неподдельное участие. Первоклассное представление в исполнении первоклассного секретаря.
– Доброе утро, Эмили. Все в порядке. Миранда скоро приедет. Мистер Томлинсон просто завез вещи. Как у тебя дела?
Эмили просияла. Интересно, ей и вправду так приятно его присутствие?
– Все отлично. Мне очень приятно, что вы этим интересуетесь. А как вы поживаете? Андреа помогла вам?
– О, вне всякого сомнения, – сказал он, улыбаясь мне, наверное, в сотый раз. – Я хотел обсудить кое-какие детали касательно помолвки моего брата, но, думаю, сейчас немножко рановато, верно?
На секунду мне показалось, что он имеет в виду слишком раннее утро, и я уже почти закричала «да!», но потом поняла, что «рановато» – это обсуждать детали.
Он вновь повернулся к Эмили и сказал:
– Ты получила отличную помощницу, не так ли?
– Еще бы, – пробормотала Эмили, – лучше не бывает.
Она расплылась в улыбке.
Я расплылась в улыбке.
Мистер Томлинсон заулыбался так энергично, что я подумала, что, возможно, это у него хроническое – какой-нибудь химический дисбаланс.
– Что ж, мистеру Томлинсону пора идти. Мне всегда нравится беседовать с вами, девочки. Приятного вам утра. Всего хорошего.
– До свидания, мистер Томлинсон! – крикнула Эмили, когда он уже направился в приемную.
Интересно, удастся ли ему шлепнуть Софи пониже поясницы, прежде чем он прыгнет в лифт?
– Почему ты вела себя так невежливо? – Эмили сняла тонкий кожаный пиджак, под которым у нее была еще более тонкая шифоновая блузка с вырезом и шнуровкой как у корсета.
– Невежливо? Я взяла у него ее барахло и болтала с ним, пока ты не появилась. И в чем тут невежливость?
– Ты не сказала ему «до свидания». Да еще твое лицо…
– Мое лицо?
– Ну да, это твое фирменное выражение, когда у тебя на лице написано, насколько ты выше всего этого, как ты презираешь все это. Такой номер может пройти со мной, но не с мистером Томлинсоном. С ним нельзя так себя вести, он муж Миранды.
– Эм, а тебе не кажется, что он немножко… как бы это… странный? Он все время говорит и говорит. И как он может быть таким славным, когда она такая… совсем не такая славная?
Я смотрела, как она приоткрыла дверь в кабинет Миранды, чтобы убедиться, что я правильно разложила газеты.
– Странный? Это вряд ли, Андреа. Он один из самых преуспевающих адвокатов по налоговым делам на Манхэттене.
Не стоило и заводить этот разговор.
– Ладно, это все глупости. Как у тебя-то дела? Как прошел вечер?
– Просто супер. Мы с Джессикой ездили покупать подарки для подружек невесты. Где мы только не были – в «Скупе», «Бергдорфе», «Инфинити» – всюду. Я кое-что присмотрела на будущее, на Париж, но, пожалуй, еще слишком рано.
– Париж? Ты едешь в Париж? Ты что, оставишь меня одну с ней? – Я и не думала кричать, это вышло само собой. Опять я выставила себя идиоткой.
