Дни и ночи - Синуэ Жильбер (книги бесплатно без регистрации txt) 📗

— Убедительных объяснений у нас нет, есть только гипотезы. Археологические факты неопровержимо доказывают, что все найденное в большинстве критских городов — в том числе и Феста — подверглось сильному разрушению. Некоторые ученые склонны полагать, что это результат…

— … извержения вулкана на Тире…

Криспи прервал разговор, чтобы поздороваться с подошедшей Дорой:

— Buon giorno, cara 10. Хорошо спали?

— Глаз не сомкнула, — покосилась она на Рикардо, — из-за кошмаров.

— Очень вам сочувствую, — заметил Вакаресса. Виновато улыбнувшись, он добавил: — Все по очереди…

Дора уклонилась от комментариев и извинилась перед Альберто:

— Простите, я помешала вам. Вы говорили о падении минойцев…

— Да, наш друг интересуется причиной их заката. Разве мог итальянец вообразить, что интерес его собеседника был притворным и что тот думал только об одном: как выиграть время. Ему была дорога каждая секунда, проведенная рядом с Дорой. Она благосклонно отнеслась к его просьбе. Ее «да» оживило его. Поставив некоторые условия, она согласилась на его пребывание в Фесте в течение нескольких дней; а ему нужно было лишь ее согласие.

Он смотрел на нее украдкой. Она была в льняном платье, на плече висела дорожная сумка. Волосы уложены узлом. Дора показалась ему красивее, чем накануне.

Археолог продолжил объяснения:

— Я вам говорил, что кое-кто связывает закат крито-микенской цивилизации с извержением вулкана. Гипотеза эта малоправдоподобна. Было доказано, что, какими бы мощными ни были взрыв и подъем воды в море, трудно представить, будто эта катастрофа могла разрушить города, построенные в центральной части острова, расположенные иногда выше уровня моря, как, например, Фест.

— В любом случае, — вмешалась Дора, — конец цивилизации никогда не связан с каким-то одним событием. Он является следствием ряда обстоятельств, вступающих в действие в определенный момент истории.

— Похоже на нашу судьбу, — заметил Рикардо. Она опять увильнула от разговора, предоставив

Криспи вернуться к любимой теме.

— В заключение можно было бы сказать, что сильные подземные толчки сотрясали остров на протяжении нескольких эпох, нанося ему непоправимый ущерб. Ну а к естественным катаклизмам, вероятно, примешивался и человеческий фактор. Простолюдины, возможно, во время землетрясений свергали правителей, грабя и поджигая дворцы. К этому можно прибавить и рейды пиратов на прибрежные города. В конце концов минойская война закончилась захватом и разрушением критских городов и дворцов. Это гипотеза Эванса, и она пока «работает».

— Если верить слухам, — сказал Вакаресса, поворачиваясь к Доре, — вы и Эванс не были лучшими в мире друзьями.

— Это эвфемизм, приятель, — вставил Криспи. — Они ладили между собой, как волк с ягненком.

— Тем не менее он выдающийся археолог, — прокомментировала Дора, — но не выносит, когда его теории ставятся под сомнение, к тому же женщиной.

Она многозначительно взглянула на Рикардо, добавив:

— Все мужчины таковы. Коль вбили себе что-то в голову, их не переубедишь.

— Надо признать, что и вы вели себя вызывающе, — бросил итальянец.

— Не могли бы вы подробнее объяснить, в чем дело, — попросил Вакаресса. — Я никак не ухвачу нить.

— Вам это и вправду интересно?

Он чуть было не ответил «меня интересует все, касающееся вас», но ограничился кивком.

— В двух словах: я убеждена, что его интерпретация Кносса ошибочна. Кносский комплекс — не дворец, а религиозный центр, образованный из храмов и погребальных строений, подобных тем, что можно видеть в Верхнем Египте. Дворец существовал только в разыгравшемся воображении Эванса. То же можно сказать и о помещениях, которым он дал названия «тронный зал», «уборная царицы» или строениях, как «караван-сарай». Этот так называемый караван-сарай был назван так потому, что Эванс убежден в существовании в нем бассейнов с проточной водой. По-моему, он еще раз ошибается: там было нечто вроде таверны. Но он, конечно же, с этим не согласен. Мне трудно об этом говорить, но с его стороны была и мистификация. К примеру, знаменитая фреска «Принц с лилиями»… Знаете, она полностью сфабрикована. Эванс собрал ее из фрагментов, найденных в разных местах. «Царь-жрец» — чистейшая продукция «сделано в Англии». Она устало махнула рукой:

— Я могла бы часами рассказывать, но даже думать об этом не хочется.

— Кто знает, может, когда-нибудь археологи признают вашу правоту? — предположил Рикардо. — Я верю в справедливость.

Она рассмеялась:

— До чего же вы наивны! Никакой справедливости не существует.

— Я наивен, это так. Как и многие другие, я по-детски доверчив. — И он повторил слова Доры, сказанные накануне: — «Мне часто ставили это в упрек, но я принимаю это как комплимент».

Дора покраснела и поспешно заявила Альберто:

— Я оставляю вас. Мне надо составить краткий обзор участка Б-пять.

— Участок Б-пять? — переспросил Рикардо.

— Мы обозначили каждую точку раскопок специальным кодом. На самом деле Б-пять — всего-навсего дом гончара.

— Могу я пойти с вами? Я буду тихо себя вести, можете не беспокоиться.

Она мгновение колебалась, потом решилась:

— Если это вас развлечет, почему бы и нет? Но предупреждаю: смотреть, как археолог составляет обзор, не очень-то интересно.

— Как только мне станет скучно, я исчезну. Альберто Криспи попросил:

— Дора, не забудьте проверить, хорошо ли упакован диск. Я не высокого мнения о некоторых рабочих.

— Конечно, я займусь этим.

— Диск? — удивился Вакаресса.

— Уникальная вещь! Это — глиняный круг, найденный одним из моих предшественников. Обе его стороны покрыты иероглифическими значками, которые еще никому не удалось расшифровать. Этот предмет — настоящий ребус, с которым мы не в состоянии справиться. Обычно он находится в музее Ираклиона. Но музей залило неделю назад, и главный хранитель решил, что лучше доверить его нам на время ремонтных работ в залах. Сегодня за ним должны приехать представители музея.

— Я пошла. До скорого. — Она сделала знак Рикардо: — Вы идете?

Потные и пыльные рабочие, вооружившись лопатами и ивовыми корзинами, суетились у выкопанных ям. В широких штанах, с тюрбанами — вероятно, наследством турецкой оккупации, — они больше походили на шайку бандитов.

Проходя мимо, Дора тепло поздоровалась с ними. Казалось, она каждого знала по имени. Она, такая женственная, вписывалась в эту суровую обстановку гораздо органичнее, чем могла бы вписаться в атмосферу чайного салона.

— Сразу видно, вы любите свое дело, — заметил Вакаресса.

— Люблю!.. Да археология — моя страсть. Я бы сказала даже, она смысл моей жизни.

— Представляю, как нелегко утвердиться в чисто мужской профессии!

— О да! Годы ушли, чтобы добиться этого. Я всем пожертвовала — личной жизнью, семьей. Всем.

— Ваши родители противились?

— Иначе и быть не могло. Вы знаете, что у девушки нет выбора: либо она выходит замуж, либо ее предают анафеме. Я предпочла второе наказание первому.

Рикардо невольно улыбнулся:

— Разве замужество — тоже наказание?

— Когда оно не основано на любви, конечно. Вы еще не знаете Греции. В некоторых семьях, если не сказать — в большинстве, девушка не имеет никаких прав. Все решает отец. Подобно всемогущему Зевсу, он распоряжается дочерью, определяет ее судьбу. Греческая помолвка больше похожа на коммерческий торг, чем на полюбовную сделку.

— Вы удивитесь, но в Аргентине почти то же самое. Все мы, латиняне, имеем схожие традиции. Мой отец тоже чем-то был похож на Зевса. И родись я девочкой, меня бы здесь не было, сейчас я вязал бы варежки для ворчливого мужа.

Дора расхохоталась.

— Зато вы избавились бы от многих неприятностей. — И добавила, пристально глядя на Рикардо: — И от многих кошмаров…

— Я ни о чем не жалею. Ведь они привели меня к вам. Она прекратила дальнейшее обсуждение, заявив: