Книга теней - Риз Джеймс (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
В библиотеке посветлело — оказывается, среднее окно было теперь открыто гораздо шире, чем прежде. Если его распахнул ветер, то, значит, я этого не заметила? В комнате становилось холодно, и все-таки я не чувствовала себя замерзшей. Однако, вдыхая всей грудью пропитанный солью воздух, я вдруг ощутила жажду; мне захотелось выпить согревающего вина, и это вино каким-то образом вернуло меня к чтению книг.
Мне трудно сказать, сколько времени я провела, углубившись в них, но вдруг, когда я знакомилась с рукописью, повествующей о процессе… хотя нет, скорей слушала ее, словно присутствовала на том судилище, проходившем в Шотландии в 1704 году, на котором разбиралось дело некой Беатрисы Ланг, ведьмы из Питтенвима; в итоге бедняжку приговорили к тому, чтобы положить на нее доски, а поверх них надлежало проехать — дело было зимой — тяжело груженным саням пять раз… Так вот, когда я особо внимательно следила за показаниями, которые давал десятилетний мальчик, на основании которых впоследствии и было вынесено решение о казни, как раз тут я услыхала голос, который не вторил написанному, будто эхо, а существовал отдельно. Я узнала его, как только он прозвучал у меня в ушах, — то снова вернулось нечто , я вновь почувствовала его присутствие. И голос тот прошептал на латыни: «Доверься и постигай. Доверься и учись».
И я доверилась и взялась за книги с еще большим рвением. Передо мной стояла задача: учиться. Учиться, чтобы спасти свою жизнь. Теперь я это знала твердо.
Побуждаемая незримым присутствием таинственного нечто , я еще глубже погрузилась в лежащие передо мной труды и перестала обращать внимание на окружающий меня реальный мир, становящийся все более призрачным.
Книга, первой попавшаяся мне под руку, вышла из-под пера принадлежавшего к ордену святого Амвросия монаха по имени Франциско-Мария Гуаццо и называлась «Compendium Maleficarum» . На титульном листе были дата, 1608 год, и все тот же экслибрис.
Вот что нашла я в главе седьмой, о том, что «При помощи страшных действий своих и заклинаний ведьмы насылают дождь, град et cetera ».
Можно считать доказанным со всей достоверностью, что ведьмы способны вызывать не только дождь, град или ветер, но даже и молнию. Они в силах призвать на помощь тьму, и та настанет, когда и где они захотят. <…> Они могут заставить все источники высохнуть, а реке повелеть остановить самое быстрое течение своих вод и даже обратить его вспять, как повествует о том Плиний, свидетельствуя, что последнее имело место при его жизни…
Так что, оказывается, именно я наслала на монастырь недавнюю грозу… Любопытно.
А в главе четвертой, повествующей о том, что «Ведьмы наводят чары свои при пособничестве Сатаны», написано нижеследующее:
Да будет известно, что Сатана готов обманывать нас всегда и во всем. <…> Так, дьявол способен стократно увеличить скорость перемещения тел в любой угодной ему точке пространства, и, таким образом, объект как бы исчезает из нашего зрения, а его место тем временем занимает другой, коим он замещается, да так быстро, что происходит обман чувств и присутствующие считают, будто изначальный объект превратился в нечто иное. <…> Подобным образом дьявол может якобы оживлять мертвых, тогда как на самом деле все это обман и бесовское наваждение.
И вот еще одно интересное место из тринадцатой главы, где исследуется вопрос: «Могут ли ведьмы преобразовывать тела, придавая им новую форму».
Никто не должен сомневаться, что все приемы и ухищрения, кои иные зовут метаморфозами и посредством которых ведьмы изменяют облик людей, есть лишь иллюзия и обман, ибо они противны самой сути бытия. <…> Вильгельм Парижский рассказывает, как некий благочестивый муж, известный святой жизнью, мог облачать принявшую чужое обличье ведьму в эфирную, невещественную оболочку, во всех деталях соответствующую истинной внешности чародейки: лицо в точности походило на лицо оной, живот — на ее настоящий живот, ноги — на ее ноги, а руки — на руки; но сие достигалось использованием специальных мазей и слов, требуемое сочетание коих муж сей унес вместе с собой в могилу…
От книги самого Гуаццо я перешла к вложенной в нее брошюрке. То был рассказ очевидца о событиях, произошедших летом 1644 года, когда после особо сильной грозы, сопровождавшейся невиданным градом, жители нескольких деревень близ городка Боно создали отряд, чтобы поймать злодеек, действовавших по наущению дьявола, и отомстить им за уничтоженный урожай. Возмездие было страшным. Шестнадцать женщин забили раскаленными докрасна лопатами. Их изувеченные тела запихали в печи для обжига кирпича. Тем немногим из них, которые выжили под ударами, засунули в рот смазанных оливковым маслом жаб, чтобы заглушить вопли и не дать чертовкам возможности призвать на помощь Сатану. Лишь одна женщина была оправдана — мать главного свидетеля обвинения, семнадцатилетнего паренька, про которого шла слава, что он способен распознать ведьму за сто шагов, но даже ее в ночь казни выкрали из дома, связали по рукам и ногам и столкнули с башни замка, предварительно привязав на шею груз, чтобы та падала головой вниз.
Именно с этого места я стала как бы отождествлять себя с теми, о чьих страданиях узнавала. Как сейчас помню мучительную тяжесть от скользких жаб, трепыхающихся на моем языке. До сей поры ощущаю их вкус, чувствую жгучую горечь поднимающейся рвотной массы, забивающей мне горло.
И еще раз мне стало невыносимо трудно дышать, когда я читала о Джеймсе Коури из Салема, которого в 1692 году, когда ему было всего восемь лет от роду, задавили, положив на его грудь чугунные болванки. Он пролежал под ними, задыхаясь, двое суток. «При возложении груза на осужденного язык оного распух и вывалился изо рта, а потому шерифу пришлось многократно запихивать его назад своей тростью…»
Прочла я и о ведьме из Ньюбери. Шел 1643 год, и в Англии продолжалась гражданская война. Солдаты армии Кромвеля, находившиеся под командованием графа Эссекса, следуя через Ньюбери, увидели, как старуха крестьянка идет по воде. Так, по крайней мере, они утверждали. Они поймали ее, эту «ведьму», и расправились с нею по-свойски; натешившись, они посадили ее в баркас и принялись по очереди палить в нее с берега. «С громким, глумливым хохотом она ловила пули руками, совала в рот и, пережевав, проглатывала, но так продолжалось лишь до тех пор, пока самый низкорослый солдат в команде не добрался на плоту до баркаса; размахнувшись, он сильным ударом сплеча раскроил ей висок, а затем приставил пистолет к уху и выстрелил, отчего стакнувшаяся с дьяволом потаскуха рухнула лицом вниз и скончалась…» На этом месте боль резанула мне висок, похожая на ту, которую я испытала, когда «ведьмин хлыст» рассек мне верхнюю губу; почувствовала я и глухой удар в ухо, словно меня стукнули молотком.
