Жубиаба - Амаду Жоржи (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Зрители свистели, орали, смотрели на часы, ругали служителей. Началась пантомима. Там было такое место, где Антонио Балдуино целует Розенду. Негр плохо знал, что ему делать, он терпеть не мог заучивать, но про поцелуй помнил крепко. Он то и дело улыбался, подмигивал Розенде — та делала вид, будто не понимает его намеков. В нужный момент негр крепко поцеловал танцовщицу в щеку и сказал ей на ухо:
— В губы — слаще…
Пантомима имела невероятный успех.
Джузеппе сидит, наверное, в своем бараке, смотрит альбом с фотографиями. Роберт пошел в местное кабаре — надеется соблазнить какую-нибудь женщину своей гладкой прической. Фифи пишет начальнице, извиняется за опоздание, шлет плату за два месяца. В далеком бараке горит свеча. Антонио Балдуино представляет себе, как Луиджи сидит, считает. Жаль его, совсем запутался с этим цирком. Никакой успех уже не поможет.
Что это Розенда так долго переодевается? Негр ждет ее, прислонившись к дверям цирка под потухшей вывеской. Рычит лев. Голодный, наверное. Исхудал бедняга, кожа да кости. Медведю лучше, на каждом представлении выпивает бутылку пива. Как-то Луиджи додумался налить воды вместо пива. Не тут-то было. Публику он обманул, медведя — нет. Не стал медведь воду пить. Вышел конфуз. Ну, и смеялся Антонио Балдуино, когда Розенда рассказала ему этот случай. Долго она одевается. Розенда Розеда — какое необыкновенное имя… Ее по-настоящему зовут Розенда. А Розеда — изобретение Луиджи.
Ну и красотка, с такой держи ухо востро. Говорит — не все поймешь. Рассказывает про столичную жизнь, про окраины Рио — трущобы, Салгейро, расписывает праздники тамошних клубов, названия одни чего стоят… «Жасминный Сад», «Лилия Любви», «Капризы Красавиц». У Розенды танцующая, вызывающая походка. Наверное, вправду жила в Рио. Околдовала Антонио Балдуино черная красавица. Хоть и воображает она и голова у нее черт знает чем забита. Хоть и ускользает в тот самый миг, как негр думает: теперь-то она у меня в руках… Околдовала — и все тут. Да кончит ли она одеваться? Почему погасила свечу и задернула занавеску, которая служит дверью? Наконец Розенда выходит на лунный свет.
— Я тебя жду…
— Меня? Вот уж никак не думала…
Они идут гулять. Негр рассказывает о своих приключениях, Розенда внимательно слушает. Антонио Балдуино возбуждается, вспоминая, как убежал в лес, как вырвался из ловушки, как поразились преследователи, когда он выскочил на них с ножом в руке. Розенда Розеда прижимается к негру. Ее грудь касается его локтя.
— Хороша ночка!.. — говорит он.
— Звезд сколько…
— Храбрый негр, как умрет — станет звездой небесной…
— Мечтаю танцевать в настоящем театре, в Рио…
— Зачем?
— Обожаю театр. Когда была маленькой, собирала портреты артистов. Мой папа — португалец, у нас своя лавка была, вот.
У Розенды прямые волосы — верно, тщательно распрямляет их раскаленными щипцами. Волосы, как у белой, даже еще прямее. «Дуреха», — думает Антонио Балдуино. Но он ощущает прикосновение ее груди и вслух говорит, что танцует она здорово.
— Все прямо взбесились… как хлопали…
Розенда теснее прижимается к негру. Антонио Балдуино заговаривает ей зубы:
— Когда хорошо танцуют, это по мне…
— Я чуть не поступила в настоящий театр. У одного нашего соседа был знакомый, швейцар из «Рекрейо». Папа не разрешил. Папа хотел, чтобы я вышла замуж за приказчика… такого неинтересного…
— Не выгорело дело?
— Нашли дурочку! Он мне нисколько, не нравился… противный португалец…
Она еще что-то хотела сказать, но Антонио Балдуино спросил:
— А дальше что?
— Потом я познакомилась с Эмануэлом. Папа говорил, бродяга он, денег ни гроша нет. И верно. Ему и жить-то было не на что. Как и тебе, разбойник… Сначала он за мной так ухаживал. Ходили мы с ним на танцы в «Жасминный»… дальше известно что… папа ужасно рассердился, все попрекал меня тем приказчиком, португальцем… Проклял меня, выгнал на улицу.
— Куда же ты делась?
— К Эмануэлу пошла. В трущобу. Но он как напьется, так бить меня. Собрала я мои вещички, ушла. Трудно мне было. И кухаркой работала, и официанткой, и нянькой. Клоун один из Рио привел меня в цирк. Мы друг другу понравились, стали жить вместе. Как-то сбежала испанка, танцовщица с кастаньетами, меня приняли на ее место. Я имела потрясающий успех, ты бы видел! Клоун мне надоел, мы поругались, я перешла в другой цирк. Потом попала сюда. Вот и все.
Антонио Балдуино только и придумал что сказать:
— Да уж…
— Когда-нибудь поступлю в настоящий театр. Ничего, что черная. Подумаешь… В Европе есть негритянка, за ней белые еще как бегают… мне одна моя хозяйка рассказывала…
— Слыхал…
— Поступлю обязательно. Буду знаменитой артисткой, не думай…
Негр ухмыльнулся:
— Странная ты! Как луна!
— Придумал!
— Кажется — совсем близко. А не достанешь… далеко…
— К тебе-то я близко…
Негр крепко обнял ее за талию, но Розенда Розеда вырвалась, убежала в барак.
Он пошел в городской бар. Бар унылый, хотя сегодня здесь немного оживленнее из-за цирка. Не будь представления, все отправились бы по домам спать, едва соборные часы пробьют девять. За столиком сидит тщательно одетый Роберт и ест глазами одну из танцующих. Негр подсаживается к нему. Роберт спрашивает:
— Тоже женщину ищешь?
— Нет. Выпить пришел.
Женщин мало, все они — старые. Та, на которую смотрит Роберт, — просто раскрашенная старуха. Женщины сидят за столиками, улыбками завлекают мужчин.
— Почему ты не пригласишь ее?
— Сию минуту.
В углу сидит девушка. Почему Антонио Балдуино думает, что она — девушка? Он выпил, правда, но от двух рюмок кашасы ему не опьянеть. Почему же он так уверен, что женщина с бледным лицом и гладкой прической — девушка? Она сидит в углу и ничего не видит, ни на кого не смотрит, она так далеко от этого бара, от окружающих, от стакана с выпивкой, что стоит перед ней на столе. Был бы здесь Толстяк — Антонио Балдуино попросил бы его сочинить историю о бедной брошенной девочке, у которой нет ангела хранителя, у которой никого нет на этом свете. А был бы здесь Жубиаба — Антонио Балдуино попросил бы его наслать порчу на подлеца хозяина этой девушки, который заставляет ее ходить в бар и пить водку. Антонио Балдуино смотрит на Роберта — тот перемигивается с раскрашенной старухой. Может быть, она и не девушка… Нет, сразу видно — девушка, и подлец хозяин хочет продать ее. Она сидит в углу, в баре, за столиком, но глаза у нее — отсутствующие, невидящие. Она невидящим взглядом смотрит в окно. Думает, наверное, о своих маленьких голодных братишках, о больной матери. Отец у них умер. Поэтому она здесь.
Сегодня ночью она продаст свое тело и купит лекарства. Ведь мама ее больна, ей совсем плохо, а позвать доктора, пойти в аптеку — денег нет. Антонио Балдуино хочет подойти к ней, предложить помощь. У него, правда, нет ни гроша, да ничего, стащит у Луиджи. Какой-то приказчик пригласил ее танцевать танго. Она продаст себя тому, кто больше заплатит. Но что она понимает в деньгах? Она, может, ничего и не получит, и ее мать умрет.
Все напрасно. Ее мать погибнет, братишки тоже — у них огромные вздутые животы и землистые личики. Найдется какой-нибудь мужчина — тот же эквилибрист Роберт — и станет торговать ее девственным юным телом. Будет продавать ее всем — батракам, шоферам… А она полюбит флейтиста, и Роберт будет избивать ее, и она умрет от туберкулеза, как ее мать. У нее даже не будет дочери, которая могла бы стать проституткой, купить лекарств. Она, кажется, уходит с приказчиком? Нет, Антонио Балдуино этого не допустит. Он ограбит Луиджи, он похитит деньги, отложенные на корм для льва, но он не позволит этой девушке потерять невинность. Антонио Балдуино быстро проходит вперед, кладет руку на плечо молодого человека:
— Пусти ее.
— Не лезь.
