Продавец грез - Кури Августо (читать книги бесплатно .TXT) 📗
Отправляя учеников
После собрания учитель сразу же отправил нас в путь, указав время возвращения. Каждый член группы взял в напарники того, кто стоял справа от него, начиная с меня. ОН позволил женщинам ночевать дома, но они не согласились и отвергли учительский «протекционизм».
— Мы желаем провести лабораторную работу по социологии полностью и предпочитаем по-настоящему выйти из кокона на эти два дня, — заявила Журема, говоря от имени женщин.
Между тем четыре человека попросили извинить их и отказались от эксперимента, хотя и вернулись позднее в назначенное место в назначенный для встречи день.
Результаты нашего эксперимента оказались весьма неоднозначными. Нас принимали за жуликов, за похитителей людей. Нас прогоняли, над нами смеялись, нам угрожали. Нескольким парам пришлось объясняться в полицейских участках. Однако, несмотря ни на что, мы получили превосходный опыт. Мы развлекались и усиленно обретали знания. Казалось, что мы вошли в совершенно друтое общество, другой мир, попали к людям, которых не знали. Все в один голос заявили, что ощущали себя совершенно беззащитными, не имея при себе ни денег, ни кредитных карточек. Порой мы чувствовали себя как евреи во время Второй мировой войны или как палестинцы на Среднем Востоке: без домашнего очага, без родины, без защиты, не зная, удастся ли нам вообще выжить. Социологический опыт показал, что мы фактически теряем нашу человечность. Что мы, по сути дела, прячем ее за нашей этикой, моралью, за нашими титулами, статусом и властью.
Краснобай пошел торговать мечтами в местах, которые лучше всего знал, — в пивных и барах, где удовольствие получают за деньги. Он не раз попадал в неприятные положения. Некоторые завсегдатаи брызгали ему в лицо водкой, другие унижали, третьи осыпали нецензурной бранью, а четвертые просто прогоняли: «Пошел сам знаешь куда, алкаш. Пять раз он терял терпение. Двум пьянчужкам обещал дать по морде. Тогда же он начал понимать, насколько трудна работа, которую он задавал в свое время другим. Напарником его был Димас.
Несмотря на все неприятности, ему удавалось поднимать пьяных, вести интересные беседы, утешать, помогать, поддерживать. Многие сообщали ему, что пьют, чтобы не думать о своих потерях, о предательствах, финансовых кризисах, умерших родственниках. У него не было чудодейственных решений, но он был способен выслушать человека. В конце первого дня он увидел мужчину средних лет, сидевшего за столиком в одиночестве, подошел к нему и как хорошо воспитанный человек спросил:
— Уважаемый, не хотелось бы вас беспокоить, но я желаю знать, чем я могу быть вам полезен.
Ответ последовал незамедлительно:
— Купите мне еще одну порцию виски.
Краснобай ответил, что у него нет денег, за что пьяница оскорбил его действием, а потом и словом.
— Тогда мотай отсюдова, иначе я позову полицейского!
Бартоломеу был парнем крепким. Он схватил пьянчугу за шиворот, но, когда уже был готов наподдать ему как следует, вспомнил указания учителя.
— Эх, были бы сейчас другие времена! — воскликнул раздраженно Бартоломеу.
Димас тоже был возмушен.
Пьяный закрыл голову руками, потом сменил тон. Даже будучи нетрезвым и не очень хорошо соображая, он понял, что поступил невежливо, попросил прощения и пригласил их за свой столик. После этого он секунд двадцать проплакал, не говоря о причине своей грусти. Алкоголики вообще легко ударяются в слезы.
Потом он представился. Сказал, что зовут его Лукас и что он потерпевший крах хирург, совершивший врачебную ошибку. Она не стоила пациенту жизни, однако адвокат пациента превратил эту небольшую оплошность в серьезный проступок. Состоявшееся судебное разбирательство Лукас проиграл и, не имея страховки, потерял все, что накопил за двадцать лет работы по специальности. Погрязнув в долгах, он не мог заплатить аренду за дом, и его должны были вот-вот выселить. Не мог он также выплатить и крупные взносы за купленный в рассрочку новый автомобиль, который по этой причине должны были конфисковать.
— Не плачьте, дружок. Вы можете поселиться под виадуками, — сообщил Бартоломеу, чем еще больше расстроил убитого горем человека.
Потом вступил в дело Димас. Пытаясь как-то успокоить доктора, он поведал ему об одной стороне своей жизни, которая Бартоломеу не была известна. Димас рассказал, что его отца посадили на двадцать пять лет за вооруженное нападение. Вслед за этим его мать связалась с другим мужчиной и бросила пятилетнего Димаса и его двухлетнюю сестру. Их направили в разные сиротские приюты. Девочку удочерили, и они больше никогда не виделись. Димаса не усыновляли, поскольку никому не хотелось усыновлять пятилетнего мальчика, да еще и заику. Он рос без отца, без матери, без сестры, без люб-
ви, без учебы, без друзей.
Бартоломеу растрогал рассказ друга, и он попытался утешить его:
— Му friend, я всегда думал, что ты мошенник, ворюга, каналья и плут по призванию. Я тебя просто не знал. Ты нормальнее всех придурков, вошедших в нашу группу!
Эта история нашла путь к сердцу доктора Лукаса. Он даже слегка протрезвел, заинтересовавшись беседой. Они подружились, проговорили три часа и вышли на улицу, обнявшись и напевая: «О, Лукас! Хороший парень! О, Лукас! Хороший парень!» Дружба без претензий и обязательств пришлась Бартоломеу и Димасу по душе. Они понимали, что у жизни вне кокона были, безусловно, свои отрицательные стороны, но и наличие привлекательных сторон тоже нельзя было отрицать.
На ночлег они в этот раз устроились в комнате на нижнем этаже дома доктора. Жена доктора слышала об общественном движении «Человек без границ». Она приготовила им ароматные спагетти с томатным соусом. На следующий день она поблагодарила друзей, поскольку вот уже шесть месяцев не видела, чтобы муж в таком приподнятом настроении принимал обрушившиеся на них удары судьбы.
Димас и Бартоломеу продолжили поход. К вечеру второго дня они встретили еще одного алкоголика, пребывавшего в отчаянии, который сидел, склонившись над прилавком. Бартоломеу показалось, что он его знает. Когда же он увидел его лицо, то сразу вспомнил. Это был Барнабе, его лучший собутыльник в ночных кутежах. Рост Барнабе был 175 сантиметров, вес — 110 килограммов. Редко кто видел его трезвым и не жующим что-нибудь. Алкоголь еще не вызвал у него потери аппетита. Барнабе прозвали Мэром, поскольку он обожал произносить речи, обсуждать политические вопросы и предлагать чудодейственные способы решения социальных проблем. Они с Бартоломеу были яростными спорщиками и никогда не выбирали выражений.
— Крас, ты зде?! — воскликнул Барнабе на едва понятном языке, потому что ему стоило большого труда произносить слова полностью.
— Мэр, какая радость видеть тебя!
И приятели обнялись.
Димас и Бартоломеу отвели Барнабе на площадь, находившуюся в пятидесяти метрах от пивной. Там они пробыли вместе с ним несколько долгих часов, ожидая, когда его мозг очистится от алкоголя. Когда голова Барнабе слегка просветлела, он обратился к Бартоломеу:
— Я видел тебя в газетах. Ты теперь знаменитость. Торгуешь спиртным. Нет, нет, извини, работаешь Санта-Клаусом, раздаешь бесплатные подарки, — произнес он, растягивая слова, и закончил: — Теперь ты щеголь. Команду бродяг бросил.
Бартоломеу ответил, что он остался прежним, только слегка изменил свое отношение к происходящему вокруг. Потом, воспользовавшись тем, что находится среди друзей, рассказал кое-что из своей биографии, как это сделал в свое время доктор Лукас. Как и Димас, он тоже попал в сиротский приют, только по другой причине.
— Мой отец умер, когда мне было семь лет, а два года спустя умерла от рака и мать. Меня отправили в сиротский приют на окраине города. Там я пробыл до шестнадцати лет, а потом убежал.
Димас взглянул на Бартоломеу.
— Уж не собираешься ли ты сказать, что ты и есть Золотая Нога?
Так звали Бартоломеу в сиротском приюте, поскольку он там прославился как хороший футболист. Взволнованный Бартоломеу посмотрел на Димаса и тоже узнал его. Им обоим все время казалось, что они когда-то были знакомы. Но дружили они недолго, всего год, и лишь теперь снова встретились. Двадцать лет спустя.
