Мика и Альфред - Кунин Владимир Владимирович (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Пацаны записку нашли. А там всего ничего: «Пошли вы все…» — и дальше сплошной мат.
Что он этим хотел сказать?…
Потом Витька-Колун, проходивший по статье «разбойные нападения», при стрельбе со скоростного спуска — а там почти сто километров в час! — в дерево влетел всем телом. Опять похороны…
Один дурачок подмосковный — «групповое изнасилование лиц, не достигших половой зрелости» — поленился просверлить в скале шурф поглубже и пошире, чтобы запихать туда брикет взрывчатки уже со взрывателем и куском бикфордова шнура. А брикет в этот шурф никак не лезет. Нет чтобы осторожно вынуть да специальным коловоротом расширить отверстие в скале. Так нет же! Он силой туда взрывчатку стал запихивать!.. Так еще, кретин, ничего лучше не придумал — взял палку, уперся прямо во взрыватель и навалился всем своим глупым телом, чтобы затолкать толовую шашку внутрь узкого шурфа…
Ну и где же этот умник?!
Метров на двести ниже разыскали куски этого «специалиста» — тут и хоронить нечего…
Очень хорошо подтвердили прогнозы аналитиков НКВД парашютные прыжки. Там сразу за два дня — три «жмурика». В смысле — покойника.
На прыжки возили «восьмерками». Возили на школьном «додже» — три четверти. Но не с открытым кузовком, а со специальным жестким фургоном. Тоже без окошек. В этот «додж» как раз помещались «восьмерка» пацанов, два инструктора-воспитателя и один тренер по рукопашному бою. Он же сидел за рулем этого «доджа».
На полу кузовка между откидными скамейками — чехлы с оружием «восьмерки», амуницией, рациями, переговорными устройствами «ПУ-5».
А на скамейках под недреманным оком инструкторов друг против друга сидят пацаны одной «восьмерки» — по четыре на каждой лавке. Все переодеты в гражданское, но одинаковое. Типа детдомовского.
Езды до аэродрома — часа два. Такой пустынный, занюханный аэродромчик. Несколько самолетов «У-2», парочка «дугласов», один «СБ», ремонтные мастерские, командный пункт, метеослужба, барак для переукладки парашютов, второй — складские помещения, караулка для наряда внутренних войск НКВД и медпунктик в конце первого барака.
Ни одна живая душа к этому аэродромчику и близко подойти не могла!
Ну, еще наземный тренажер — такие высоченные, метров в десять, «козлы» деревянные врыты, а с них свисает на двух лямках парашютная подвесная система. Для отработки разворотов по ветру, скольжению, ускорению и замедлению спусков…
Никаких запасных парашютов пацанам не полагалось! Прыгали с «ПЛ-3» — «Парашют летчика третьей модификации». Только не с вытяжным кольцом, а с принудительным раскрытием…
Как и полагается диверсантам, прыгали с малых высот. В «Дугласе» через весь фюзеляж трубка идет типа водопроводной. Цепляешь за нее карабин с фалом, получаешь ногой в задницу и поневоле выпрыгиваешь из самолета. Фал в семнадцать метров твой парашют сам открывает — выдергивает металлические шпильки из люверсов, а у вытяжного тросика фал обрывается. Там для обрыва такой специальный шнурок между фалом и тросиком.
«ПЛ-3» как раз под задницей висит, обзор и руки в воздухе свободны — можно сразу из автомата шмалять. Еще до приземления…
Короче, вся «восьмерка» вместе с инструкторами прыгнула, все парашюты раскрылись, все в ажуре, а один пацан приземлился уже мертвым!
Доктор потом всем объяснил: он как из самолета выпрыгнул, так сразу же лапти и откинул. Сердце не выдержало и разорвалось. Вот вам первый «жмурик».
А второй пацан через пару дней прыгнул как все, фал сработал, а парашют и не раскрылся… Так пацан и вошел в землю с нераскрытым парашютом. Второй покойничек…
Тут же на аэродроме специалисты и укладчики стали рассматривать парашют — в чем, дескать, дело?! А там — вытяжные шпильки в люверсах плоскогубцами загнуты! Удружил кто-то из корефанов.
Стали по полной программе «раскручивать» всех живых. Нашли умельца.
— Я его еще в камере в «буру» проиграл, — говорит. — А для вора карточный долг — долг чести! Все руки не доходили… Ну и хотелось как-то посмешнее это устроить. Ничего получилось, да?
Связались по радио с Вишневецким. Доложили. Шифром, конечно.
Тот распорядился внимательно осмотреть покойного, и если на нем нет никаких подтверждений его принадлежности к «школе» — то не везти его наверх в горы, а закопать в районе дальнего поста охраны аэродрома.
— А того, который его «проиграл», куда везти?
— Никуда, — ответил Вишневецкий. — Там же закопать.
— Но ведь он еще живой?!
— Ваши проблемы — моя ответственность. Выполняйте! — ответил Вишневецкий и дал отбой связи.
Вот и третий покойничек. А если приплюсовать тех, кто уже в горах накрылся, так к концу пятого месяца все прогнозы аналитического отдела обязательно сбудутся!
Там даром хлеб не едят…
Мика и в самом деле был «отличником».
Если такое слово вообще применимо к тому, чему его обучали в этой школе.
Многие пацаны еще на воле, а потом и в камерах предварительного заключения слышали о легендарной воровской паре «гастролеров» — Лаврике и Мишке-художнике, которые ни в каких хеврах и кодлах не состояли, жили тихо, сами по себе. Ходили «чисто», блатняков из себя не строили, работали только по сильно «упакованным» хатам большого начальства. Вот такие Робин Гуды!..
И сентиментально-жестокий мир юного ворья пополнил свой слезливый фольклор легендой о покойном Лаврике и ныне здравствующем Мишке-художнике.
На крупицы подлинных событий накладывалась такая беззастенчивая жалостливая фантазия, что бедный интеллигентный Мика только отплевывался, когда краем уха слышал про себя и Лаврика эту, как говорится, «плетеную парашу»!..
Рассказывали о них, что брали они лишь «наличман» и «рыжьё», ни одной шмотки никогда не тронули. Поэтому все «скупари помытого» — скупщики краденого — от них только «отскечь» имели. Никто на них в ментовку стукнуть не мог…
На этом правдивая часть сказочного жизнеописания Лаврика и Мики заканчивалась. Дальше уже шел безграничный полет вранья!..
… Будто бы взяли их случайно, в Талгаре, когда они намылились уйти в Китай… Перестрелка была — зашибись!.. Лаврику сразу три пули прямо в сердце попали. И он, умирая, прошептал своему корешку Мишке-художнику: «Отомсти за меня, Мишаня… За всех пацанов, за весь блатной мир отомсти. А я сверху, вон из-за того облачка, посмотрю, как ты это сделаешь…» И умер. А тогда Художник давай из «маузера» шмалять по ментам! И завалил главного мента и еще кучу ментов положил. И тут у него патроны кончились, и его повязали…
А дело его вел сам начальник всего казахского угро. Русский. Без руки, Поместил он Художника в одиночку. А у того была граната (!!!) притырена. И он этой гранатой взорвал дверь своей камеры и только хотел «сделать ноги», как прибежал сам начальник всего казахского утро без руки и говорит Художнику: «Миша! Е-мое, что же ты делаешь?! Если ты сейчас убежишь — меня же с работы снимут к свиньям собачьим!.. Тут один казах уже второй год на мое место „кнокает"… А у меня жена больная, трое детей и всего одна рука… Кто меня, однорукого, с моими детями прокормит?… Не убегай, Миша!» Пожалел Художник однорукого начальника всего казахского угро и остался в камере. А тот ему за это заменил расстрельную статью вот на эту школу…
«Особо осведомленные» рассказывали, что «Художник» еще в Каскелене, в детдоме для трудновоспитуемых подростков, опасной бритвой перерезал глотки двум взрослым «паханам-уркаганам», которые хотели одного малолетку несмышленыша «в очко отшворить»!..
Сомневавшихся в достоверности легенд о Художнике эта подробность добивала окончательно, и авторитет Мики Полякова в Школе Вишневецкого был настолько неоспоримым, что, когда воспитатели стали назначать из самих пацанов «старших» в своих «восьмерках», Мика был возведен на этот трон с почтительным ликованием.
Это в то время, когда за место «старшего» в других «восьмерках» шла жесточайшая борьба, вплоть до поножовщины!..
Пользовался Мика уважением и у инструкторов по всем видам спорта и убийств. Он был прекрасно тренирован, почти не потерял форму за время отсидки и благодаря добротным «подготовительным курсам» у незабвенного Лаврика обладал безупречно расчетливой храбростью.
