Командовать парадом буду я! - Барщевский Михаил Юрьевич (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Вадим с Леной старались по субботам, пока Машка не вернется из школы, разобраться со всеми «хвостами» за неделю. Вадим отписывался, готовя бумаги, что все равно рано или поздно надо было сделать. Лена, закончив с домашними делами, готовилась к лекциям на неделю вперед.
Когда возвращалась Машка – общий обед, после которого под смех девочек Вадим отправлялся спать. «Растущий организм», – шутила дочка. «Чего только не придумает, чтобы не делать с дочерью уроки и не обнаруживать свою необразованность», – поддевала мужа Лена, заговорщически посматривая на Машку. Обе они хохотали, а насупившийся Вадим, теряя чувство юмора, пытался объяснить, что очень устал за неделю, что хоть разок можно и днем прикорнуть. Сцена повторялась постоянно, но участникам она нравилась и разыгрывалась вновь и вновь.
Вечером, как правило, ехали в гости. Если у друзей Вадима и Лены были дети, близкие по возрасту Машке, ее брали с собой, нет – забрасывали к родителям Вадима, чему те радовались несказанно.
Утро воскресенья было отведено прогулке на Ленинских горах. Там тоже все происходило практически по одному и тому же сценарию. Через пять минут Машка знакомилась с кем-нибудь из своих сверстников, как и она приехавших с родителями на прогулку, а Лена с Вадимом наконец могли спокойно поговорить. В другие дни, даже если один из них и оказывался свободен от дел, что само по себе было редкостью невероятной, то второй уж точно в это время был чем-то загружен. А вот в воскресенье – святое! Особенно они любили поездки на природу осенью, в конце сентября – первой половине октября.
Дорожки парков засыпала опавшая листва, и неспешный разговор супругов сопровождался шуршанием нарочно поддеваемых ногами листьев, еще не скукожившихся окончательно, не ставших одноцветно коричневыми, окрашенных в самые разные цвета – от зеленого до пожухло-бежевого, включая золотой, бордовый, красный и какие-то еще, названия которых ни Лена, ни Вадим толком и не знали.
– У тебя на этой неделе интересные дела будут? – спросила Лена, давая Вадиму возможность рассказать ей о том, что его увлекало больше всего – о работе.
Вадим, еще молодой адвокат, не случайно любил рассказывать Лене о предстоящих процессах. Он давно уже заметил, что, стараясь связно изложить жене, в чем суть дела, какие аргументы есть у него, какие можно ожидать от оппонентов, он, прокручивая дело не в уме, когда одна мысль сталкивалась с другой и никогда не доводилась до конца, а вслух, вынужден был соблюдать логику изложения. Тем самым, между прочим, выстраивая и логику своего поведения в процессе.
Лена же, задавая вопросы – «а почему», «а если», «а вдруг те скажут, что», сама того не осознавая, просто от искреннего интереса к делам мужа, увлекала азартом борьбы за выигрыш процесса и фактически исполняла роль спарринг-партнера.
– Да, есть одно. Не знаю, заслушаем ли на этой неделе. Уже шесть раз откладывали. Дело по отцовству.
– А почему ты раньше о нем не говорил?
– А это дело Коган. Она мне его передала перед отпуском.
– Да, я же забыла – бархатный сезон. Она опять в Юрмалу поехала?
– В Палангу.
– Ой, ну да – в Палангу. Они для меня – одно и то же.
– Давай на следующий год съездим туда, тогда будем знать разницу.
– Ага! С тобой съездишь! Ты же всегда говоришь, что осень – самая жаркая пора. Основные дела после отпусков.
– Что есть правда. Но не стоит мною прикрываться. Это у тебя в институте занятия начинаются.
– «Ля-ля» – не надо! Мои студенты – на картошке. До 10 октября как минимум.
– Свидетель, вы путаетесь в показаниях! Тогда к каким занятиям вы вчера готовились? – Вадим рассмеялся.
– Товарищ адвокат, ваш вопрос снимается как дурацкий! Свидетель писала методичку. Вот!
– Простите, ваша честь! Кстати, помнишь, как я из Сухуми приезжал на работу из отпуска?
– Конечно помню! Меня небось так же дурачишь? – Теперь уже смеялась Лена.
– А как же! – в тон жене согласился Вадим.
Некоторое время шли молча, вспоминая, каждый на свой лад, историю четырехлетней давности.
В тот год зимой Машка постоянно болела – то ангина, то простуда, то грипп. Короче говоря, врач сказала, что надо вывозить ее на море, причем надолго, месяца на два, а лучше на три. Родители Вадима подписались на весь сентябрь. Лену с работы отпускали сразу по окончании вступительных экзаменов, то есть с середины июля.
Дело встало за Вадимом.
Несмотря на то, что молодым, как правило, заведующий консультацией отпуска давал с ноября по апрель, приговаривая: «Водку теплую не любишь? Пойдешь в отпуск зимой», Вадиму он благоволил, видел, что парень вкалывает не за страх, а за совесть, и очередной отпуск летом разрешил. Но нужны были еще недели две. Вадим пошел было к Марлену, но в дверях его кабинета столкнулся с выходившим оттуда таким же молодым коллегой, жутко расстроенным тем, что начальник ему отдохнуть летом не дал.
Понимая всю бесперспективность просить помимо отпуска еще и две недели за свой счет, Вадим решил, что проще будет поставить Марлена перед фактом. Позвонить уже из Сухуми и сказать, например, что обратных билетов нет.
Пятнадцатого июля Вадим с Леной и Машкой улетели на море. Двенадцатого августа Вадим позвонил из Сухуми Марлену и сообщил, что билетов нет. Правда, и дел, назначенных к рассмотрению в суде, тоже, так что он, если Марлен Исаакович не возражает, задержится дней на десять. Может, чуть меньше или чуть больше – как получится.
Марлен взъерепенился: «А кто будет 49-е вести? «Старики»? Хитрее всех хотите быть, Вадим Михайлович?!» Вадим попробовал было что-то сказать в свое оправдание, но Марлен просто взревел раненым львом и, проорав, что никакому больничному он не поверит, бросил трубку.
Лена стала говорить, что Марлен – не человек, не хочет войти в их положение, но Вадим неожиданно взял его под защиту. Адвокатский инстинкт сработал, что ли? Подтвердил, что Марлену и вправду трудно. Летом поток сорок девятых меньше не становится, а сотрудники в отпусках, и в суд посылать некого. Лена заявила, что это нелогично, если все отдыхают, то и дел меньше, так как судьи – тоже люди и тоже в отпуска уходят.
Вадим стал терпеливо объяснять, что летом ситуация усложняется из-за «чердака». Так на жаргоне называли дела, по которым сажали в тюрьму людей за проживание в Москве без прописки. Ночевали бомжи тогда на чердаках, весной и летом их отлавливали в больших количествах, а к августу-сентябрю дела этих несчастных лавиной сваливались в суды из кабинетов следователей, успешно раскрывавших сии криминальные действа сограждан всю первую половину лета. Приговоры штамповались, как гайки на конвейере, те гайки, которые советская власть так любила периодически немного подзакрутить. Но для правильного производственного процесса в деле должен был быть адвокат. «Вот Марлен и мучится!» – заключил защитительную речь Вадим.
Получилось складненько – Марлен не виноват, советская власть виновата. Объяснение в те времена для интеллигенции абсолютно удовлетворительное. Но вот заявление Вадима, что придется возвращаться в Москву раньше, по крайней мере ему, а жена останется на две недели с Машкой, пока ее не сменят родители, Лену никак не удовлетворило! Взрыв был мощный, сокрушительный и направленный. На Вадима.
И тут вдруг Лена произнесла магическую фразу, которую столько раз слышал в напряженных, рискованных ситуациях от отца: «Включи голову!» Ну, он и включил.
В консультации Вадим должен был появиться пятнадцатого августа, в среду. Дежурство начиналось в три часа дня. Первый рейс из Сухуми в Москву прилетал в девять утра, так что Вадим легко успевал добраться из аэропорта до консультации, даже с учетом времени, необходимого, чтобы заехать домой переодеться. Но не только для этого. По дороге в консультацию Вадим заскочил к школьному другу, с которым они за год до этих событий опять стали тесно общаться, Автандилу.
Тот работал детским урологом в больнице недалеко от дома Вадима и Лены. Автандил сделал ему укол чего-то, накапал в глаза что-то, и Вадим появился в консультации красный как рак, со слезящимися глазами и распухшим носом.
