Солнце на стене - Козлов Вильям Федорович (полные книги txt) 📗
— Пойми ты наконец, — с досадой сказал Венька. — Если строить дизельный цех, то придется на какое-то время останавливать цех сборки… Значит, план трещит. И потом, экономия будет меньше.
— В будущем дизельный все оправдает!
— Дорога ложка к обеду… — сказал Венька. — Я тебя очень прошу — не сбивай с толку Ремнева!
— Мне-то что? — сказал я.
— Я пойду тебя провожать, — заулыбался Венька. — И понесу твой чемодан!
За мной должен был заехать Игорь. Мы с Венькой вышли на улицу и сели на скамейку в сквере. Подождем его здесь. В сквере тихо. Солнце опустилось за нашим общежитием, и крыша облита розовым пламенем. Прощай, крыша! До следующей весны. В голове у меня ералаш, но так всегда бывает перед экзаменами.
— Нонна улетела в Крым, — сказал Венька. — Обещала написать, я был на почтамте, пока нет…
— Напишет, — сказал я.
— Мы с Олей провожали ее на самолет. А на обратном пути… — Венька замолчал, глядя на дорогу. — Игорь идет. Посмотри, какое у него несчастное лицо…
— И что на обратном пути? — спросил я.
— Подвернул, понимаешь, ногу — до сих пор больно… — усмехнулся он.
— Бывает, — сказал я.
На блестящих рельсах и стеклах пассажирских вагонов красноватый отблеск. На железнодорожных путях обычная суета: пыхтят маневровые, трубят в белые рожки стрелочники, лязгает сцепка. На перроне оживленно. Мы стоим у вагона. Коренастая проводница в кителе и берете проверяет билеты. Мой чемодан с учебниками уже положен на верхнюю полку. У нас есть еще время. Минут десять. Но, как всегда перед отправлением поезда, говорить не о чем. Я тороплю время, чтобы поскорее давали отправление. Пожму им руки и вскочу в вагон. И сразу всем станет легко и свободно. Я покачу в Москву, а провожающие пойдут к автобусной остановке.
Разговор у нас не клеится. Игорь почему-то с первого знакомства настроился против Тихомирова. И Венька, конечно, чувствует, что Игорь относится к нему с прохладцей.
— А где Шуруп? — спрашивает Игорь.
Сашку он любит и всегда рад его видеть. Но Сашка далеко — неделю назад уехал в Москву поступать во ВГИК. На режиссерский факультет.
— Если увижу Олю, передать привет? — спрашивает Венька.
Мне не хочется говорить на эту тему. Еще там, в сквере, когда он сказал, что видел Олю, у меня испортилось настроение. Не оттого, что он вчера видел ее, а оттого, что напомнил про нее…
— Ты как почтовое агентство, — говорю я. — Принимаешь приветы и передаешь…
— Такой девушке и привет приятно передать.
— Все-таки не надо, — говорю я, — не передавай.
Игорь берет меня за локоть и бесцеремонно отводит в сторону. Лицо у него смущенное, он не смотрит на меня.
— Жалко, что уехал Шуруп, — говорит он. — Понимаешь, я случайно встретил на улице Иванну и пригласил на концерт московских артистов… конечно, с Сашкой. Я еле достал билеты. А теперь вот не знаю, как быть?
— Быть или не быть? — улыбаюсь я. — Вот в чем вопрос! Иди, чудак, на концерт.
— Без него?
— Ты боишься, что Иванна сбежит от тебя? — говорю я. — От такого кавалера, пожалуй…
— Не обидится он?
— Продай лишний билет и иди с Иванной, — советую я. — И не терзайся понапрасну… Этот чудак Сашка равнодушен к Иванне.
К самому перрону подлетает «Волга». Я не спускаю глаз с машины, а вдруг… Мне смешно от этой нелепой мысли: с какой стати Оля Мороз приехала бы меня провожать?..
Из машины выскакивает мужчина с черным блестящим чемоданом, в расстегнутом пальто и устремляется к вагону…
— Ну, пока, — говорю я.
— Мы тебе помашем, — говорит Игорь.
— Передай привет Москве, — говорит Венька.
Поезд, торопясь и что-то бормоча, продирается сквозь городские постройки. Поезду тесно в городе, он рвется на волю, туда, где поля, леса, грохочущие железнодорожные мосты.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Странная это штука, вертолет. Наверное, именно такими виделись летательные аппараты фантастам прошлого века. Длиннющие лопасти бешено вращаются над головой. Эти лопасти мне почему-то не внушают доверия. Оторвутся — и мы камнем упадем на беловатые скалистые горы, над которыми пролетаем. Уж лучше в речку. Она, поблескивая синью, вьется в глубокой расщелине берегов.
В кабине мощный гул, разговаривать невозможно. Вольт Петрович расстелил карту на сиденье и отмечает наш путь красным карандашом. Я на Урале первый раз и с удовольствием смотрю на расстилающиеся внизу горы, хвойные леса, на эту живописную речку, которая называется Сылва. Небо над нами чистое, и солнце щедро льется на землю. Последняя деревушка давно осталась позади, и мы летим над дикими, нехожеными местами. Нелепая хвостатая тень от вертолета неторопливо бежит сбоку, прыгая со скал в зеленые равнины лесов, окунаясь в затененную высокими берегами речку, распластываясь на солнечных полянах.
Вольт Петрович складывает карту и уходит в кабину к пилоту. Вертолет останавливается в воздухе и начинает снижаться прямо на лес. Острые вершины вековых елей приготовились ужалить зеленое брюхо машины. Я поднимаю тяжелый рюкзак, скатанную в тугой сверток палатку и спальные мешки. Снаряжение Вольта здесь же, рядом. Сейчас придет пилот, откроет люк и выбросит веревочную лестницу. И по ней мы с Вольтом Петровичем спустимся в отмеченный красным крестиком гористый квадрат «Е». Здесь нам предстоит прожить две недели. За это время мы должны исходить сотни километров, пока не обследуем весь квадрат. Через две недели точно к этому месту прилетит вертолет, заберет нас и доставит на базу, расположенную у подножия уральского хребта.
Я первым спускаюсь по раскачивающейся веревочной лестнице. Наверное, таинственными пришельцами с неба кажемся мы обитателям этого леса, которые, притаившись, наблюдают за нами. А обитателей в этих лесах много: и серый волк, и лось, и сам Михайло Иваныч Топтыгин.
А вот и первый лесной житель — белка. Она с любопытством уставилась на меня с соседнего дерева. Но мне не до белки. Я задираю голову и машу свободной рукой пилоту, чтобы он еще немножко опустился. Не прыгать же мне с рюкзаком на плечах с пятиметровой высоты! Вертолет снижается, и я наконец ступаю на твердую землю, усыпанную иголками. Вслед за мной приземляется Вольт.
Мы помахали пилоту, и вертолет улетел. Непривычно тихо вокруг. Гул мотора растворился вдали. Примолкшие птицы несмело загалдели. После вибрирующего вертолета приятно ощущать твердую землю. Когда я покидал эту хитрую штуку, которая могла останавливаться в небе, как полосатая оса над цветком, я всегда испытывал облегчение.
Вольт уже успел отрастить бороду, да и я с неделю не брился. Прозрачные глаза начальника археологической экспедиции весело смотрят на меня.
— Мне эти пещеры еще в Москве снились, — говорит он. — Хотя вообще-то Елизаров фантазер… Он утверждал, что собственными глазами видел в Борисовских пещерах рисунки — медведь, мамонт и зубр. Была снаряжена экспедиция. Это оказались не рисунки, а копоть на стенах и сводах. Копоть от костров, которые жгли охотники. Правда, он нашел в тех местах грубо вытесанного из камня идола явно азиатского происхождения… Как он мог попасть сюда?
— Тем более что тогда вертолетов не было… Пленные арабы могли тайно вытесать своего идола?
— Елизаров тоже придерживался такого мнения.
— А вы?
— Я не видел этого идола.
Мы выкурили по сигарете и, поудобнее расположив на спине рюкзаки и снаряжение, двинулись в путь. Нам предстояло обследовать подступы к Белым горам, где недавно были обнаружены пещеры. Их нашел Вольт Петрович в то время, когда я сдавал экзамены в университете. Он приглашал меня принять участие в Зауральской экспедиции. Покончив с экзаменами, я срочно выехал к нему. На заводе предупредил, что сразу после экзаменов ухожу в экспедицию. Пришлось использовать и свой законный отпуск. Впрочем, я не жалел. В экспедицию с Вольтом мне давно хотелось. И вот уже вторую неделю бродим мы с ним по Уралу. Это малообследованный район, и по некоторым признакам Вольт убежден, что здесь нас ждут интересные открытия.
