Гормон счастья и прочие глупости - Вильмонт Екатерина Николаевна (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
— Андрей, я ждала тебя, а ты даже не позвонил.
— Тебе это было надо?
— Ты дурак!
— Тебе нужен мужик, про которого все говорят, что он импотент?
— Мне плевать, я-то знаю, что это не так. Мне твоя Ларочка еще в Тель-Авиве сообщила об этом прискорбном факте. Только я не поверила.
Он вдруг усмехнулся:
— А мне она сказала, что…
— Что я безнадежно фригидна?
— Нет, что у тебя.., какая-то жуткая экзема на груди.
— Тьфу! Опять экзема на груди!
— Что значит — опять?
— Да Венька это придумал, чтобы выбить для меня отпуск на работе.
— А я тоже не поверил. Она сразу почуяла опасность… Чутье у нее есть. Звериное просто.
— Не хочу о ней говорить.
— И я не хочу. Но что же теперь делать?
— Побриться, помыться, надеть что-то поприличнее и поехать в какой-нибудь ночной клуб.
Он отшатнулся:
— С ума сошла? Чтобы все надо мной смеялись?
— Нет, чтобы со всеми вместе посмеяться над ней. Если ты войдешь, увидишь знакомых и громко скажешь, к примеру: «Привет от главного импотента всех времен и народов!» — то завтра все забудут про это. Последнее слово останется за тобой, и все поймут, что она просто злобная, ничтожная гадина. Только и всего.
— Ты и вправду так думаешь?
— Конечно, иначе не стала бы предлагать.
— Я не смогу.
— Это почему? Ты же выходишь на сцену и часто делаешь то, чего в жизни не смог бы. Сыграй, если не можешь. Ты же первоклассный актер.
— Они поймут, что я играю.
— Только если ты будешь плохо играть.
И вдруг я увидела, что у него загорелись глаза. Он протянул руку и погладил меня по щеке:
— Ты обиделась, что я тогда не пришел?
— Обиделась.
— И все-таки примчалась выручать?
— Я просто поняла, каково тебе было. И мне позвонила Ирина Борисовна.
— Спасибо. — Он вдруг схватил меня, прижал к себе. — Мне тебя Бог послал. Пошли. — Он за руку повел меня к дому.
— Мама, посиди с Броней, а я приведу себя в порядок. Мы завезем тебя и поедем в ночной клуб. Вы пока чаю попейте, что ли.
И он скрылся в своей комнате.
— Боже мой, что вы с ним сделали, Буся?
— Просто объяснила ему, что почем.
— И он так быстро внял вашим словам… Это похоже на любовь. Я сейчас поставлю чайник. Вы любите земляничное варенье?
— Очень. Вам помочь?
— Ни в коем случае. Я сама, а вы пока отдохните. Снимите туфли, тяжело весь день на каблуках.
Она ушла. А я стала с любопытством озираться в комнате. Здесь все напоминало нашу абрамцевскую дачу, проданную в годы перестройки. И вдруг на стене я увидела большую фотографию. Тут было множество фотографий, но от этой я не могла оторвать взгляда. Это был тот самый мужчина из троллейбуса, за которым я готова была идти куда угодно, хотя мы не сказали друг другу ни единого слова. Кто это? Он не мог быть отцом Андрея.
И словно в ответ на невысказанный вопрос Ирина Борисовна за моей спиной проговорила:
— Это Вадим, единокровный брат Андрюши. Я вышла замуж за мужчину с пятилетним сыном и практически вырастила его. Он был удивительным человеком, редкого таланта ученым.
— Был?
— Да, он умер в прошлом году. Сердце. Жизнь его не баловала. А почему он вас так заинтересовал?
— Удивительное лицо. Я видела его один раз и запомнила на всю жизнь.
И я рассказала ей о нашей встрече в троллейбусе.
— С ума сойти… Невероятно! А знаете, в этом что-то есть. Какое-то предопределение. Вас привлекают мужчины этой семьи, и вы их привлекаете тоже… Как порой все сплетается… До чего причудлива бывает жизнь.
Мы пили чай с земляничным вареньем.
— Буся, Андрей мне говорил, что вы замечательно поете?
— Ну совершенно по-дилетантски.
— А учиться не хотите?
— Нет, зачем? Я ведь не собираюсь быть певицей.
— А давайте вы мне споете как-нибудь.
— Ну как-нибудь можно…
— Я все-таки профессионал. Может, и не стоит закапывать талант в землю.
— Нет, мне кажется, я не…
В этот момент на пороге появился Андрей. В серых брюках и бледно-зеленом джемпере, выбритый. У меня, что называется, в зобу дыханье сперло.
— О, совсем другой человек. Буся, вы сотворили чудо! — всплеснула руками Ирина Борисовна.
— Ты называешь ее Бусей? — улыбнулся он, подошел к матери и чмокнул в макушку.
— Да, она мне позволила.
Андрей не пустил меня за руль. Мы с Ириной Борисовной сели сзади и всю дорогу болтали о пустяках, обнаруживая удивительное сходство во вкусах и пристрастиях. На светофорах Андрей поворачивался к нам с настолько довольной миной, что трудно было даже представить себе его таким, каким он был всего два часа тому назад.
Ирина Борисовна вдруг стала клевать носом и вскоре уснула. В какой-то момент уже на подъезде к Москве я вдруг сообразила, что за весь вечер ни разу не звонил мобильник. Я полезла за ним и вспомнила, что убрала звонок, а вибрации, видимо, не ощущала. Там скопилась целая куча звонков. Три от Жени, один от Веньки, один от папы. Больше всего меня встревожил именно папин звонок. Он редко звонит на мобильник. Неужто у него что-то случилось?
— Извини, я позвоню папе, я беспокоюсь.
— Конечно, звони.
— Если можно, остановись, я выйду, чтобы не будить твою маму.
Он затормозил. Я вышла.
— Папочка, у тебя все в порядке?
— Да, а что?
— Ты мне редко звонишь на мобильный, и я испугалась.
— Я просто никак тебя не поймаю, и вот тоже встревожился. Ты давно не появлялась, не звонила.
— Я очень замоталась. Но завтра я к тебе приеду. Обязательно! Мне нужен твой совет.
— Что-то серьезное?
— Да нет, это по работе…
— Хорошо. Завтра вечерком жду. Целую.
— Еще будешь звонить? — Андрей вырос из темноты.
— Нет. Остальные подождут.
— Тогда я тебя поцелую, пока мама спит.
— Ничего не имею против.
Задуманная мной акция полностью удалась. В клубе, куда привел меня Андрей, было многолюдно, шумно, но наше появление встретили как-то настороженно. Однако при виде сияющего, весело улыбающегося Андрея многие, как мне показалось, облегченно выдохнули. Подойдя к компании знакомых, он произнес заготовленную фразу насчет главного импотента всех времен и народов, произнес громко и отчетливо, с блестящими глазами и ослепительной улыбкой. Ему ответили хохотом, и напряжение спало. Он представил меня как начинающую певицу Полину Брон. Кто-то стал требовать, чтобы я спела. Но у меня уже не было сил. Я сидела тихо рядом с Андреем, потягивала минералку с лимоном и чувствовала себя счастливой. Он время от времени нежно наклонялся ко мне, шептал на ухо ласковые слова, обнимал за плечи, бегло целовал в висок или ухо. Когда я пошла в туалет, одна женщина в подпитии спросила:
— Слушай, он не импотент?
— Еще чего, глупости какие! — спокойно ответила я.
— Да? А он вообще-то.., хороший мужик?
— Вообще-то — супер!
И я не кривила душой.
Мы пробыли в клубе часа два, как вдруг туда ввалился какой-то киношник, я сразу определила профессию по одежке. При виде Андрея он побагровел.
— Ты что же, сукин сын, делаешь? — заорал он, хватая его за грудки. — У меня дело стоит, а ты тут развлекаешься? Мне сказал, что болен, а сам…
Я заметила досаду, промелькнувшую во взгляде Андрея, и ринулась на помощь:
— Он правда был болен. У него камень шел. Он так мучился. А когда камень вышел, ему сразу полегчало.
— Это кто? — спросил режиссер.
— Это моя.., подруга.
— Хорошая подруга, преданная. И врет не задумываясь.
— Она ничего не врет. Все именно так и было, — сухо произнес Андрей.
— Надеюсь, в ближайшее время ты сможешь приступить к съемкам?
— Разумеется, — тихо пообещал он.
— Вот и славненько.
— Пошли отсюда! — сказал Андрей и за руку повел меня к выходу. — Спасибо тебе, конечно, за все, ты чудо, но… Я сам как-нибудь улажу свои дела с режиссером. Не надо бросаться все время на амбразуру.
