Сожженная заживо - Суад (читаем книги бесплатно txt) 📗
— С удовольствием.
Это был наш утренний ритуал, и я всегда отвечала «с удовольствием». Я была непреклонна в вопросах вежливости и взаимного уважения. Я находила, что местные дети довольно плохо воспитаны. Они пользуются вульгарным языком, который приносят из школы, и мы с Антонио боролись с этим изо всех сил. Отец переспрашивал Летицию, если она неправильно отвечала ему. Я же получила единственное воспитание — рабское.
Летиция принесла мне кофе и стакан теплой воды. Она быстро меня поцеловала, и Надя тоже. Любви, которую я получала от них и от их отца, я не уставала удивляться каждый день, как будто ее не заслужила. Предстоящее объяснение было довольно сложным из?за других причин, а не только из?за моего страха встретиться с взглядом сына.
— Я хотела бы поговорить с вами об очень важных вещах.
— Давай, мамочка, говори, мы тебя слушаем.
— Нет, не здесь. Мы пойдем ко мне в бюро, в кафетерий.
— Но ты же сегодня не работаешь! О, ты знаешь, вчера вечером было так здорово! Маруан тебе больше не звонил?
— Мы вернулись поздно, должно быть, он еще спит.
Если бы это не был их брат, я бы забеспокоилась. Они как всегда болтали друг с другом, совершенно не придавая значения этому необычному разговору в бюро воскресным утром. Это я все придумываю что?то. Они же идут с мамой, мама зачем?то идет на работу, а потом… неважно, они же мне доверяют.
— Вчера мы провели чудесный вечер.
— А, так ты это хотела нам сказать?
— Подождите, все по порядку… Итак, вчера мы провели чудесный вечер с Маруаном, это вам говорит что?нибудь? Маруан — это вас заставляет о чем?нибудь задуматься?
— О приятном мальчике, который жил с тобой у твоих приемных родителей, так он сказал…
— И потом он очень красивый, очень милый.
— Вас привлекло в нем именно то, что он красивый и милый?
— Всё, мама. Он выглядит очень нежным.
— Это правда… А помните, я вам говорила, что когда меня сожгли, я была беременна. Я вам про это рассказывала.
— Да, ты нам говорила…
— И этот ребенок, где он, как вы думаете?
Они смотрели на меня во все глаза с удивлением:
— Но он же не остался там, в твоей семье!
— Нет. А у вас нет никакой версии, где мог оказаться этот ребенок? Вы никогда не видели кого?нибудь, кто мог бы быть похожим на тебя, Летиция, или на тебя, Надя? Или на меня. Кого?нибудь, кто имел бы такой же голос, ходил бы, как я?..
— Нет, мама, уверяю тебя, что нет.
— Нет, мамочка.
Надя повторяла все, что говорила ее сестра. Обычно рупором выступала Летиция. Но вчера я заметила у Нади маленькую капельку ревности. Маруан больше смеялся с Летицией, а ею занимался чуть меньше. Она слушала меня очень внимательно и не сводила с меня глаз.
— И ты, Надя, ты тоже не знаешь?
— Нет, мама.
— Ты, Летиция, постарше, ты можешь вспомнить, ты ведь его видела у моих приемных родителей…
— Уверяю тебя, мамочка, что не помню.
— Так вот, это Маруан!
— Ах, Боже мой, это Маруан, с которым мы провели вчерашний вечер!
И они обе залились слезами.
— Это наш брат, мама! Он был в твоем животе!
— Это ваш брат, он был в моем животе, и я родила его совсем одна. Но я не оставила его там, а привезла его с собой сюда.
Теперь мне предстояло пуститься в самые трудные объяснения по поводу того, почему я его отдала на усыновление. Я тщательно подбирала слова, которые слышала когда?то от психиатра, — «восстановить себя», «принять себя», «снова стать женщиной», «снова стать матерью»…
— И ты держала это в себе двадцать лет, мама! Почему ты не сказала нам о нем раньше?
— Вы были еще совсем крошки, и я не знала, как вы будете реагировать. Я собиралась сказать вам обо всем, когда вы повзрослеете, как рассказывала о своих шрамах… как рассказывала об огне. Это все равно, что построить дом: кирпичи кладут один за другим. А если кирпич непрочный — что произойдет? Дом разрушится. Вот и здесь то же самое. Мама хочет построить свой дом, и я думала, что чем дольше, тем он будет более прочным, более высоким, чтобы привести туда Маруана. А если не так, то мой дом рухнет, и я уже ничего не смогу сделать. Теперь вам выбирать.
— Это ведь наш брат, мамочка. Скажи ему, чтобы он жил с нами, правда, Надя? У нас есть старший брат, а я так мечтала, чтобы у меня был старший брат, я тебе всегда об этом говорила — старший брат, как у моей подруги. А теперь и у меня есть старший брат, это Маруан! Ну, правда, Надя?
— Я освобожу для него шкаф и уступлю свою кровать!
Надя никогда не давала мне даже жвачки! Она добрая девочка, но с трудом расстается со своими вещами, а для брата она на это готова!
Это удивительно — брат возник ниоткуда, а она уже все готова ему отдать…
Таким образом, доселе незнакомый старший брат вошел в нашу семью. Это оказалось так же просто, как освободить шкаф и уступить свою кровать. Скоро у нас будет новый дом, а у Маруана появится своя комната. У меня голова идет кругом от счастья. Все время они перезваниваются, ждут встреч, и я говорю себе, что скоро они, пожалуй, начнут и переругиваться. Но Маруан — старший брат, и он пользуется беспрекословным авторитетом у своих сестер:
— Летиция, не смей отвечать маме в таком тоне! Мама просит убавить громкость телевизора, значит, сделай так! Тебе повезло, что у тебя есть родители, так уважай их!
— Ну ладно, извини меня, больше так не буду, обещаю…
— Я пришел сюда не для того, чтобы с вами ругаться, но мама с папой оба работают. А что это за беспорядок в комнате?
— Мы тоже в школе не дурака валяли, ты ведь пришел раньше нас! Ты знаешь, что это такое!
— Да, правда, но это не причина так относиться к родителям.
Как?то раз Маруан отвел меня в сторонку:
— Мама? Антонио не раздражает, что я командую девочками?
— Антонио считает, что ты все правильно делаешь.
— А то я боюсь, что он мне однажды скажет: «Занимайся своими делами, это мои дочери…»
Но Антонио так не поступил. И это очень благородно с его стороны. Напротив, он был весьма рад поделиться частью своих властных полномочий. Причем самое замечательное то, что девочки охотнее подчинялись старшему брату, чем мне или Антонио… С нами они спорили, могли хлопнуть дверью, но с Маруаном этого не допускали. Частенько я говорила себе: «Лишь бы это продолжалось подольше…»
Иногда, правда, наступали некоторые напряженные моменты. Летиция пришла ко мне в постель, в поисках заступничества:
— Он меня раздражает!
— Но он прав, так же как и папа прав. Ты отвечаешь невежливо…
— Почему он говорит, что уйдет, если мы его не будем слушаться? И что он пришел сюда не для того, чтобы нас ругать?..
— И это нормально. Маруану не повезло так, как тебе, у него в жизни были трудные времена, о которых ты даже представления не имеешь. И родителей он очень ценит. Ведь с ним рядом не было мамы, ты это понимаешь?
Если бы только я могла освободиться от чувства вины, которое всплывало на поверхность слишком часто… Если бы я могла сменить кожу… Я сказала Маруану, что приняла решение описать нашу историю в книге, если он согласится на это.
— Это будет что?то вроде нашего семейного альбома. И свидетельством о преступлении во имя чести.
— Когда?нибудь я поеду туда…
— Чего тебе там искать, Маруан? Мести? Крови? Ты родился там, но ты не знаешь людей, которые там живут. Я тоже об этом мечтаю, у меня тоже кипит ненависть, мне кажется, я почувствовала бы огромное облегчение, если бы приехала в свою деревню вместе с тобой и крикнула им всем: «Смотрите все! Вот мой сын Маруан! Мы сгорели, но мы не погибли. Взгляните, какой он красивый, сильный, умный!»
— Больше всего мне хотелось бы встретиться с моим отцом! Мне хочется понять, почему он бросил тебя, ведь он прекрасно понимал, что тебя ждет…
— Возможно. Но ты лучше все поймешь, когда об этом будет написано в книге. Я расскажу там обо всем, чего ты еще не знаешь, о чем очень многие не имеют представления. Потому что лишь немногие женщины выжили, да и те вынуждены скрываться долгие годы. Они жили в страхе и продолжают жить под этим гнетом. Я же смогу свидетельствовать от их имени.
