И умереть некогда - Виалар Поль (читать книги без регистрации полные txt) 📗
— Что случилось?
— Господин Фритш!.. — повторила она.
— Что с ним?
— Он только что умер, — сказала она.
Глава XVI
Фритш был мертв — мертв, в этом не было сомнений. Он лежал на постели, прямо на одеяле, в комнате, которая, видимо, была его спальней, расположенной в глубине дома, неприветливой и неуютной; руки его были вытянуты вдоль тела, открытые глаза смотрели в потолок, испещренный желтыми пятнами. А женщина рассказывала, как могла, прерывая свою речь неуместными рыданиями:
— Он вернулся… незадолго до пяти… почти, как сказал… Дверь он открыл своим ключом. Я как раз собиралась писать на машинке в столовой — он меня туда поместил, потому что это ведь не контора, а его квартира… Я еще подумала: «Вот он и пришел…» Мне нужно было докончить одно письмо, и я решила, что, когда он меня позовет, я ему и скажу, что вы заходили… Тут вдруг слышу его голос… но почему-то голос доносился из спальни. Меня это удивило. Да и голос был какой-то странный — хриплый, громкий и в то же время растерянный: «Люси!.. Люси!..» Точно он звал меня на помощь. Повторял мое имя. Да, наверно, только это он и мог произнести. Надо вам сказать, что хоть я не живу здесь, но делю с ним жизнь вот уже двадцать лет. Его жена… собственно, я и есть его жена… словом, он не хотел жениться. Хотел остаться холостым. Не был он создан для супружеской жизни… А умер, произнося мое имя! — добавила она.
Гюстав поддержал ее, чтобы она не упала. Они стояли вдвоем перед еще теплым покойником, отошедшим в мир иной каких-нибудь десять минут тому назад. По-видимому, Люси — так ведь ее звали — кинулась на зов и обнаружила Фритша на постели: почувствовав себя плохо, он успел все-таки до нее дотащиться и лечь. И когда она подбежала к нему, он уже не мог ничего сказать, не дышал — сердце его перестало биться. Все, очевидно, произошло очень быстро. И тут Гюстав, должно быть, позвонил; она открыла ему и рассказала о том, что произошло: как она, растерянная, стояла совсем одна возле этого распростертого человека в плохо скроенном стареньком костюме, в рубашке eo слишком высоким, жестким воротничком, — человека, который когда-то выполнял поручения Каппадоса, а потом после смерти миллиардера, поскольку вдова не знала кому довериться, взялся защищать ее интересы. И Гюстав подумал — как и утром, у хозяина участка в Симьезе: что же скрывается за этим нищенским фасадом, этой грязной, отвратительной квартирой, какое состояние скрыто за этой декорацией, — состояние, которое никогда не будет пущено в ход, которое даже не перейдет к этой Люси, так как они не женаты, а, может быть, попадет в руки какого-нибудь племянника или троюродного брата; что на самом деле представлял собою этот человек, который лежал сейчас, выкатив глаза, уже окостеневший.
Гюстав нагнулся, послушал.
— Да, он мертв. — И добавил: — Надо сложить ему руки на груди, а то будет поздно.
С поистине материнской нежностью Люси нагнулась над этим человеком, единственным мужчиной в ее жизни, которого она любила, несмотря ни на что. Она взяла его руки, соединила их, сложила на груди, выпрямилась было, потом снова к ним приникла и боязливо, как бы против воли, погладила, — до этой минуты, пока Фритш был жив, она наверняка ни разу не отваживалась на такой жест. Потом она села на стул — должно быть, вечером Фритш вешал на него тщательно сложенную одежду, чтобы утром ничего не искать, — сжала голову руками, сгорбилась и застыла, на этот раз без слез, как бы уже отрешившись от всего окружающего. С минуту Гюстав смотрел на нее, не смея нарушить ее уединение.
Сотни разных мыслей мелькали у него в голове. Он приехал повидаться с Фритшем — с Фритшем, на которого всю прошлую неделю работал, не покладая рук, в Риме, — да, конечно, но при этом работал и на себя. Он явился в Париж без предупреждения, чтобы на этот раз сыграть партию вместе с Фритшем, а может быть, сыграть против него, — и вот Фритш мертв! Это было так неожиданно, так глупо! А главное — чем это для него кончится? Каким бы ни был Фритш, он представлял деньги Каппадоса, большие деньги, которым, хотя Фритш и мертв, нельзя дать уйти из дела, — наоборот, они должны служить этому делу, поддерживать равновесие сил. А время наступало на пятки — Гюстав это понимал: во-первых, итальянские контракты, затем все остальное, что может обрушиться уже завтра, в ближайшие дни, а там — битва с Джонсоном, Фридбергом и даже Беллони (на этот счет у него не было никаких иллюзий) и необходимость сохранить единство этой второй группировки, которую Фритш по его наущению сумел создать, объединившись с немцем и О'Балли. Гюстав шагнул к женщине, положил руку ей на плечо:
— Мадам Люси… Люси…
Казалось, она даже не чувствовала его руки. Словно человеческое прикосновение уже не способно было заставить ее вздрогнуть, словно тело ее уже не способно было реагировать ни на ласку, ни даже на раны, настолько все вообще перестало для нее существовать.
— Мадам Люси… Надо предупредить мадам Каппадос.
— Мадам Каппадос?
Она явно не понимала, слова Гюстава не доходили до нее. Он сказал ей внушительно:
— Я сделаю все необходимое. Всем займусь сам. Вы останетесь здесь…
— Одна?!
Эта мысль ошеломила ее, явно привела в ужас.
— Не надолго. Я только вызову врача.
— Но Фритш ведь мертв!
— И тем не менее нужен врач. Он должен констатировать смерть. И заполнить все необходимые документы.
— Ах, документы!..
— Я всем займусь сам. Дайте мне адрес мадам Каппадос. Я приехал из Ниццы, чтобы встретиться с Фритшем по поводу ЕКВСЛ. Есть вопросы, в связи с которыми мне необходимо срочно видеть мадам Каппадос.
— Но мадам Каппадос понятия ни о чем не имеет… Один только господин Фритш был в курсе всех дел. При жизни господина Каппадоса он был всего лишь простым служащим. Выполнял то, что ему приказывали, а Каппадос был человек не из легких. Только после его смерти господин Фритш вошел в курс всех дел…
— Понятно.
— Мадам Каппадос потому и оказала ему… такое доверие… и была права. Ей ни разу не пришлось об этом пожалеть. Господин Фритш был человек честный.
Гюстав подумал, что Фритш, наверно, и в самом деле был честным, иначе трудно себе представить, чтобы человек, ворочавший такими капиталами, вел себя так боязливо, так нерешительно. Вот если бы у него, Гюстава, оказались в распоряжении такие средства для маневрирования, он не стал бы особенно считаться с этими джонсонами, фридбергами и беллони!
— Так где же живет мадам Каппадос?
— Авеню Клебер. У площади Трокадеро.
— Какой номер?
Она не знала. Она теперь ничего не знала. Но Гюстав найдет. Конечно, найдет.
Он оставил ее наедине с ее горем. Прежде всего он предупредил привратницу. Эта последняя знала господина Фритша вот уже двадцать лет. Он с незапамятных времен жил в этом доме — еще до того, как она сюда переехала. Значит, господин Фритш умер, вот так, сразу! Такая уж у нас у всех доля! Сердце, конечно! Да, да, она зайдет в комиссариат полиции, в мэрию, она все узнает. Можно на нее положиться: она всегда готова услужить. А потом она поднимется наверх, поможет этой бедной мадам Люси, которая осталась теперь совсем одна. Вот и посвящайте после этого жизнь человеку, который не хочет на вас жениться!..
Гюстав вскочил в такси. Он велел остановиться на углу улицы Лоншан. Он знал, что там есть почта. А ему нужно было прежде всего заглянуть в адресную книгу. Но фамилии Каппадос там не значилось: должно быть, при жизни миллиардер не хотел, чтоб ему докучали, а когда он умер, то и жене его ни к чему были всякие попрошайки. Как же быть?
Авеню Клебер. Возле Трокадеро. Надо расспросить торговцев.
Первый же торговец-бакалейщик навел его на след. Мадам Каппадос? Кто же ее не знает! Славная дама и совсем не гордая, в ушах носит пробки от графина, такие тяжелые, что даже мочки ей оттянуло. Если каменья настоящие, они должны стоить кучу денег. И все-таки фрукты она приходит выбирать сама и понимает в них толк, — правда, угодить ей непросто. Он назвал номер дома, добавив, что живет она на втором этаже: он нередко сам доставляет туда продукты, когда заказ приходит слишком поздно и посыльных уже не бывает.
