Аэропорт - Хейли Артур (книга регистрации .txt) 📗

Такая проверка билетов может занять добрых полчаса, а каждая минута пребывания на земле самолёта стоимостью в шесть миллионов долларов обходится в огромную сумму. Кроме того, нарушается расписание движения — и данного самолёта, и всех, следующих за ним. Да и пассажиры, которым предстоит пересадка или которые спешат к определённому часу, начинают злиться и выходить из себя, а командир корабля, понимая, что рушится его репутация пунктуального лётчика, злится на сотрудника компании. Сотрудник начинает думать, что, может, он и ошибся. Да к тому же, если он не докажет, что у него были достаточно веские основания для задержки самолёта, ему грозит «баня» от управляющего перевозками. В итоге пусть даже безбилетник будет обнаружен, но потеря в долларах и нервах намного превысит стоимость поездки одного человека.

Поэтому авиакомпании в таких случаях делают единственно разумную вещь: закрывают двери и отправляют самолёт.

На этом обычно всё и кончается. В полёте стюардессам уже не до проверок, а по окончании пути пассажиры не станут ждать, пока у них проверят билеты. В результате «заяц» без всяких неприятностей и расспросов спокойно выходит из самолёта.

Рассказывая Тане о том, каким способом она возвращается домой, маленькая старушка ничего не прибавила. Авиакомпании считают, что безбилетников быть не должно, а если таковые всё же попадаются, значит, виноваты сами компании, не сумевшие этому помешать. Потому-то авиакомпании и возвращают безбилетников туда, откуда они прилетели, и поскольку нет иного выхода, нарушители, как все пассажиры, получают обычное место и обычное обслуживание, включая еду.

— А вы симпатичная, — сказала миссис Квонсетт, — я сразу узнаю симпатичных людей, с первого взгляда. Только вы моложе большинства сотрудников, которых мне приходилось встречать.

— Вы имеете в виду тех, кто возится с безбилетниками и плутами?

— Совершенно верно. — Старушку просто невозможно было смутить. Она одобрительно оглядела Таню. — На мой взгляд, вам не больше двадцати восьми.

Таня коротко отрезала:

— Тридцать семь.

— А выглядите вы всё же очень молодо, хоть и видно, что женщина зрелая. Это, наверно, оттого, что вы замужем.

— Оставьте вы свои штучки, — сказала Таня. — Это вам-не поможет.

— Но вы всё-таки замужем.

— Была. Когда-то.

— Какая жалость! У вас могли бы быть прелестные детки. С такими же золотисто-рыжими волосами.

С золотисто-рыжими — возможно, но без седины, подумала Таня. Седину эту она заметила утром. А что до детей, то она могла бы сказать, что у неё есть ребёнок, который сейчас дома и, надо надеяться, спит. Вместо этого она сурово сказала миссис Квонсетт:

— Ведь это бессовестно — то, что вы делаете. Обманываете, нарушаете закон. Вы хоть понимаете, что вас можно отдать под суд?

Впервые на детски-наивном старческом личике промелькнула победоносная улыбка.

— Но этого же никто не сделает, правда? За это под суд не отдают.

Продолжать, видимо, не имело смысла. Таня, как и миссис Квонсетт, отлично знала, что авиакомпании никогда не отдают под суд «зайцев», так как связанная с этим шумиха может принести куда больше вреда, чем пользы.

Правда, если порасспросить как следует старушку, от неё можно получить информацию, которая наверняка пригодится в будущем.

— Миссис Квонсетт, — сказала Таня, — вы столько раз летали бесплатно на самолётах «Транс-Америки», что, думается, могли бы немного нам помочь.

— С большой радостью.

— Я бы хотела знать, как вы попадаете на борт самолёта.

Старушка улыбнулась.

— Видите ли, душенька, есть разные способы. И я стараюсь по возможности их менять.

— Ну, расскажите мне всё-таки.

— Так вот: как правило, я стараюсь приехать в аэропорт заранее, чтобы получить посадочный талон.

— Разве это так просто?

— Получить посадочный талон? Ну что вы, очень даже просто. Сейчас авиакомпании вместо посадочных талонов часто используют конверты от билетов. Так вот я подхожу к какой-нибудь стойке и говорю, что потеряла свой конверт и не могут ли они дать мне другой. Я выбираю стойку, где побольше народу и обслуживающий персонал очень занят. И мне всегда дают.

Ещё бы не дать, подумала Таня. Это вполне естественная просьба, и её часто слышишь. С той только разницей, что в отличие от миссис Квонсетт другие пассажиры просто хотят иметь свежий конверт для своего билета — без всякого тайного умысла.

— Но ведь конверт-то вам выдаётся пустой, — заметила Таня. — Он же не заполнен.

— Я сама его заполняю — в дамском туалете. У меня всегда с собой несколько старых посадочных талонов. Так что я знаю, где и что надо писать. И всегда держу в сумочке толстый чёрный карандаш. — Положив кружевной платочек на колени, миссис Квонсетт открыла сумочку из чёрных бусин. — Видите?

— Вижу, — сказала Таня и, потянувшись к сумке, извлекла карандаш. — Не возражаете, если я оставлю это себе?

Миссис Квонсетт сделала слегка оскорблённое лицо.

— Но это же мой. Впрочем, если он вам нужен, я, конечно, могу купить другой.

— Продолжайте, — сказала Таня. — Итак, у вас есть посадочный талон. Что происходит дальше?

— Я направляюсь к тому месту, откуда должна идти посадка на аэроплан.

— К выходу?

— Совершенно верно. Я дожидаюсь той минуты, когда молодой человек, который проверяет билеты, очень занят — а он всегда занят, когда на посадку проходит сразу большая группа, — тогда я проскальзываю мимо него — и прямо в аэроплан.

— А если кто-нибудь попытается вас остановить?

— Кто же станет меня останавливать, если у меня есть посадочный талон?

— Даже стюардессы не проверяют?

— Они молоденькие девочки, душенька. Обычно они болтают друг с другом, а если и уделяют кому-то внимание, то лишь мужчинам. Их интересует только номер рейса, а уж я стараюсь, чтобы номер был правильный.

— Но вы сказали мне, что не всегда пользуетесь посадочным талоном.

Миссис Квонсетт покраснела.

— Тогда, видите ли, мне приходится прибегать к небольшим уловкам. Иногда я говорю, что мне надо пройти, чтобы проститься с дочкой — почти все компании разрешают это, вы же знаете. Или, если аэроплан прилетел откуда-нибудь и здесь у него только стоянка, я говорю, что хочу вернуться на своё место, а билет, мол, оставила в аэроплане. Или говорю, что тут мой сын только что прошёл на посадку и забыл свой бумажник, ну и мне надо его отдать. В таких случаях я всегда держу в руке бумажник, и это действует лучше всего.

— Да, могу себе представить, — сказала Таня. — Я вижу, вы очень тщательно всё продумали. — Теперь у неё есть материал на целый бюллетень для контролёров и стюардесс, — размышляла она. И тут же усомнилась: а будет ли от этого бюллетеня какой-нибудь толк?

— Это я унаследовала от моего покойного супруга… Он преподавал геометрию и всегда говорил, что каждый угол надо учитывать.

Таня в упор посмотрела на миссис Квонсетт. Она что, издевается над ней? Но лицо старушки из Сан-Диего оставалось невозмутимо спокойным.

— Есть ещё одна чрезвычайно важная вещь, о которой я вам не сказала.

В другом конце комнаты зазвонил телефон. Таня встала, чтобы снять трубку.

— Эта старая перечница всё ещё у вас? — раздался голос управляющего перевозками. Он отвечал за все виды перевозок, которые осуществляла компания «Транс-Америка» через аэропорт имени Линкольна. Обычно это был спокойный, добродушный человек. Сегодня же голос его звучал раздражённо. На нём, естественно, не могли не сказаться эти трое суток, когда вылеты самолётов задерживались, приходилось объясняться с пассажирами и предлагать им другие маршруты, не говоря уже о бесконечных требованиях, поступавших из главной конторы компании на Восточном побережье США.

— Да, — ответила Таня.

— Удалось из неё выудить что-нибудь полезное?

— Немало. Я пришлю вам отчёт.

— Когда будете его отсылать, не забудьте о заглавных буквах, чтобы его можно было прочесть.

— Слушаюсь, сэр.