Пока подружка в коме - Коупленд Дуглас (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Ты хоть иногда говоришь с ним?
— Нет. Он больше не появляется. Честно говоря, я даже не уверена, был ли это именно он. Может быть, это все мне почудилось. Я много работаю. Переутомляюсь. Я пытаюсь поговорить с ним, иногда, но он не приходит. Живой он или такой, каким пришел ко мне тогда, я все равно по нему тоскую.
— Для меня Джареда не стало год назад, — говорит Карен, — но для тебя прошло почти двадцать лет. И ты по-прежнему его…
— Да.
Звонит телефон, но Венди не берет трубку. Они с Карен молчат. Затем Венди говорит:
— Не для чужих ушей, ладно? Все твои видения — они не просто так. Что-то они значат, что-то важное. Вот только кто бы сказал, что именно? Ни зацепки, ни подсказки, ни взаимосвязи.
— Значит, остается только быть начеку, смотреть и ждать. Согласна?
— Договорились.
20 …а после Америки?
За десять дней до Рождества, вечером, Лоис и Джордж подходят к Карен, которая сидит в гостиной и смотрит кассету с группой «Thombirds». Карен уже чувствует, что это неспроста, что ее будут о чем-то просить.
— Доченька, мы бы хотели, чтобы ты дала интервью для телевидения.
Я так и знала!
— Что за интервью?
— Мне не нравится твой тон, Карен. Мы, между прочим, думаем только о тебе и Меган.
— Объясните мне тогда этот пункт, сделайте одолжение.
Карен нажимает кнопку на пульте и выключает телевизор.
— Понимаешь, за интервью предлагают немалые деньги, — говорит Джордж. — Тебе бы они пригодились. Меган тоже.
— На эти деньги ее можно будет выучить в хорошем колледже, — добавляет Лоис.
— Ой, только не надо. Па-жал-ста! По-моему, всем нам давно ясно, что Меган — та еще кандидатка на высшее образование.
Начинаются переговоры, которые тянутся целый час. Карен соглашается: за астрономическую сумму она даст интервью одной телекомпании. Запись будет через три дня. Условие со стороны Карен — все деньги помещаются на счет Меган и лежат там до достижения ею двадцати одного года.
— И не вздумайте даже намекнуть ей, сколько там на ее душу причитается. А то она и вовсе будет баклуши бить, дожидаясь, пока откроется большой кошелек.
Тотчас же начинаются звонки юристам, обсуждение гонораров, на пороге дома то и дело появляются все новые люди, прилетевшие с обоих побережий Америки, чтобы подготовить съемку, назначенную на четверг. Друзья Карен, прекрасно разбирающиеся во всех телевизионных премудростях, сами готовят предварительную схему установки света и расцветовку, они чувствуют себя в некотором роде защитниками Карен и могут позволить себе чуть свысока смотреть на «импортных» коллег. Пэм инструктирует Карен по поводу осанки (конечно, насколько это для нее возможно), положения в кадре, дыхания, темпа речи, грима и прически. Компетентность ее друзей оказывается для Карен настоящим откровением; в первый раз за все это время она обнаруживает, что они действительно что-то делают, и делают это профессионально. Ричард и Гамильтон старательно закрепляют — как бы чего не вышло — новогоднюю елку, Лайнус же тем временем с задумчивым видом стоит в дверях, мысленно переставляя мебель так, чтобы добиться максимально выигрышного заполнения кадра.
В голове у Карен проскальзывает мысль: Мои друзья умеют грамотно придать хорошую мину самой плохой игре.
— Карен, ты, главное, не нервничай, — поучает Пэм, накладывая ей на лицо крем-основу «Кристиан Диор-425». — Пойми, телевидение — это не информация. Это сплошь эмоции. Нет, люди, конечно, будут слушать, что ты говоришь, но в первую очередь они станут разглядывать твою кожу и твою прическу.
— Ну, с этой точки зрения я просто образцовый урод.
— Чушь. Кожа есть, кости на месте, а если бы ты уж совсем как куколка выглядела, люди, пожалуй, подумали бы, что их надули. Тебе какую помаду?
— Слушай, Пэм, а это обязательно?
— Что — грим? А как же! Без этого по телевизору даже самые здоровые люди чуть ли не трупами кажутся. Чем меньше будут присматриваться к тебе, к твоей физиономии, тем больше услышат из того, что ты скажешь.
Такой ход мысли кажется Карен вполне логичным. Она смиряется и предоставляет Пэм возможность спокойно делать свое дело. Сама же она тем временем смотрит в окно на ведущую передачи, которая на удивление похожа на Лоис. Ведущая, пока ее причесывают, диктует что-то своим помощникам. Лоис с благоговением взирает на происходящее с лужайки около дома.
Карен вспоминает вчерашний разговор с Ричардом, который никак не хотел понимать, почему она, «фотоненавистница» даже в лучшие времена, согласилась на такое мероприятие, когда тебе откровенно лезут в душу. «Понимаешь, это, конечно, не загладит моей вины перед Меган за те чуть ли не двадцать лет, пока меня с ней не было, но все-таки — так я смогу сделать для нее хоть что-то полезное. Это позволяет мне ощутить себя настоящей матерью. И потом, Меган очень хочется, чтобы и ее показали по телевизору».
Проходит еще несколько минут. В комнату входит Лоис, явно в полном восторге.
— Карен, познакомься. Это Глория.
Входит Глория — в красном костюме и сверкая яркими, как молодые кукурузные зерна, зубами, которые у нее столь шикарны, что их, кажется, не два, а три ряда. За воротник заправлен белоснежный бумажный слюнявчик — на время нанесения грима.
— Карен, я так рада с тобой познакомиться. Ты не волнуешься? — Пожимая Карен руку, она чуть не ломает ей пальцы и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Это потрясающе. Наверное, будет лучше, если мы не станем много говорить до съемок. Передача от этого выиграет: зрители узнают тебя вместе со мной. Пола сказала, что предварительное интервью с тобой прошло просто великолепно. — Улыбка. Глория — ресницами хлоп-хлоп-хлоп. Кто-то из ассистентов спрашивает, не звонила ли Пола. Да, звонила. Глория выходит из комнаты, но ее голос по-прежнему хорошо слышен: «Ах, какая прелесть эти совята!» Карен слышит, как Лоис заливается краской от восторга.
Техники, которым вряд ли удалось бы даже специально напустить на себя такой скучающий вид, подключают какие-то провода, возятся с экспонометрами, устанавливают осветители и отражатели, настраивают спутниковую связь, антенна которой установлена на одном из припаркованных около дома фургонов. Карен ощущает себя героиней фильма, где ученые обнаруживают в самом обычном районе города представителя внеземной формы жизни. Неожиданно слух покидает ее, она глохнет. Обернувшись, она видит Ричарда и Лайнуса, болтающих о чем-то с Меган у обеденного стола. Венди — во дворе, играет с соседской кошкой. Джорджа не видно, он был где-то в прихожей.
Вдруг Карен тонет во вспышке яркого белого света. Она зажмуривает глаза, ее руки начинают нервно дергаться, по лицу ручьем течет пот.
— Господи! — восклицает Пэм.
Подбегают Ричард и Лайнус. Лицо Карен просто залито потом.
— Карен, — зовет Ричард, осторожно прикасаясь к ее плечу, — Карен!
А она теперь помнит, где пробыла все то время. Ее вознесло к звездам, откуда она спустилась на Землю, в голубом свечении. Сквозь грозовые вихри она пронеслась над Атлантикой вместе с птицами, стремительно и свободно, как луч света, получивший способность делать виражи и зигзаги. А потом ее вновь потащило вверх. Рука, крепко сжатая за спиной — там, где, наверное, должны быть крылья. Ее тянут к звездам; она переворачивается и видит луну, а потом рука опускает ее на лунную поверхность, прямо в кратер. Карен замечает, что одета как зимой, хотя здесь, в космосе, это вряд ли имеет какое-то значение.
— Я помню, — говорит Карен. — Да, да, я помню.
Мысленно она вновь спускается в кратер. Под ее ногами поднимаются облачка пыли, медленно оседающие под воздействием силы тяжести в шесть раз меньше земной.
И это должно случиться. Должно произойти здесь.
Она моргает, и слух вновь возвращается к ней.
— Карен, Господи, как же ты меня напугала, — говорит Пэм. — Что случилось? Ты как? Все нормально?
Глаза Карен открыты.
