Теперь с тобою вместе я (СИ) - Фрейдзон Овсей Леонидович (мир бесплатных книг txt) 📗
— Петенька, ты золото, спас меня от такой противной рутины, часами околачиваться в беспросветной очереди. Я твоя должница…
— А чего там, должок можешь сразу же и отдать, вон какая пышная девка в некоторых местах, у вас там на западе с этим делом говорят просто.
— Конечно, Петя, просто, но надо быть или проституткой, или хотя бы любить человека, а я ни то, ни другое, так, что, извини.
Парень усмехнулся.
— Языкатая ты, но не злая, надо будет что-нибудь от меня, заходи, всегда с радостью поможем друзьям.
Вера шутливо ударила парня кулаком по груди.
А знаешь Петюня, у меня в Израиле уже есть любимый парень, и представляешь, он мент!
Девушка развернулась на каблуках и махнув на прощание рукой заспешила к дому.
К ожидающим её родителям, Вера вернулась уже под обед.
Папа не находил себе места от волнения за дочь.
— Верушка, где ты столько времени пропадала, мы с мамой уже не знали, что и думать…
— Это папочка твой не знал, а я ещё как догадывалась, наверное, хахаля какого-то встретила или подцепила.
— Мам, представляешь, а ты, правда, угадала — встретила Петьку из соседнего двора, может помните, я к нему на проводы в армию ходила?
Так, вот, его я и встретила, он сейчас служит в милиции и помог мне прописаться, а иначе могла бы и за три дня не управиться.
Мама выглянула из кухни.
— Мойте руки и давайте к столу, у меня уже всё готово.
Вера, я твои любимые зразы стушила, наверное, там тебе никто этого блюда ни разу не приготовил.
— Конечно, нет, в последние месяцы, пока училась на курсах и жила в общежитии, так вообще почти на одних макаронах и кашах сидела.
— А Люба пишет, что ты у своего хахаля жила в квартире. А там не могла нормальную еду ему и себе готовить, что зря я учила своих дочерей кулинарить?
— Там я готовила нормальную еду, но это было только в субботу и только один последний перед приездом сюда месяц, а чаще всего, меня Галь водил обедать в ресторан.
Мамочка тебе не обязательно собирать сплетни у моей сестрички, она мало, что знает, я с ней ничем не делюсь, а если хочешь знать правду о своей младшей дочери, то спроси, ведь тебе хорошо известно, что я никогда не обманываю, скажи папа.
Отец нежно привлёк к себе любимую дочь.
— Верунечка, а у тебя с этим парнем достаточно всё серьёзно, а то, Люба такого понаписала…
— Папочка, честное слово, она ничего не знает, а только строит догадки.
И Вера расплакалась.
— Пап, ну почему она такая, неужели ей плохо, когда кому-нибудь хорошо, а если у кого-то не ладится, то вовсе желчью исходит…
— Верка, прекрати на сестру напраслину наводить, она, между прочим, почти год тебя содержала и не голую на учёбу отправила, а ты её здесь поносишь, можно подумать, я тебе и поверила.
С мамой было спорить бесполезно, она за свою любимицу могла любого в грязь втоптать.
— Ой, мама, какие вкусные зразы, только мне мяса попалось маловато.
Родители переглянулись, и Вера поняла, что сморозила несусветную глупость.
Она резко поменяла тему:
— Кстати, а когда вас ждать в Израиль, надеюсь, к весне приедете, зимой не советую, очень уж у нас в это время года неуютно.
И вновь родители встретились друг с другом о чём-то говорящими глазами.
— Понимаешь доченька, Люба пишет, что нам лучше пока не дёргаться, а сидеть на месте.
Всё же у нас есть своя обставленная квартира, мой завод ещё окончательно не закрылся, кой-какую зарплату домой приношу.
У мамы сейчас, после смерти твоей бабушки, развязались руки, может скоро подыщет себе что-нибудь подходящее из работы.
А, что там, ни кола, ни двора, ни работы, ни языка…
— Папочка, миллион приехал из бывшего Союза, и все как-то устраиваются, и фонари у нас горят, и асфальт хороший, и заводы работают, а строек столько, что рабочих завозят из Румынии, Турции и даже Китая….
— Доченька, ты предлагаешь нам, в нашем возрасте и с нашими специальностями, мне идти на стройку, а маме убирать квартиры богатым израильтянам?
— А почему и нет, по крайней мере, в зразы будете класть мяса, сколько душе угодно и покупать себе из продуктов, что только захочется, хоть икру красную, хоть сёмгу, да, что я перечисляю, всякую еду, какую вы только в жизни слышали…
— А Люба пишет, что люди даже на транспорте экономят, ходят пешком по пять километров в обе стороны.
— Мамочка, люди и на воде экономят, сцаки по целым дням не смывают, всякие есть, почему Любка вам только о плохом и плохих пишет?
— Вера, откуда и что ты можешь знать, приехав на всё готовое, что ты думала, чем семью накормить, что на задницу натянуть и, чем оплатить коммунальные услуги?
Что ты, как Любочка, начиная с ноля, купила квартиру, машину и прочее, замечу, всё это за два года, а ты тут нам пытаешься свою концепцию навязать, не понюхав, как следует той жизни, живя на всём готовом, вначале у Любочки, а потом на содержании у израильского хахаля.
Вера проглотила горькую пилюлю, подкинутою мамой, глядя на расстроенное лицо папы.
— Мам, а вам, кто мешает, приехать и купить за два года квартиру, машину и прочее?
Замечу, тебе моя дорогая, вам осуществить это ещё легче, у вас ребёнка на руках не будет.
Мама была полностью обескуражена чёткими аргументами младшей дочери, а папа широко улыбался, исподтишка подмигивая Вере.
— Доченька, мы ещё подумаем, не торопи нас, до весны есть время, а зимой ты не советуешь нам приезжать.
Отец с дочерью рассмеялись, улыбалась шутке мужа и мама.
До самого вечера они обсуждали вопрос репатриации, во многом Вера их убедила, но главный вопрос остался открытым — если приехать, то куда и к кому?
Вера в этот вечер рано забралась в постель, на неё, вместе с переживаниями и хлопотами последних дней, навалилась жуткая усталость, и она, укрывшись тёплым ватным одеялом, вскорости согревшись, без помех мыслями встретилась с Галем.
— Где ты, мой любимый, чем занимаешься в это время, о чём думаешь, вспоминаешь ли обо мне?… Я о тебе ни на минуточку не забываю…
От горячих мыслей о любимом, о том, как он, начиная с губ по всему телу бежит поцелуями, как его шаловливые пальцы проникают в самые потаённые местечки, и они достигают пик в наслаждениях в бурном соитии — кипящая волна забурлила внизу живота и хлынула в святилище любовных утех.
Вера непроизвольно заёрзала, перебирая ногами, закусив нижнюю губу — вот дурочка, бешеная кошка, от одних только воспоминаний на небеса взлетаю, а если бы он сейчас оказался в этой постели, снял с неё тёплую мамину ночную сорочку, тесно привлёк к своей мускулистой, покрытой мохеровой растительностью, груди, пробежал по её разгорячённому телу своими нежными и умелыми губами и руками, а затем… — девушка невольно застонала, сотрясаясь в приступе нового ещё более бурного оргазма.
Наконец, она отпустила край подушки, который ухватила зубами, чтобы своим стоном не привлечь к себе родителей и слёзы быстрыми ручейками побежали по щекам.
Всё, пора взять себя в руки, если каждый вечер, который она должна провести здесь, будет так доводить себя любовными фантазиями, то просто свихнётся.
Нет его сейчас рядом и не надо его звать, а, когда она вернётся… тогда и будет думать, и что-то решать, а может быть за неё распорядится жизнь, время и Галь.
Девушка вылезла из-под тёплого одеяла, достала свой блокнотик с ручкой и застрочила, исправляя и чёркая, а рифмы текли и текли сладкой патокой по страницам блокнота:
На песню ласки чуткий отзвук тела,
Податливого, гладкого, как шёлк.
Бутон наполнен влагой до предела.
И вот раскрылся каждый лепесток.
а наслажденье… вкус багряной вишни.
