Дуxless: Повесть о ненастоящем человеке - Минаев Сергей Сергеевич (читать бесплатно полные книги txt) 📗
Наш питерский офис находится в милом особнячке, построенном в середине девятнадцатого века. Несмотря на более чем скромный штат в восемь человек, он занимает пространство в сто квадратных метров, что объясняется соображениями экономии или чего-то подобного. От хитросплетений стоимости арендной платы я всегда был слишком далек.
Штат представительства в Питере состоит из директора Володи Гулякина, его секретарши, менеджера по маркетингу, водителя, трех сейлсов (Даши, Маши и, по-моему, Наташи) и девушки Полины, исполняющей неизвестные функции, но носящей гордое звание офис-менеджера (с первого взгляда на нее у меня закрадывается подозрение, что исполняет она в основном амурные функции). Прямыми продажами представительство не занимается, а только контролирует работу наших дистрибьюторов, маркетинговые бюджеты и промоушн-акции. Коллектив напоминает колхоз военного времени, в котором всю мужскую работу выполняют жены ушедших на фронт под управлением хитрого председателя, не взятого в армию по болезни. Офисное пространство хитрым образом поделено на кельи различного объема, в которых эти женщины и помещаются со всем своим обширным скарбом. Целый день они гоняют чаи и кофеи, изредка отвлекаясь на звонки в Москву или клиентам. Помимо ассоциаций с колхозом, питерское представительство напоминает мне уездную больницу. Даже местные женщины ввиду своей рутинной и неспешной работы похожи на старушек нянечек, чей возраст неопределим. То ли тридцать два, то ли пятьдесят четыре.
Реально все выглядит как больница с несложными пациентами, в которой пахнет чистотой, старостью, бинтами и воровством. Да, да, воровство также имеет свой запах. Ты начинаешь ощущать это, когда попадаешь в коллектив мелких жуликов. Вероятно, поры их тела выделяют особый гормон, пахнущий застенчивым стыдом, жульничеством и страхом. В свете последней идеи перехода в режим прямых продаж настроение у директора нашей питерской богадельни, надо понимать, не совсем хорошее. С одной стороны, увеличение штата и маркетингового бюджета, с другой стороны, неминуемая личная ответственность за планы продаж, которые уже нельзя будет списать на нерасторопность дистрибьюторов.
Я пересекаю порог офиса, обуреваемый жаждой деятельности. Странно, но здешняя атмосфера неторопливого безделья всегда вызывает во мне обратные желания. Вероятно, из чувства противоречия. Я здороваюсь с персоналом, пребывающим сегодня в полном составе и толпящимся в холле. Я жму руку каждой девушке, согласно американским корпоративным правилам, хотя мог бы и расцеловаться в щечки, как принято у слащавых французов или вечно похотливых итальяшек. Но, если честно, меня совсем не греет перспектива расцеловывания с этими жабами, посему я выбираю подчеркнуто деловой, англосаксонский стиль.
И все очень радостны, и каждая говорит мне что-то вроде «С приездом!», или «Как доехали?», или «Как вам Питер?», или прочую, приличествующую моменту, ахинею того же сорта. И у всех на лице написаны разные реплики/комментарии к сценке типа «Ничего, симпатичный мужик», или «Придурок столичный», или «Спросить его, что ли, заплатят ли декретные в случае чего?». И у всех вдоль лбов, словно начертанный красным маркером, пульсирует единственный объединяющий их вопрос: «ЗА ЧТО?»
Володя, источая гостеприимство, выходит ко мне навстречу и долго жмет руку. Здесь проявляется очень тонкий момент. Если бы он встретил меня со всеми вместе, в холле, он показал бы своим сотрудникам, что он также очень взволнован появлением московского визитера и спешит первым принести присягу на верность. Такое подобострастие могло бы поколебать его статус местного боярина в глазах челяди и означало бы его полный переход под мою юрисдикцию на время визита. С другой стороны, оставшись у себя в кабинете, он выказал бы полное неуважение ко мне, что не осталось бы безнаказанным. Встретив же меня на полпути, подобно хозяину дома, Вова остался целиком в рамках кодекса чести корпоративного самурая. У которого полный порядок в хозяйстве и полное понимание процедуры высказывания делового респекта.
– С приездом в город-герой Санкт-Петербург, – улыбается Вова.
– Спасибо. Как жизнь? Конкуренты еще не одолели?
– Да вроде нет, пока все тип-топ! – Одна из немногих англосаксонских фразочек, наряду с «оки-доки» вызывающая у меня рвотные позывы. – Кофе попьем?
– Попьем, Вова, конечно, попьем. Ты сходняк дистрибьюторов на сколько назначил?
– На два часа дня. Все уже обзвонились, спрашивают, чего москвичи удумали.
– Да брось ты, – настраиваюсь я на предложенную им шутливую волну, – чего мы там у себя придумаем? Так, пару часов без толку поговорим о природе и погоде и разойдемся.
– Ну, может, кофе попьем и пообедать успеем съездить?
– Да нет, Вов, завтра пообедаем. Ты лучше поручи своему секретарю подготовить мне цифры оборотов по клиентам, дебиторскую задолженность, рекламные бюджеты, ну ты сам знаешь. И попроси персонал не расходиться.
– Да у нас уже готово все, – отвечает Вова обиженным тоном. – Вчера еще сделали.
– Да у тебя, я вижу, дисциплина прямо армейская. Ну, тогда дай мне часик, я с бумагами покопаюсь, а потом с сотрудниками поговорю, а там и дистрибьюторов твоих начнем допрашивать.
Гулякин если и ожидал от меня некоего рвения, то уж явно не такого. По имеющейся у него обо мне информации, ждал его визит отъявленного раздолбая, любителя веселого досуга и ночной жизни. Что же, лучше один раз увидеть и все такое. Воистину, картинки обманчивы.
Еще час я провожу с бумагами, переписываю себе годовые обороты клиентов, соотношу их с количеством обслуживаемых и с бюджетами, делаю пометки в блокноте и просматриваю почту. Затем вызываю по одному сейлс-менеджеров, осведомляюсь об их достижениях и спрашиваю их мнение насчет открытия собственных, прямых продаж. Все как один утверждают, что затраты на этот переход не сопоставимы с результатами, рассказывают о неготовности рынка к большим объемам и тяготам неплатежей со стороны клиентов, которые сейчас расхлебывают дистрибьюторы. Я отмечаю, что подготовительная работа проведена Гулякиным на «отлично». Барина, сумевшего убедить персонал, что все будет только хуже, здесь чтут и боятся.
Периодически в переговорную, ставшую на время моим кабинетом, заглядывает Гулякин, осведомляется, «все ли в порядке», и подгоняет свою секретаршу с кофе.
В какой-то момент у меня звонит мобильный и говорит голосом моего питерского интернет-приятеля Миши:
– Зиг хайль! – Миша повернут на истории Третьего рейха, он даже как-то давно продавал мне легенду о том, что его дед – немец, взятый в плен во время блокады Ленинграда, осевший здесь, родивший детей и передавший по наследству Мишке арийскую суровость и штык-нож времен Второй мировой. Поскольку данных, опровергающих это, я не имею, мне остается только верить на слово.
– Воистину зиг хайль, – отвечаю я.
– Ты в Рязани еще или уже у нас, в столице?
– В столице, в столице. В Питере.
– Ну чё, какие планы?
– Планы по «плану», Миша. У тебя настрой имеется? Все в силе?
– У меня, как у подводных лодок «кригсмарин», есть цель, есть дистанция. Остальное – детали.
– Во сколько торпедируем?
– Ну, часов в девять подгребай, успеешь?
– Яволь!
– Ну и давай тогда, пока, а то у меня на телефоне денег мало.
Это значит, что сегодняшний вечер будет посвящен духовности. И это добавляет мне оптимизма, нехватку которого я так ощущал этим утром.
Далее я пью кофе, договариваюсь с сейлс-менеджером Машей о совместной поездке во второй половине дня по торговым точкам, затем делаю несколько телефонных звонков, захожу в туалет, где пытаюсь смыть с себя сонное состояние холодной водой, затем еще минут двадцать, зевая, слоняюсь по офису.
В комнате, где сидит секретарша Гулякина, стоит радио, из которого звучит «Hunting high and Low», одна из моих любимейших у «A-HA». И я сажусь на стул для посетителей, глупо улыбаюсь и даже вполголоса подпеваю. На меня опускается какая-то удивительная истома, и мне хочется положить кому-нибудь голову на плечо и, возможно, даже заплакать. И на какое-то время мне становится хорошо и спокойно. И мне совсем не хочется двигаться, и кажется, что все вокруг также замерло. И я пребываю в этом чудесном состоянии невесомости рассудка некоторое время, пока реальность голосом Гулякина не сообщает мне о том, что дистрибьюторы уже в переговорной. И я вскакиваю, будто бы кто-то нажал у меня на спине на кнопку с надписью «ненависть».
