Замок из стекла - Андреев Алексей (книги без сокращений txt) 📗

Прошел час. Мы привязали на крышу машины мамины картины, засунули вещи в багажник, а то, что не влезло в него, положили на заднее сиденье и на пол автомобиля. Папа ехал медленно, чтобы не разбудить обитателей парка автоприцепов, от которых мы, по его выражению, «валили». Недовольный нашей нерасторопностью, папа что-то бормотал про себя.

«Папа, я забыла Динь-Динь!» – вспомнила я.

«Динь-Динь сама со своей жизнью разберется. Она точно такая же смелая, как и моя маленькая девочка. Ты же готова к новым приключениям?» – спросил меня папа.

«Наверное», – неуверенно ответила я и понадеялась на то, что тот, кто найдет Динь-Динь, будет любить ее, несмотря на оплавленное лицо. Я крепче обняла нашего кота Дон-Кихота, у которого не было одного уха. Дон-Кихот недовольно заворчал и поцарапал мне лицо. «Да тише же, Дон-Кихот!» – сказала я коту.

«Кошки не любят ездить в машине», – объяснила мама.

Папа заявил, что тем, кто не любит путешествовать, с нами не место. Он остановил машину, бесцеремонно схватил Дон-Кихота за шкирку и выбросил в окно. Кот глухо ударился о землю с жалобным «Мяу!», папа нажал на газ, а я расплакалась.

«Не расстраивайся», – утешила меня мама. Она сказала, что мы всегда можем взять другого кота, а Дон-Кихоту сейчас будет даже лучше, потому что он станет диким котом, а это гораздо интереснее, чем быть послушным домашним животным. Брайан испугался, что папа под горячую руку выбросит в окно и собаку, и крепче вцепился в Жужу.

Чтобы нас хоть как-то утешить, мама начала петь Don’t fence me in [4] и This is your land, [5] после чего папа сразил нас прочувствованным исполнением таких классических песен, как Old Man river и Swing low sweet chariot. [6] Через некоторое время я позабыла о Дон-Кихоте, Динь-Динь и друзьях, которых оставила в парке для автоприцепов. Папа начал рассказывать, какими богатыми мы станем и как нам хорошо будет жить, после того как доберемся до нашего места назначения.

«А куда мы направляемся, папа?» – поинтересовалась я.

«Да куда глаза глядят», – ответил он.

Папа остановил машину посреди пустыни, и мы заночевали под звездами. Подушек у нас не было, но он заверил нас, что все это – часть хорошо продуманного плана. Папа говорил, что благодаря этому у нас будет правильная осанка. «Индейцы не пользуются подушками, и посмотрите, какие они все стройные», – утверждал он. Мы расстелили колючие армейские одеяла, легли и начали рассматривать звезды. Я сказала Лори, что нам очень повезло, ведь мы спим, как индейцы.

«Я могу так всю жизнь прожить», – сказала я.

«Кажется, такой жизни нам не избежать», – печально ответила сестра.

Мы всегда уезжали ночью. Или, как выражался папа, – «валили». Иногда я слышала, что родители обсуждают наших преследователей. Папа называл их кровососами, гестаповцами и «бандосами». Порой в разговорах родителей всплывали малопонятные мне упоминания компании Standard Oil, которая хотела украсть земли в Техасе, принадлежавшие семье мамы, и агентов ФБР, которые охотились за папой за одно темное дело, о котором он не хотел говорить подробнее, чтобы не навлечь на нас опасность.

Папа был настолько уверен в том, что агенты ФБР идут по нашему следу, что курил сигареты с обратного конца – поджигая с той стороны, где написано название бренда. Он делал это совершенно сознательно для того, чтобы те, кто его разыскивает, нашли в пепельнице не окурки Pall Mall, а совершенно неопознаваемые «бычки». Впрочем, мама считала, что ФБР совершенно не интересуется папой: просто ему нравится говорить, что его ищет ФБР. На самом деле папу разыскивали лишь судебные приставы за долги, но в этом не было ничего захватывающего и крутого.

Мы переезжали с места на место, словно кочевники. Мы жили в маленьких городах и поселениях в Неваде, Калифорнии и Аризоне. Обычно в поселениях, в которых мы останавливались, были бензозаправка, магазин и пара баров. Это помимо нескольких грустных рядов просевших сараев. Такие обиталища носили странные названия вроде Нидлз, Боуз, Пай, Гоффс, Вай (Needles, Bouse, Pie, Why) и были расположены вблизи мест с еще более странными именами: Суеверные горы (Superstitious Mountains), пересохшее озеро Содовой воды (Soda lake) или гора Старуха (Old Woman mountain). Чем удаленнее это место было от цивилизации и чем малолюднее, тем больше оно нравилось родителям.

Папа устраивался на работу электриком или инженером, скажем, на гипсовый рудник либо на разработку по добыче медной руды. Мама утверждает, что у папы язык хорошо подвешен и он всегда умел наплести работодателям сказок о работах, которыми никогда не занимался, и дипломах об образовании, коих не имел. Он мог получить практически любую работу, но не желал на ней долго оставаться. Случалось, отец зарабатывал деньги игрой в карты. Рано или поздно очередная работа ему надоедала. И когда это происходило (или когда скапливалось слишком много неоплаченных счетов, либо инженеры электрической компании уличали его в воровстве электроэнергии для нашего каравана-автоприцепа от линии электропередачи), то снова на горизонте появлялись «агенты ФБР», и мы ночью собирали пожитки и переезжали в другой городишко, где начинали искать съемный дом.

Иногда мы останавливались у маминой мамы – у нашей бабушки Смит, которая жила в большом доме в Финиксе, штат Аризона. Бабушка выросла в западной части Техаса, где любят лошадей, любят танцевать и не стесняются применять крепкие выражения. Говорили, что она способна была приручить самого дикого мустанга и помогала дедушке на ранчо в Аризоне по близости от Гранд-Каньона. Бабушка Смит мне очень нравилась. Всякий раз через несколько недель после нашего приезда у родителей возникали проблемы с деньгами, и между папой и бабушкой начиналась «разборка». Когда мама сообщала бабушке, что у них нет денег, бабушка называла папу лентяем. Папа не оставался в долгу и мгновенно отвечал, что у одной присутствующей здесь скряги столько денег, сколько она не в состоянии потратить за всю жизнь, и тут же начиналось соревнование в том, кто кого перекричит.

«Ты молью побитый тюфяк!» – кричала бабушка.

«Тупая скупердяйка!» – орал папа.

«Гавнюк и кровосос!»

«Сумасшедшая паршивая сука!»

Запас матерных и ругательных слов у папы был богаче, зато у бабушки был громче голос, а также бесспорное преимущество «игры на своем поле». Спустя некоторое время папа приказывал нам садиться в автомобиль. Бабушка просила маму не позволять этому бесполезному козлу увозить ее внуков, но мама отвечала, что это ее муж и она ничего не может поделать. И мы снова направлялись в пустыню в поисках съемного жилья в каком-нибудь богом забытом городишке.

Некоторые обитатели таких городов жили в них по многу лет, другие были такими же перекати-поле, как мы. Среди последних были картежники, личности с судимостью, бывшие участники Корейской или Вьетнамской войны, а также «женщины легкого поведения», как выражалась мама. Кроме этого, в подобных городках обретались бывшие золотоискатели – люди с морщинистыми коричневыми лицами, иссушенными солнцем и ветрами. Их дети были выносливыми, худыми и с большими мозолями на руках и ногах. Мы с ними общались, но никогда не становились близкими друзьями, потому что знали, что рано или поздно уедем из этого городка.

Иногда, но далеко не всегда, мама отправляла нас в местную школу. Главным образом нашим образованием занимались сами родители. Когда мне исполнилось пять лет, мама научила нас читать книжки без картинок, а папа научил считать. Еще папа обучил нас массе полезных вещей вроде азбуки Морзе. И мы, например, прекрасно знали, что нельзя есть печень убитого белого медведя, потому что умрешь от огромного количества витамина А, который в ней содержится. Папа научил нас стрелять из своего пистолета и из лука матери, а также кидать нож так, чтобы он втыкался точно в середину мишени. Так что уже в свои четыре года я довольно неплохо стреляла из папиного шестизарядного револьвера, попадая в пять пивных бутылок из шести с тридцати шагов. Я держала его обеими руками, целилась, медленно спускала курок, после чего ощущала отдачу выстрела и слышала звук разбитой бутылки. Папа говорил, что меткость очень пригодится, когда нас окружат агенты ФБР.