О том, чего не было (сборник) - Токарева Виктория Самойловна (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Ощутив присутствие сомнения в жизненно важных центрах, Дима снял трубку и позвонил своему бывшему школьному приятелю, а ныне геологу Васе.
Дима вежливо поздоровался и спросил: не возьмет ли Вася тигра обратно? Дима пообещал вернуть его так же безвозмездно, как и взял.
Вася поздоровался и ответил, что назад он подарка ни в коем случае не возьмет и посоветовать другого такого мечтателя, как Дима, тоже не может.
– Обратись в зоопарк, – посоветовал Вася. – Там тебе хорошие деньги заплатят и ручку поцелуют.
В зоопарк Дима пошел, но ручку ему никто целовать не стал.
– Нам не надо, – сказал директор зоопарка. – У нас клетки нет.
Он посмотрел на Диму вежливо и равнодушно, и Дима не мог понять – помнит он его или нет.
– Я к вам заходил, – осторожно намекнул Дима.
– Я помню, – осторожно сказал директор.
Он помнил Диму, но не проявлял к нему интереса. Давно, когда у директора были целы все зубы, с ним тоже случилась аналогичная история: директор страстно мечтал о женщине, а потом, позже, женившись на ней, осознал, что делать это было не обязательно.
– Вы же говорили: «ценность», – напомнил Дима.
– Конечно, ценность, – согласился директор. – Поэтому мы должны ее нормально содержать. А у нас негде. Вы же знаете – жилищный вопрос вообще острый.
Директор помолчал, ожидая, что Дима попрощается и уйдет.
– До свидания, – сказал Дима.
– Всего хорошего, – пожелал директор. – Вы же понимаете, зверей много, а зоопарк один. Сходите в цирк, может, там нужно.
Комната дрессировщика вместо обоев была оклеена афишами. Над столом висел большой карандашный портрет – на нем дрессировщик был изображен в профиль и выглядел редкостным красавцем.
Красота – в сантиметрах. Художник, видимо, учел эту истину. Он сделал глаза на полсантиметра длиннее, а нос на полсантиметра покороче, чем у оригинала. Общее количество сантиметров осталось то же самое.
Дрессировщик выслушал Диму и осторожно спросил:
– Вы меня разыгрываете? – Он не любил, когда его разыгрывали.
Дима промолчал. Он сидел на стуле, худой и грустный, похожий на подростка, на воспитанного мальчика из хорошей семьи.
– Странно, – удивился дрессировщик. – Вы же сами мечтали…
– Да, но… – И Дима перечислил все «но».
– Я, между прочим, тоже по два рубля мясо покупаю, – сказал дрессировщик.
– Ваших тигров содержит государство, – резонно заметил Дима. – Это разные вещи.
Это действительно было не одно и то же.
– Правильно, – согласился дрессировщик. – Но ваш тигр не в плане. На него сметы нет.
– Вы же говорили: «ценность»…
– Еще бы… – неопределенно сказал дрессировщик и рассеянно поглядел в окно. Ему надоели тигры так же, как Диме человеческие болезни.
Отворилась дверь, и в комнату вошла пожилая женщина с усами.
– Поздоровайтесь, – торопливым шепотом попросил дрессировщик.
– Здравствуйте, – послушно сказал Дима.
Женщина ничего не ответила, с достоинством вышла из комнаты и, когда вышла, хлопнула дверью.
Дима вопросительно посмотрел на дрессировщика.
– Видал? – спросил тот с каким-то мрачным удовлетворением.
– Видал, – подтвердил Дима.
– И вот так всю дорогу…
Дима вежливо промолчал. Он не знал, о чем говорит дрессировщик, и это его не интересовало.
А дрессировщика, в свою очередь, не интересовали тигры. Тигры, как люди, совершенно различные и вместе с тем абсолютно одинаковые. И в общем-то нет особой разницы, будет у него тигром больше или тигром меньше.
– Вы сходите в Уголок Дурова, – предложил дрессировщик. – Может быть, им нужен тигр?
– Нам не надо, – сказала девушка-секретарша.
Она что-то переписывала из одной большой тетради в другую большую тетрадь. Лицо у нее было заплаканное, а глаза ненакрашенные. Оттого, что ресницы были светлые, их не было заметно, и веки казались голыми.
– У нас дети. Это опасно, – объяснила секретарша.
– Это же ценность, – растолковал ей Дима.
– Мы не можем держать у себя ценность.
– А где директор? – спросил Дима.
– Нет его.
– А где он?
– Где, где… Нету – и все. А зачем он вам?
– Поговорить.
– А что говорить-то? Я вам объяснила – и все.
Когда с Димой грубо разговаривали, он очень робел и от робости сам становился некорректным.
– Нет, не все, – сказал он.
– Странный вы какой-то, ей-богу, – поделилась секретарша. – Сначала вам нужен тигр, потом вам не нужен тигр. Делать вам, что ли, нечего? Мне бы ваши заботы.
Она выдвинула маленький ящичек и вытащила оттуда третью большую тетрадь. Видимо, Димины заботы казались ей праздными по сравнению с ее собственными.
– Ну, что вы стоите? – спросила она.
– А что делать? – тихо пожаловался Дима. – Не могу же я сам его отравить…
– А зачем сам? Отведите в ветлечебницу. Его усыпят – и все.
Когда человеку плохо, он бежит туда, где его любят, где ему верят.
Дима побежал к Ляле.
Волосы у нее на этот раз были желтые, рассыпанные по плечам. Если бы рядом с ней поставить Брижит Бардо, было бы совершенно невозможно отличить: которая из них Брижит, а которая Ляля.
День стоял весенний, и половина мостовой была сухая, яркая, а другая половина находилась в тени, асфальт там был влажный и темный.
Дима стоял на солнечной стороне. Привалившись к водосточной трубе, слушал лицом теплое солнце и чувствовал такую усталость, будто он пронес по городу тяжелые чемоданы.
– Я понимаю тебя, – печально проговорила Ляля и провела ладошкой по худой Диминой щеке. Она понимала его и жалела. Это была настоящая женщина. – Заведи себе другую мечту.
– Но это предательство! – воскликнул Дима и сложил три пальца вместе, будто собирался молиться.
– Почему предательство? – удивилась Ляля. – Осуществленная мечта – уже не мечта.
– Если я не сохраню тигра, я не знаю, как это объяснить, но от меня уйдет лучшая часть меня.
– А если ты его сохранишь, он вырастет и сожрет тебя. И от тебя вообще ничего не останется.
Лялина ладонь показалась Диме холодной и жесткой. Он снял ее со щеки, потом приподнял плечо и вытер щеку о плечо.
Ветлечебница ничем не отличалась от человеческой поликлиники, и Дима почувствовал себя в привычной обстановке.
Он снял в гардеробе пальто, потом подошел к окошечку, над которым было написано «Справочное».
– Вы первый раз? – спросили в справочном.
– Первый, – сказал Дима. – И последний.
– Это нас не интересует, – строго заметили в справочном. – Обратитесь в регистратуру, на вас заведут карточку.
Дима сделал два шага вправо и сунул голову в окошечко рядом.
– Кличка… – спросила регистраторша. Здесь говорили конспективно и коротко. Только о главном.
– Чья? – не понял Дима.
– Как вы думаете чья? Не ваша, конечно…
Дима смутился.
– Тигр, – сказал он.
– Кот?
– Тигр, – повторил Дима.
– Я спрашиваю: кот или кошка?
– Из семейства кошачьих, – неопределенно ответил Дима. Регистраторша подняла на него глаза. Дима молчал, она пожала плечами и что-то пометила в карточке.
– Фамилия?
– Чья?
– Ну не кошки, конечно. Ваша.
– Коростышевский.
– Тигр Коростышевский, – продиктовала себе регистраторша и протянула Диме талон.
В коридоре было несколько кабинетов. На скамеечках сидели люди и ждали.
Дима тоже сел на скамеечку, покрытую бежевой масляной краской, и стал дожидаться своей очереди. Перед ним сидела толстая женщина с хозяйственной сумкой на коленях. Из сумки выглядывала собачья морда – белая и лохматая, похожая на хризантему.
– Вы хотите ее усыпить? – осторожно спросил Дима.
– Бог с вами! – испугалась женщина и отодвинулась от Димы. – У нас нервное переутомление, мы ходим на уколы Б-прим.
